[kaleidoscope-of-realities]

Название: Разум из Машины
Тема: Третий лишний
Автор: Гайдо
Бета: BlackRaspberry
Краткое содержание: Даже имея туз в рукаве, не стоит недооценивать противника — у него в рукаве может быть нож.

До запуска оставалось меньше часа. За стенами гранитной цитадели, служившей домом машине, возмущенно гудела толпа недовольных. То и дело из разных её частей доносились либеральные вопли, эгоистичные угрозы и сердитые возгласы ротозеев, поздно заметивших пропажу барсеток с продуктами и черепаховых портмоне. У подножия их сдерживал небольшой отряд аколитов с грозного вида огнестрелами. Высоко вверху же старик в белом плаще неодобрительно смотрел на толпу с высокого укрепления на гладкой стене здания. Будь на его месте кто иной, он бы, пожалуй, струсил перед этим разноликим морем. Этот же смотрел на толпу, как обычно смотрят на груду тряпок или на камни. Полное безразличие. Вниз к хищным глупцам старик спускаться не собирался, равно как и приглашать их к себе. Сегодня они будут первыми, кто примет участие в его величайшем эксперименте. Почти тридцать лет старик работал над тем, чтобы увидеть, как сегодняшний день сметёт все ссоры и разногласия страны в один колючий ком и выкинет его в пропасть истории. Пальцы Эстина Надменного, человека в белом плаще, нынешнего Верховного Координатора гильдии Просвещения, сгибались и разгибались в предвкушении.

История гильдии Просвещения насчитывала четыре сотни лет. Задолго до её создания и становления первого из координаторов страна пребывала в постоянном конфликте, порой невидимом и гнетущем, порой открытом и жестоком. За власть, будто геральдические звери на щите, тогда ещё сцепились между собой два Дома. Каждый из них был верен своей идее, каждый не желал ничего меньшего, нежели безраздельная власть. Дом Ханэ, как поговаривали некоторые, был сборищем бездельников, лодырей и гедонистов, днями валяющихся на пуховых кроватях и поглощающих виноград и нежный козий сыр. Дом Ашари имел совершенно иную репутацию: едва ли не каждый видел в них свору троглодитов, высунувших мерзкое рыло из тёмных подвалов своих крепостей только для того, чтобы поставить человека на колени и вынудить его гнуть спину до самой смерти.
Будучи, конечно, преувеличением, мнения эти всё же несли в себе известную долю правды.
Так, Ханэ полагали, что величайшим достоянием человечества является покой. Спокойствие в их понимании проистекало напрямую из достатка, потому всё, к чему они стремились, и всё, что превозносили, было связано с беспечной жизнью без нужд. Вопреки мнениям политически несознательных элементов, Ханэ не чуждались труда и даже военных действий. В мирное время они работали, в часы конфликта воевали, но делали это исключительно из необходимости, а не из желания или убеждения. Неоспоримым преимуществом этого Дома было всеобщее народное доверие, проистекавшее из их неагрессивной и лояльной политики.
Очень немногие по одним лишь им известным причинам поддерживали политику Дома Ашари. Эти видели в себе неутомимых, непоколебимых борцов за будущее. В основе их бытия лежали циничные, безапелляционные положения, гласящие, что всякое движение вперёд может быть вызвано лишь одной хладнокровной титанической силой. Силой этой они, ничтоже сумняшеся, назначили себя, движение вперёд символизировало в их представлении прогресс человечества, а приведение механизма движения в действие они осуществляли путём насильного принуждения и угнетения подчиненной ими толпы. Все доводы в пользу человечности и свободы воли решительно отвергались в их догмах в пользу эффективности и целеустремлённости.
С такими разными взглядами на действительность, о соглашении между Домами не было и речи, однако идеи и влияние их укоренились в стране настолько плотно, что ни одной из них не представлялось возможным искоренить другую, что, по иронии, и было величайшим чаяньем каждой. Как камень, брошенный в яму, всегда скатывается на её дно, так любое возмущение в противостоянии всегда со временем сглаживалось, и вновь наступал напряжённый эквилибриум.
Так было До тех пор, пока не появился человек, основавший гильдию Просвещения, и не перехватил камень над самым краем ямы в свою ладонь.
В то время Ханэ немного вырвались вперёд, и страна была погружена в безмятежный сон. Не устраивались охоты на ведьм, не организовывались ударные производственные бригады, никто не заставлял экономику шагать вперёд семимильными шагами по головам рабочих. Действительность была похожа на ленивую знойную сиесту, когда любая искра инновации могла без должного надзора превратиться в пожар.
И искра появилась, высеченная не то провидением, не то судьбой, не то просто неким небесным чадом, неосторожно игравшим с огнивом. Пока Ашари зализывали дыры от пейзанских вил и ожоги от факелов, а Ханэ нежились на вельветовых подушках и кушали куропаток под горчичным соусом, учёный человек из южных краев искал в городах людей, подобных себе, желающих постигать, описывать и раскладывать вещи на составляющие. Объединение этих пытливых умов, ведомых южанином, и стало костяком новой гильдии — гильдии Просвещения. Имея возможность и желание творить, за почти полторы сотни лет общественного безразличия гильдия сумела принять под своё крыло внушительный контингент людей, как знающих, так и охотно желающих знать. К тому времени, как железо, деньги и злоба Ашари свергли Ханэ с их позиций, объединённые усилия мыслителей, изобретателей и строителей сумели воздвигнуть в центре страны хорошо защищённый оплот — цитадель Просвещения, куда стекались светлейшие умы изо всех частей страны, а порой и из стран-соседей.
Мгновенно гильдия была объявлена врагом нации. Дом Ашари, видевший в ней исключительно претендента на власть, посылал волну за волной пеших солдат на захват цитадели. Из четырнадцати волн ни одна не достигла гранитных залов, где суетился учёный люд. Технологическое преимущество гильдии не дало им шанса, как не даёт шанса песчаным комочкам мраморная стена. Те, кого не остановили огнестрелы, кислотные снаряды и острые лезвия хитроумных ловушек на подходе к цитадели, возвращались обратно в беспамятстве, с порванными одеждами и перекошенными лицами. Когда готовые к капитуляции, отчаявшиеся Ашари поняли, что захват власти не входит в интересы учёных мужей, они объявили в честь перемирия первый и последний в своей истории нерабочий день.
Битвы завершились, оружие было сложено, но Дома не утратили своей амбиции. Воспользовавшись слабостью противника, Светлый Дом поднял восстание, и очередной тиран Ашари был отправлен в застенки каземата, где ему по традиции Ханэ было предоставлено четырехразовое питание, отдельная душевая комната и свой небольшой сад камней. (Такие удобства, постоянно напоминая бывшим правителям о поражении, в конечном итоге неизбежно превращали их в безумцев.)
С гильдией Просвещения же наконец начали считаться. Через день после переворота к гранитным стенам цитадели со всей возможной торжественностью уже приближалась делегация нового правящего Дома. Был поднят вопрос о союзе, взаимной поддержке и работе на благо друг друга. Но, как и войскам Ашари, послам Ханэ пришлось вернуться ни с чем. Гильдия не вступала в политические игры. Им не хотелось связываться ни с одним из Домов, и на то были причины. Объединись они с Ханэ, те использовали бы технические наработки гильдии для создания всеобщего бесконечного праздника, и население окончательно утратило бы волю к чему-либо, увязло бы в трясине блаженного бездействия и с улыбкой в ней же и утонуло. Объединение с Ашари никто даже не рассматривал всерьёз. Никто в гильдии не желал наступления яростных темных веков, злоба и бескомпромиссность которых, усиленные свежим мощным потенциалом, истерзали бы народ и привели к краху страны вместе с самим бессильно агонизирующим Домом. Ответ, казалось, лежал на поверхности: нужно было объединить идеологии домов, сплести их в стабильную единую систему мировоззрения, позволившую бы человеку существовать безбедно, будучи в то же время мотивированным к прогрессу. Но проблема заключалась в самих Домах. Извечные противники не допускали даже мысли об объединении их священных догм. Разряженные в пурпурный шёлк послы Ханэ недовольно махали руками в бархатных перчатках перед носом Верховного Координатора Эстина, только что пришедшего к власти и задумавшего осуществить слияние сил. Дипломаты Ашари в синих плащах скалили зубы и плевались, выражая своё крайнее недовольство. По мнению каждого Дома, противник был лишним элементом в глобальной картине будущего. Три силы не могли добровольно сойтись во мнениях и согласиться на взаимовыгодное сосуществование. На пороге был сильнейший конфликт, и Верховный Координатор, любивший военную атрибутику, но презиравший саму войну, решил положить противостоянию конец, задействовав не слова или ружья, но то, в чём была сила гильдии — технику и хитрость.
Многие из значительнейших фигур гильдии под его ведомством были с той поры вовлечены в испытания прототипа машины, которая, пропуская слабые молнии через шлем оператора, позволяла ему внушать испытуемым свои настроения и образ мышления. Когда в кресло садили гильдейского студента-подмастерья, человек, принимавший его мысли, начинал испытывать голод и сонливость, ученый муж пробуждал в добровольцах желание пойти выпить алкоголя и доказать кому-нибудь очередную неправдоподобную теорию. Разве что вопрос о предположительном наличии мыслей у животных остался открытым: когда в качестве оператора была взята обезьяна, поведение испытуемого ничем не отличалось от поведения человека, в которого впустили мысли чиновника из палаты налогов. Но факт работоспособности устройства ныне был неопровержим. Сейчас огромная конструкция, размером и формой напоминавшая четырёхэтажное колесо, была готова, и являлась тем самым милым рукаву козырем, на который три десятка лет тому назад возложил свои надежды Эстин Надменный. В то время он втайне встретился с главами Домов, и по отдельности, в строжайшем секрете поведал им о своей разработке, пообещав каждому, что в случае финансирования, именно его Дом сможет воспользоваться этим бесценным плодом научно-технической мысли. Предложение было принято мгновенно, как одними, так и другими. Дополнительной изюминкой плана было и то, что проект получал двойное финансирование: каждый из Домов регулярно выплачивал уговоренную сумму, не подозревая, что такие же вложения в то же время поступают в гильдейскую казну от противника.
В результате, работы над аппаратом были завершены намного раньше, и теперь конструкция, занимавшая четыре полных этажа в цитадели Просвещения, и не без должного пафоса наречённая Гласом Избранного, была готова к тому, чтобы, выпустив на свободу мысли оператора, усилить их многократно и влить в головы каждого жителя страны. Для этого гильдия долгие годы устанавливала под видом измерителей погоды излучатели-передатчики, строила водяные станции для энергопитания всего технического комплекса и тщательно следила за отсутствием утечки информации. Игра была опасной. Проиграв, гильдия лишилась бы места в стране, преследуемая обоими обманутыми Домами. Между своих Эстин шутил, что балансируя между двух огней и водя за нос солиднейших лиц, он стал своего рода канатоходцем и фокусником, и теперь сожалеет, что в детстве его не отдали в цирковую школу.

Полы белого плаща мелькнули на балконе в последний раз, и его обладатель неспешно зашагал в южную часть цитадели на операторском этаже. Там находилась кабина оператора, и в зале перед ней, восседая на диване, хрустел огромным яблоком Ниил, носитель титула Отца-Благодетеля. Он был главой Ханэ, и к его ныне покойному старшему брату тридцать лет тому назад обратился со своим заманчивым предложением Эстин.
— Координатор! — воскликнул Ниил, вставая. — Моё почтение, мудрейший. Скажите, прошу вас, успеем ли мы перекусить до запуска? Боюсь, на голодный живот мои мысли будут... — он задумался, подбирая выражение, — ненасыщенными.
— Мы должны начинать, Отец-Благодетель. — строго сказал Эстин. — Всё должно пройти по графику. Вас насытит народное обожание.
Координатор лукавил. Запуск допускал свободный график. Всё упиралось в его, координатора, личные команды. Но он не хотел отказывать себе в удовольствии поглядеть, как ему повинуется влиятельнейший глава Ханэ.
Ниил с сожалением посмотрел на недоеденную половину яблока, положил его на зеркальный столик и проследовал за Эстином в операторскую, где скучали два мастера, имеющих, судя по одеждам, высокий статус в гильдии. Втроём гильдийцы укрепили ремни на упитанном теле вельможи. Последняя модель мыслеснимателя хотя и была мощнее предыдущих, требовала гораздо большей точности позиционирования. Оператор должен был оставаться в своей комнатушке, туго закреплённый в сидении. Помещение наглухо закрывали, так что ни звук, ни свет не проникали вовнутрь, и донор мысли оставался один на один с бесшумным механизмом Гласа над головой. Как-то небрежно отдав рукой салют Ниилу, который не мог даже кивнуть в ответ, поскольку был связан ремнями по рукам и ногам, Верховный Координатор закрыл тяжелую дверь.
— Экранировку цитадели перепроверили? — спросил он одного из мастеров.
— Точно так, командир. Всё надёжно, — ответил тот.
Эстин кивнул. Обеспечение защиты оплота Просвещения от мыслей, транслируемых Гласом Избранного, было второй по очерёдности задачей после, собственно, самого транслирования. Было бы неимоверно глупо, соорудив пушку, выстрелить из неё себе же в голову. Они прошли, срезая путь, через сеть коридоров и узких технических комнат. Выход вёл в северную часть на том же этаже. Такая же комнатка, точно такой же зал. Такой же диванчик, обтянутый слоновьей кожей. Однако восседал на нём уже не пухлый улыбчивый здоровяк, а среднего телосложения фемина, обвешанная золотыми кольцами и медальонами замысловатых форм. Имя дамочки было Шина, она была главой Ашари, о чём свидетельствовал узкий кожаный ошейник с крюками на её шее. При виде координатора она перестала поигрывать кольцом на пальце и повернула голову в его сторону.
— Ну? Готово? — её голос выдавал беспокойство.
— Начинаем. — ответил Эстин.
— Не дождусь, когда эти олухи получат по мозгам, — заявила Шина, вставая с дивана.
— Осталось недолго, — уверил её Верховный координатор. — Сейчас мы расположим в терминале вас, затем я иду в южное крыло, где стоит такая же установка, располагаюсь там сам, и мы вдвоём — тут он прищёлкнул пальцами, — начертим в умах масс истинную картину предназначения.
Нечто подобное он говорил на предварительной встрече и Ниилу. Как глава Ханэ, так и глава Ашани полагали, что в кресле на другой части здания будет располагаться Эстин Надменный. У самого же Эстина были другие соображения по поводу места его пребывания. Проделав процедуру закрепления мрачной Шины в фиксированной позиции, он обернулся и салютовал ей так же, как недавно салютовал Ниилу. Та поджала губы. Немногим удавалось прикоснуться, а тем паче связать ремнями Деву Шрамов Ашари и уйти безнаказанным. А этот старикан в белых тряпках, кажется, даже ухватил её за грудь, затягивая ремень на животе. Притом, она даже не смогла этого увидеть и выразить протест: голова её к тому моменту была предусмотрительно зафиксирована в приподнятом положении. Координатор запер дверь и ухмыльнулся.
— Теперь наверх, — сказал он мастерам.
Наверху, посреди второго этажа была ещё одна комнатка с терминалом Гласа, поменьше размером, но лучше отделанная. О её существовании было известно не более чем дюжине человек: она была, без преувеличения, главной частью плана старого координатора. С двух сторон к сидению с мягкими пуховыми подушками по полу бежали толстые провода, вверх же, к сердцу машины, устремлялся пучок из сорока разноцветных проводов потоньше. Мастера вдвоём закрепили Эстина в его удобном сидении.
— Вот и славно, — молвил он, когда все приготовления были закончены, а приёмник устройства для удалённых оповещений оказался на уровне рта. Момент, которого он ждал тридцать лет, показался ему вдруг рутинным, как очередная проверка цепей или замена золотых катушек в недрах аппарата. Отогнав от себя эти упаднические мысли, он бодро заявил в приёмник: «Приступаем. Подать энергию на блоки первый, второй и четвёртый.» Минуты отделяли его от того времени, когда Глас Избранного начнёт нежно извлекать из разумов Ниила и Шины их драгоценные заветы, идеи и наставления.
Никто из глав Домов и не подозревал, что в компанию избранных затесался лишний. Каждый полагал, что к машине подключены только он да Эстин. Соответственно, каждый рвался к тому, чтобы внедрить в девственные умы жителей страны семена своего, и только своего мировоззрения. Пижонистый старикан уверил их, что гильдии безразличны методы и цели Домов, и это походило на правду. Самому Эстину, однако, были небезразличны последствия. Он не собирался выпускать похотливые умы глав Домов наружу, не оседлав их сперва как следует. Выходы мыслеснимателей на первом этаже вели в особым образом оборудованный аппарат над головой Эстина. План координатора заключался в том, чтобы сперва пропустить мысли Ханэ и Ашари через свою голову, удержать их силой своих мыслей, перемешать, расслоить, упорядочить, отделить зерна от плевел, создать превосходный баланс, где каждая деталь была бы на своём месте, идеальным образом связанная с остальными, где получила бы жизнь новейшая, досконально продуманная идеология, непротиворечиво объединившая в себе стремления к процветанию, труду и искусству учения. Да, в конце концов, всю свою долгую жизнь Эстин Надменный создавал такие, совершенные системы. Глас не был исключением.
Вот загорелся огонёк на панели слева — это начали яростно хлестать мысли из головы Шины. Светлячок справа — это хлынула лавина доброжелательности из головы Ниила. Лампочка посредине не горела. Она была тут скорее для красоты. К тому времени, когда вспыхнет и она, Верховному Координатору будет не до происходящего вокруг. Он будет создавать новый порядок.
При мысли о новом порядке губы Эстина вдруг сделались сухими, как комплименты мизантропа.
— Подать энергию на третий блок. — сказал он громко. И через миг в наступившей тишине заорал во весь голос и задёргался, накрепко привязанный к терминалу. В его сознание хлынули мощные потоки информации. Удивлённые и озлобленные, в голове Эстина сцепились Шина и Ниил, Ашари и Ханэ, отражения неких вселенских противоборствующих сил. Ошеломлённого внезапным натиском координатора скручивало в клубок, рвало на части. Обуздать их? Покорить? Нет, об этом и речи не шло. Эстин едва удерживал воедино своё сознание. Сияние мыслей Ниила обжигало, унося рассудок вдаль, дальше и дальше от понимания происходящего. Цепкие когти мыслей Шины сковывали холодом, стегали плетьми, разрывали понимание на мелкие куски. Не сумев даже оказать достойного сопротивления, Эстин чувствовал, что его силы на исходе. Он осознал, что при всём безупречном расчёте и превосходном исполнении, недооценил врага. Не предвидя такой исход, он не мог знать, что случится, если угаснет его разум - единственное, что сдерживало на привязи неистовые силы взаимных врагов. Что случится с ним? С гильдией? Со страной, в конце концов? Проклятье! Он должен был выстоять. Должен был обуздать их. Он — Верховный Координатор! Первейший ум страны! Глава гильдии! Он...
— Лжец! — загремело холодом пространство.
— Ничтожество! — полыхнуло со всех сторон огнем.
— Ты поплатишься! — раздался страшный вой, в котором различались два искаженных голоса.
Эстин не мог поверить тому, что ощущал. Стихии, завывая и вопя, со странным лязгом и скрежетом переплетались в одну, зависая над истрепанным рассудком Верховного Координатора. Миг, и на него обрушился непреодолимый удар, подобный удару раскаленного молота о камень. В каморке посреди второго этажа машины старик в терминале тихо вскрикнул и обмяк. Он был жив, но глаза его стали пусты, как карманы нищего, а изо рта протянулась до пола струйка слюны. Лампочка на пульте тревожно мерцала красным светом, указывая на отсутствие носителя, а в это время Глас Избранного выпускал переплетённый клубок разумов на свободу, и жители страны один за другим с воплем падали на колени и корчились в судорогах, не в силах остановить в своих головах стократно усиленное машиной противоборство.
Толпа под цитаделью озверела. Охранники, стоявшие за пределом экрана излучения, не успели сообразить, что произошло, когда люди с обезумевшим взглядом и выжженным разумом разом бросились друг на друга и на них самих. Пять огнестрелов выплюнули в безумцев огонь и металл, но перезарядить их аколиты не успели. Их буквально разорвали на куски. В прохладные строгие галереи цитадели ворвалось полсотни безмозглых варваров, неся с собой опустошение. Скоро их волна нахлынула и на устройство экранирования, чья панель была мгновенно разнесена в щепки прикладом окровавленного огнестрела.
Этот миг был окончательным концом гильдии. Паника на верхних этажах прекратилась, и секунды спустя начался хаос сумасшедших. С верхних этажей люди со звериным оскалом на лице и техническими инструментами в руками прыгали на головы бывших пекарей, булочников, юристов и судей. Все теперь были едины. Все были подданными нечистого, саморазрушительного союза Домов. Искра разума угасла в стране, в ней не осталось места для гильдии Просвещения. В конечном итоге, случилось то, что предрекали как провидцы Ханэ, так и авгуры Ашари, то, что так и не смог изменить старый координатор.
Так или иначе, правило должно было осуществиться. Третий был лишним. Третий должен был уйти.