Название: Откройте ворота
Тема: Четверка Пентаклей
Автор: Дети ВоскресеньяБета: [L]edik_lyudoedik[/L],
stuffКраткое содержание: Один из четырех вечных сюжетов.
Предупреждения: Ничего не было.
Примечания: Используется в том числе трактовка карты из Таро Тота Алистера Кроули.
читать дальшеСаах увернулся от удара почти машинально — кряжистая узловатая ветвь прошла на палец от виска и с глухим стуком ударилась о каменный парапет.
Корявая маленькая энтэ, высотой всего в два человеческих роста с кряхтением развернулась для новой атаки, теряя оборванную жухлую листву. Саах рубанул от плеча вниз, аккуратно рассекая ствол. Ятаган в руках довольно завибрировал.
В переулке кто-то страшно, с хрипом крикнул.
Саах ускорил шаги — места вдоль водоотвода были самыми гнилыми, даже днем: здесь слишком плотным слоем лежал запах отчаянья, отупения и острой нужды.
Взлетевшая с плеча при резком движении фейри пристроилась обратно и замурлыкала в ухо победный гимн. Он досадливо сморщился, и фейри послушно затянула что-то бессмысленное и ритмичное. В последнее время ей не хватало дыхания дерева, поэтому большую часть времени она спала, свернувшись под отворотом плаща в холодный клубочек.
Когда Саах пришел в Крепость, осада длилась уже лет двадцать. Он не знал этот город другим — только медленно ветшавшие стены, только людей с потухшими глазами, только ночные огни Легиона, замкнувшего кольцо за стеной.
Трущобы умирали первыми.
— Новости верхней крепости, — интимно зашептала в ухо фейри. —Дополнительный друидский расчет направлен на дежурство у северо-восточной башни. Разведка верховного лорда докладывает, что этот участок стены вероятнее всего подвергнется…
Он прошел насквозь узкий переулок — крыши над головой смыкались, как стены ущелья. Выбрался на пустую площадь, то и дело перешагивая через вывернутый булыжник мостовой. Ветер волок по земле мусор, на карнизах неподвижными черными изваяниями застыли разжиревшие вороны. Бессмысленно пялились на свет выбитые окна, похожие на пустые глазницы мертвеца.
— …уверил, что продуктовые пайки для нуждающихся не будут сокращены до конца этой недели.
В подворотнях мелькали скрюченные тени.
— …также наблюдаются небольшие аномалии в пятом и седьмом кварталах. Верховный лорд-друид призывает сограждан не поддаваться панике, а продолжать достойно… — фейри внезапно чихнула, запнулась и огорченно свернулась комочком.
Надрывно скрипела повисшая на одной петле дверь.
— Температура сегодня семнадцать… двадцать градусов, — сонным голосом пробормотала фейри. — С вами были новости, не отключайте своих фейри.
Саах запахнулся в плащ поплотнее и свернул с сторону верхнего города.
Под стеной слышался гул, то и дело перекрываемый чьим-то зычным голосом.
За оцеплением, между длинными рядами неподвижных тел, между скорчившимися рядом родственниками, скользили женщины, похожие на усталых истощенных пчел. По светлым прядям, выбивавшимся из-под капюшона, Саах опознал Хьеллери. Жена верховного друида медленно и ломко наклонялась к каждому и что-то говорила.
Плача слышно не было.
Верховный распоряжался, стоя в толпе солдат. Саах видел, как он махнул рукой и обернулся.
Тощий, дерганый, верховный лорд был похож на богомола. Если бы не он — ворота уже бы открыли. Если бы не он — осада давно была бы снята. Если бы не он — никто не стал бы цепляться за каждый мертвый камень обреченного города.
Если бы не упрямство верховного, эмиссар Орды, Саах Даар, седьмой сын Первой Матери, давно вернулся бы домой.
— Люди Крепости! — крикнул лорд-друид, перекрывая тихий ропот толпы. Верховный наклонил голову, солнечный зайчик блеснул на лысеющем лбу.
Саах поймал его взгляд, чуть заметно кивнул и развернулся, скрываясь за поворотом. Он передаст донесение вечером, как и обещал.
— После штурма верховный лорд-друид Торэн Страж обратился к народу с речью, — неожиданно бодро запищала фейри. Саах быстро прикрыл ее ладонью.
Уходя, Саах краем глаза видел, как пошатнулась Хьеллери — и упала на руки окруживших ее женщин. Верховный даже не обернулся в ее сторону.
— …аардж! — крик из-за стены ударил в голову тяжелым, красным приливом. Иритари дернулась в сторону, пропуская четверых с наплечниками личной гвардии верховного, бегущих к лестницам наверх.
На зубцах бушевала паника, люди метались, бестолково сшибая друг друга, кто-то поднял вверх руки и медленно повалился на ту сторону; голоса долетали приглушенно, поглощенные искажающим куполом заклинания.
— Ты слева! — гаркнула она, прихватывая за рукав кого-то в белой накидке друида, и сама же поморщилась от звона в ушах. Белый кивнул, уходя из поля зрения, следом зеленым клубком метнулся ручной куст. Войт, подумала Иритари, я помню, мы учились вместе, он на целительский браслет сдавал. Она сцепила пальцы, вытягивая их в замке перед собой и расставив ноги поустойчивей, чтобы сдержать отдачу от заклятья. Перед глазами таял мимолетно ухваченный образ: эмблема с перечеркнутой иглой. Войт даст очень мало времени.
Ее толкнули под локоть, кто-то заверещал, из-под ног вывернулся маленький, с почерневшим лицом — ребенок? голем?
Позади, плавно и стремительно, прорастая сквозь шершавые пыльные камни мостовой, вставала энтэ; скрученные плетения толстых темных ветвей нижнего яруса раскинулись вширь, со скрежетом царапая каменную кладку и закрывая все под стеной собственной тенью. Сверху посыпались сбитые листья и пахучие, полные желтой пыльцы сережки. Земля дрогнула, диафрагму привычно скрутило короткой тошнотной вибрацией: энтэ что-то проворчала, разевая черную клыкастую пасть дупла, сердце дало перебой на инфразвуке и тут же включилось в другой темп.
Все стало медленным и четким, расширился обзор, движения людей разбились на такты, застывшие в золотом меду. Иритари с невозможной высоты посмотрела за стену. Ров, засыпанный конвульсивно шевелящимися существами, похожими на черных кожаных червей, больше не мог служить преградой. Лестницы тянулись вверх уже в четырех местах, а под переливчатым сиреневым куполом, накрывшем пространство от башни до башни, беззвучно плясали в агонии фигурки в землисто-зеленом.
По белой, как обломки костей, щепе разбитого моста к пока сомкнутым створкам южных ворот полз таран, похожий на черную шипастую гусеницу.
Над медовой, пахнущей падалью тишиной пронесся окрик десятника, пронзительный, будто вопль хищной птицы.
Одновременно с двух сторон внутреннего двора беззвучно полыхнуло, на полсекунды засветив сетчатку, и сиреневый пузырь с мерзким чавканьем лопнул. Зловонный ветер толкнул в лицо, Иритари шатнулась назад, смутно чувствуя, как воздушная волна вжимает лопатками в бугристую кору.
В течение одного долгого выдоха она видела, как падают, складываясь, будто спичечные солдатики, все, кто еще оставался на ногах в пораженной зоне. С двух сторон по зубчатому серпантину уже бежали бойцы крепости, но слишком далеко, слишком мало.
И поздно.
Штурмующие разыграли возможности своего мага по максимуму, успев преодолеть мертвую зону, и теперь с жучиной деловитостью перепрыгивали на эту сторону, разом выстраиваясь в боевой порядок. Железные маски Легиона блестели на солнце.
Время щелкнуло вправленным суставом, возвращаясь к естественному течению.
На вдохе, длинном, как жизнь, Иритари уцепилась за протянутую ветвь энтэ и взбежала вверх по стволу, легко касаясь ступнями и ладонями теплой коры и чувствуя под ней движение соков. Застыла на мгновение, по-птичьи пытаясь вцепиться пальцами в верхние, раскачивающиеся побеги, и спрыгнула на стену, прямо в гущу боя.
Камни больно ударили по ногам; пытаясь сохранить равновесие, она разбила колено. Все еще оглушенная падением, развернулась, не вставая, и бросила вперед выхваченную из рукава чакру: деревянное лезвие взвизгнуло, распарывая сталь доспеха. Легионовец молча рухнул назад, сминая своих. Она медленно выпрямилась, почти чувствуя, как в спину летит острие короткого копья, но замечая также и другое: позади тяжко хлестнула гигантская живая плеть, брызнуло мелкой взвесью кровавой пыли, низко, утробно и гневно взревела энтэ.
Иритари не стала ждать: прыгнула, поднырнув под встречное движение самого высокого из стоявших перед ней чужаков. Тот потерял равновесие, тут же сметенный ветвями. Крик падающего смолк, прерванный сладким хрустом сомкнувшегося дупла. Иритари четким движением повела руку назад, выдергивая чакру: из смотровой щели маски зазевавшегося врага плеснуло темно-алым, тело рухнуло под ноги. Остальные чуть попятились, расходясь, чтобы не мешать друг другу, узкий уступ все равно не давал им атаковать согласованно. Она пошла сквозь них, вперед, щепкой сквозь воду, иногда оскальзываясь на липком и влажном. Крики атакующих, умирающих, отдающих команды — все слилось в единый звук, похожий на басовитое гудение пчелиного роя. Ей казалось, что воздуха не хватает, а связки и мышцы вот-вот разорвутся, не выдерживая взятой скорости. Нужно было поднять энтэ еще выше, но концентрации хватало только на то, чтобы не позволить легионовцам зажать себя с двух сторон.
Снизу лезли все новые, закованные в металл. Пытаясь откинуть их назад, отплевываясь от крови, пота и прилипших к лицу волос, Иритари мельком глянула дальше, за стену — и на секунду обмерла. От ставки Легиона, плавно, но неукротимо сворачивая холодные стальные кольца воздушных потоков, двигался смерч, протянувшийся от земли до неба. Он медленно, будто на ощупь пробирался меж загодя расступившимися рядами вражеских войск.
Чей-то чужой взгляд будто пригвоздил ее к месту, сковывая движения, ледяная рука перебрала внутренности. Она напряглась изо всех сил, пытаясь сорвать сковавшие путы, но тут слева воздух вспыхнул уходящей вверх зеленой свечой, и незримая ладонь разжалась сама.
Войт. Иритари увидела его будто под увеличительным стеклом — и полудетские, обкусанные губы, складывающие заклятье умиротворения, и короткие, неровно постриженные льняные пряди надо лбом, и круг изумрудного сияния, отделявший друида от нападающих. В следующую секунду заклятье лопнуло, осыпалось вниз обрывками белого плаща. Легион сомкнулся над телом.
Энтэ протяжно затрубила, вывернула корни из мостовой, выпустила вверх новые побеги, моментально вытягивающиеся и обрастающие узловатой плотной корой.
Иритари машинально отбила летящую в горло дагу, отшагнула назад и нелепо взмахнула руками, запнувшись о лежащее позади тело: грянулась спиной, на секунду выпустив из легких воздух, и чувствуя только недоумение и обиду. Сверху падало серое небо, прошитое солнечными росчерками занесенных клинков.
— …лии!
Небо очистилось.
Иритари приподнялась на локтях, еще не веря, оглянулась. Над каждым из осевших вокруг тел играло на ветру оперение воткнувшейся стрелы. Возле башни, припав на колено по двое в ряд, опускали луки стрелки с золотой литерой гвардейцев на наплечниках. За ними маячили белые накидки. Из-под стены вырастали еще две или три энтэ.
Верховный стоял впереди, и желтая пыльца оседала на его волосах.
Иритари видела, как кривятся его губы, когда он коротко бросает приказ за спину, как сходятся брови и слишком высокий лоб перечеркивают морщины.
Как он делает короткое движение — боевая коса руках описывает широкий полукруг, и сразу несколько воинов Легиона скрепляют своей смертью вечные камни крепости.
— Где твой пост?! — пролаял верховный, перекрикивая какофонию боя.
— Зде-есь! — заорала она в ответ. Голос, как обычно, сорвался на гадкий визг.
В затейливом плетении его боевого налобника запутался зеленый листок.
Ледяной смерч дошел до рва, изгибаясь и склоняясь через стену. Навстречу ему уже вставала ее энтэ, протягивала бесчисленные сучья, готовые сплестись в смертельную клетку.
— …девчонка! — ветер свирепо драл ее волосы, хлопал по ногам подолом туники, относил голос верховного в сторону.
— Старый мудак! — весело крикнула она.
Торэн, произнесла она про себя, мысленно пробуя на вкус имя. Торэн.
Остро пахло озоном, кровью и свежескошенной травой.
Энтэ низко, утробно закричала от боли и ярости, остальные подхватили, Камни под ногами откликнулись глухой вибрацией, по изломанным ветвям янтарными каплями струился сок.
Иритари зажмурилась, чувствуя, как вытекает по капле ее собственная кровь, янтарем остывая на пористой коре. Под закрытыми веками она видела крепость — всю, целиком: четыре башни, четверо ворот, внутреннее кольцо стен, вечный город, уходящий к небу ствол вечного дерева в центре.
Верховный что-то кричал, она не слышала.
Дерево смерти растет сто лет, дерево жизни — тысячу.
Энтэ упадет, а крепость будет стоять.
— … крепость будет стоять! — сказал Торэн Страж, верховный друид, покатал желваки на скулах, немигающим взглядом окинул собравшихся и вышел, от души хрястнув дверью.
Внутренние переходы тонули в полумраке, живые свечи едва мерцали. Он шел почти на ощупь, раздраженно шипел, задевая полами накидки фигурные уступы. Все сказанное советниками было правдой — Торэн знал это лучше всех. Крепость задыхалась и умирала, припасы кончались, вода становилась ядом. Он знал про бунты в нижнем городе, про вспышки дикой, стихийной магии и про то, как обезумевшие энтэ после смерти хозяина не ложатся обратно в камни, а ищут человеческого мяса.
Он знал и другое.
Легион разорвет землю Крепости, размечет камни по одному и срубит дерево. Кто-то получит жизнь — в плену, разлученный с близкими, неважно — но магия дерева уйдет навсегда. У людей Крепости достаточно долгая жизнь, чтоб изойти на проклятья самим себе, это все понимают уже сейчас.
Даже те, кто корчится от мертвой воды в полупустых нижних трущобах, не согласятся сдать город. Это была их земля, всегда. На ней они стоят, на ней и умрут.
Он не может их предать.
Теперь точно.
Легион не уйдет сам, потому что им некуда идти.
Он надеялся продержаться, затянуть осаду еще на несколько лет, пока войдет в силу Иритари; теперь Иритари лежит в нижнем зале, укрытая темно-алой простыней. Боевой маг таких возможностей рождается в лучшем случае раз в сто лет, на большее нет сил у дерева.
Особенно теперь.
Торэн машинально скомкал в горсти лежавшее в потайном кармане письмо.
Буквы жгли сквозь смятую бумагу.
Гарантии. Автономия. Осада истощает Легион так же, как вас.
У нас есть противоядие.
Третий со-консорт Жрицы-Девы Легиона, бывший магистр воздуха, погиб при вчерашнем штурме: энтэ Иритари выжала призванного им элементаля досуха. Торэн знал, что ошибки нет — у него был шпион, ходящий за стену. Остальные… Легион хотел только крови. Крови и земли.
Он остановился в нише за неосвещенной аркой, где пахло затхлостью и плесенью, огляделся, удостоверившись в одиночестве, и только тогда позволил себе вспомнить о том, что гнал от себя вот уже сутки.
Хьеллери. Позавчера веки будто налились синим льдом, дыхание замедлилось.
Он был бы счастлив сдаться, быть казненным как военный преступник, как предатель — лишь бы Хьеллери осталась жить. Он бы отдал что угодно.
Что угодно, только не город.
Не тогда, когда для этого есть личный повод.
— Не сиди на холодном, ты простудишься, — деловито пропищала фейри.
Саах поперхнулся лепешкой.
— Отвянь, говорящая бабочка, — буркнул он, глядя как фейри прыгает на одной ножке. Сегодня она была активнее, чем обычно.
У второго резервного колодца выстроилась очередь с флягами: сидя в тени у парадного крыльца ратуши, он смотрел, как солдаты с золочеными наплечниками открывают доступ к водозабору, пропуская вперед женщин.
— По сведениям друидов, концентрация дыхания дерева, более известного как «пыльца», на сегодняшний день повысилась почти в полтора раза. Связано ли это с выплеском магических сил во время штурма — не уточняется, но мы можем…
-Угу, — буркнул Саах.
Он видел, как вчера рухнула стена — сразу, после того, как со стрелой в глотке упала девчонка в белой тунике, и ее энтэ, невероятная, огромная, в высоту поднявшаяся почти до половины самого Дерева, развеялась желтыми крупинками остро пахнущей пыли. Стена тяжелой каменой волной вылилась наружу, сметая захлебывающийся штурм, обрушивая лестницы, разломав осадные машины, задавив всех, не успевших убраться с дороги воинов легиона и не задев никого из солдат крепости. На секунду все смолкло, потом завибрировали башни, и камни по одному с тихим клацаньем стали возвращаться на место, складываясь в прежнюю монолитность. Миг — и стена вновь стояла нерушимой.
Крепость будет стоять, о да.
Он видел.
Фейри надулась, но тут же зачирикала снова:
— Народ крепости выразил глубочайшее восхищение мужеством верховного лорда-друида, который, несмотря на болезнь жены, неустанно и не покладая рук…
— Да заткнись ты уже! — рявкнул Саах, и фейри с испуганным писком спряталась под полу плаща.
— У меня больше нет для тебя заданий, — бесстрастно сказал верховный.
— Эй, какого, — Саах стоял, склонившись над столом, верховный сидел, откинувшись на резьбу деревянной спинки кресла. Их глаза находились на одном уровне. — У нас был договор.
— Люди Крепости благодарны тебе за помощь. Преодолеть закрывающий барьер крепости в текущих условиях может только магия рожденного вне ее стен. Но мне больше не о чем говорить с Легионом. А тратить дополнительный паек на бесполезного шпиона было бы расточительством.
— Не о чем? Да вы тут передохните все как крысы под ведром, или пережрете друг друга, — Саах стукнул кулаком по столу. — Договорись с ними, ты, полоумный.
— Легион пришел на нашу землю, — верховный даже не дрогнул. Глаза, обведенные темно-желтыми кругами, смотрели прямо, тускло и фанатично. — Мы не сойдем с нее. Крепость будет стоять.
— О, точно. Только знаешь что — твое дерево дохнет. Я знаю как устроена ваша система — камни защищают Дерево, Дерево питает камни. Достаточно выключить что-то одно — и второе все равно разрушится.
Торэн моргнул. Глубокая, бесконечная скорбь на секунду выплеснулась во взгляд, и он тут же прикрыл лицо ладонью, делая вид что разминает виски.
— Ты знаешь, — Саах ошеломленно стукнул ладонями по столу. — Ты давно знал, но молчал, так? А знаешь, кто отравил Дерево?
Верховный молча поднял голову.
— Иритари Белая Ветвь. Как узнал ты, чужак?
— Она вышла на меня, года два назад, когда еще у вас дикие энтэ под окнами не выли. Спрашивала, как распутать твою защиту. Видно, девочка справилась сама.
— Ты никому ничего не скажешь, — глухо проговорил Торэн.
— Это не все. Знаешь, почему? — Саах чувствовал, что его трясет от злости, распирает от ненависти к упертому тысячелетнему старику, который даже теперь не желает выйти за рамки привычного.
— Знаю. Вон, чужак.
Саах молча развернулся и тихо прикрыл за собой дверь.
Сквозь дырявую крышу падала мелкая водяная взвесь.
Саах лежал на груде циновок в заброшенном, опустевшем доме и ждал. Внутренности крутило от голода.
Фейри фальшиво, как заезженная пластинка, напевала что-то на минимальной громкости — он не мешал.
Крепость не станет кормить чужака, ворота не откроются, через стену не перелезешь, даже если легион пропустит человека Орды. Саах размышлял о том, чтобы пойти в нижний город, где никто давно не пытается поддерживать порядок, и развлечься. Мать будет недовольна. Мать будет недовольна в любом случае.
— Экстренно! — неожиданно громко пискнула фейри. — Сегодня! Во время ночного обхода постов верховный лорд-друид был ранен… вероломная ночная вылазка со стороны легиона застала…— она запнулась, всхлипнула, откашлялась. — Целители делают все возможное, но недостаток дыхания дерева пагубно сказался на…
— Правитель должен разделять судьбу народа, — буркнул Саах, не чувствуя даже злорадства.
— По информации источника, пожелавшего остаться неизвестным, поправить состояние лорда может только внешнее магическое вливание очень высокой интенсивности. Поскольку от всех союзников крепость по-прежнему отрезана... Легиона…следует готовиться… в этот скорбный час люди крепости как никогда едины в решимости продолжать...
Фейри вздохнула, и замолчала, закрыв глаза, крылышки ее безжизненно поникли.
Саах встал, сгреб в ладонь дрожащий, слабо светящийся комочек. Проверил, как выходит из ножен ятаган — тот задрожал в предвкушении дела — и пошел к восточным воротам.
Его заметили далеко не сразу — теневая аура скрыла присутствие, привычный маршрут позволил двигаться бесшумно. Саах срубил двоих, не успевших даже поднять луки, проскочил к блокпосту, выхватывая взглядом десятника, метательным ножом опрокинул рванувшегося к сигнальному колоколу мальчишке.
Расчет был на то, что никто из магов крепости сейчас не поднимет ничего серьезнее служебного голема. Но когда до желанного рычага, опускающего подъемный мост, оставались считанные метры, твердые плети захлестнули грудь и ноги Сааха, с треском сдавливая ребра, и потащили назад.
Саах взвыл, выдираясь из пеленающих его ветвей, заорал и забарахтался — паника накрыла сразу, он кричал и проклинал бессвязно, требовал, пока остро пахнущий лиственный ком не заткнул ему рот.
— Тише, — мелодично прошелестел позади мягкий голос.
И все стихло.
В абсолютной тишине со стены спускались солдаты в буро-зеленом. Молча лежал в луже крови труп десятника с разрубленным горлом. Мальчик-часовой молча зажимал торчащий в плече нож, привалившись к стене караульного блокпоста.
Черные прямоугольные столбы башен нависали над ними, а еще выше розовыми перьями разгонял темноту рассвет.
Саах увидел, как мимо них всех по светлеющим камням мостовой прошла, откидывая капюшон по-птичьи тонкими пальцами, женщина в белом плаще.
Гвардейцы выстроились у ворот, охватывая Хьеллери полукольцом.
— Защитники Крепости Дерева, — она не напрягала голоса, просто говорила с каждым. — Наша твердыня давно пала.
Хьеллери обвела взглядом всех. Из темноты, из переулков выходили люди, мертвые окна оживали движением.
— Крепость пала, — повторила она. — Не позволим пасть нам самим. Мы все достаточно страдали. Я приказываю открыть ворота.
Двое или трое солдат метнулись к рычагам.
Толпа качнулась — растерянное, смущенное, испуганное, сбитое с толку многоногое животное.
Саах, будто во сне, смотрел, как крутятся зубчатые колеса, как медленно со скрежетом ползет вверх решетка.
— Не бойтесь будущего, — сказала Хьеллери. Теплый оттенок утреннего света окрасил волосы розовыми полосами. — Легион гарантирует всем жизнь, безопасность, свежую воду, продовольствие, право свободного перемещения, доступ к магическим источникам и помощь целителей. Я, Дева-Жрица Легиона, гарантирую.
С грохотом рухнул подъемный мост, и свежий, не запертый стенами ветер, ворвался внутрь.
— Не сиди на холодном, — пискнула фейри, взбираясь по складкам плаща. — Ты простудишься. Температура воздуха — одиннадцать градусов. Все будет хорошо.