[kaleidoscope-of-realities]

Название: Скажи мне, кто твой друг
Тема: «Волшебный друг» (или «Магия в моем мире»)
Автор: Леориэль
Бета: Теххи Халли
Краткое содержание: С врагами все ясно и понятно. А вот от друзей не знаешь, чего и ожидать.
Комментарии: разрешены


У моста в центральном парке всегда шаталась третья от середины доска.
Сколачивали мост наспех или проглядели при проектировании, черт его знает, зато из-за того, что между досок оставался зазор, в щель можно было увидеть реку. Дыру несколько раз пытались закрыть, выпиливали новую заплатку по размеру, но все без толку. Доска неизменно скрипела и пошатывалась — кого-то это пугало, и он спешил миновать опасный участок, а мне нравилось стоять и гадать, выдержит или нет.
«ДЕЙВ!!! ВОЗЬМИ ТРУБКУ!» — высветилось на коммуникаторе, я ответил, и надпись сменилась на недовольную физиономию сестрицы.
— Соскучилась?
Кейт проигнорировала мой вопрос и сразу перешла к делу:
— Через три часа у тебя важная встреча.
В понедельник я никогда не брал работы, и Кейт об этом знала, хоть и не понимала, как можно отводить целый день на безделье. На Марсе-2 каждый день старались обратить себе на пользу, отвоевать у природы еще кусочек.
Надо сказать, получалось у них гораздо лучше, чем у нас, на Земле.
— Скажи своему заказчику, что Дейви Джонс все еще плавает на «Летучем голландце».
— Ей нужен Волшебник.
Мост, секунду назад шатавшийся у меня под ногами, обернулся монолитной бетонной плитой. Голограмма развеялась не сразу — слишком уж тщательно была сделана. Следом за мостом исчезла трава, извилистые тропинки, река, выцвело до серого купола небо, там, где были кроны деревьев, оказались трубы и переплетения проводов. Сохранили прежний облик только я и старый монах в оранжевой робе, предлагавший мне за небольшую плату испить «крови» своего бога.
— Никому не нужен Волшебник.
Вычислить, что настоящее имя Дейви Джонса — Дейв Джонсон, мог младшеклассник, впервые взломавший учебную базу в надежде выправить итоговый балл. Волшебника я старался нигде не светить, не вел дел с одним и тем же заказчиком дважды. Про мою связь с Волшебником на всем белом свете знала только Кейт — я проболтался лет в семнадцать, ужасно хотелось похвастаться удачным взломом, новости тогда долетели аж до Марса-2.
— Я скину тебе место и время, а ты сам решай, — пожала плечами Кейт. — Некогда мне с тобой возиться.
Связь прервалась не сразу, и сквозь несколько тысяч световых лет видно было, как сестра отложила коммуникатор и пошла за что-то отчитывать младшего сына.
Я ненавидел, когда она звонила по видео-связи.
На Марсе-2 были не в ходу голограммы — трава, деревья, птицы были настоящими, привезенными когда-то с Земли.

***

С Дейви Джонсом у меня никогда не возникало проблем. Шутки ради я как-то заказал ему на интернет-аукционе пиратскую треуголку и абордажную саблю. Остальную работу делали заместительные и проекционные голограммы: трубка, кустистые брови и развевающиеся синие щупальца вместо рта. В зависимости от настроения я добавлял новые штрихи вроде плесени, водорослей или наоборот делал его бандитом с кривой рожей и рядом прогнивших желтых зубов.
У девушки, стоявшей посреди площади, был курносый веснушчатый нос, рыжие волосы, маленькая грудь. В одном Кейт была права: предстать перед красивой девушкой Волшебником с механической птицей на плече гораздо приятней, чем в облике морского чудовища.
Девушку звали Эмили, и она даже голограмм не носила.
Это было интересно.
По щелчку пальцев прозрачная сфера вокруг меня растаяла, и моя закутанная в алый с капюшоном плащ фигура возникла из воздуха.
Эмили издала восторженный вздох.
— Вы, правда, волшебник?
Я предпочитал считать, что мой псевдоним взят в честь мелкого злодея из комиксов. Нас с ним роднило одно — умение влипать в неприятности, ловкость, с которой мы из них выбирались, и любовь к деньгам.
— Нет, но вы Эмили.
Я пожал ей руку, Фыва пару раз махнула крыльями, и экранирующий щит развернулся, отгораживая от посторонних наш разговор.
— Как ее зовут?
Глядя на то, как восторженно Эмили смотрит на мою птицу, я укорил себя, что не выбрал для нее менее приметный облик — вороны там или воробья. Для Дейви Джонса сова превращалась в белого какаду.
— Фыва.
Фыва вытянула шею, любила она покрасоваться. Эмили почесала сову за ухом, перья были как настоящие.
— Вы точно такой, каким я вас себе представляла. Поможете мне?
Фыва издала довольное «фыр-фыр».
— Зависит от того, чего вы хотите.
— Джастин сказал, вы умеете все.
Джастин был мужем Кейт, небезызвестным ученым и мечтательным кретином. Эмили походила на младшую сестру или дочь кого-то из его столь же простодушных друзей.
— Вы уверены, что можете позволить себе мои услуги?
У друзей Джастина, как у людей науки, обычно ни кредита не водилось за душой — все уходило на исследования или на публикации стишков про покорение звезд. Поразительно, но Кейт находила стихи мужа милыми.
— Отец оставил мне достаточно, чтобы не беспокоиться о деньгах, — кажется, ее обидел мой вопрос. Фыва перестала фырчать и укоризненно повернула голову в мою сторону.
— Ловлю на слове. Чего вы хотите?
Эмили вдруг замолкла. Огляделась по сторонам и указала на одного из стоявших поодаль оранжевых монахов.
— Вы слышали про Детей Огненного Бога?
— Да, сектанты, но не самые худшие из.
Немилосердные сестры с каменными лицами нравились мне куда меньше.
Как и сестры, оранжевые монахи были одной из немногих сект, сумевших убедить Совет после катастрофы, подарившей нам День поминовения и серые купола, что их религия не представляет угрозы. Они могли собираться, проповедовать, привлекать новых сторонников, даже построили несколько настоящих храмов. Их можно было увидеть повсюду — и среди богатых, и среди бедных. Кто-то в верхах настолько сильно за них ратовал, что до сих пор замалчивалось, что «кровь» их божества на самом деле наркотик.
— Вы совсем ни во что не верите?
— Я верю, что вы мне заплатите. И ради этого я ненадолго могу сменить свои религиозные взгляды. Чего именно вы хотите, Эмили? Чтобы я влез в базы к монахам и преподнес вам рецепт их волшебного зелья?
Она не походила на наркоторговку, искательницу острых ощущений или совсем уж блаженную, но что-то с ней определенно было не так.
— Я хочу увидеть их бога.
От смеха с меня слетел капюшон. Фыва взмахнула крыльями и предательски перелетела к Эмили на плечо, а я все смеялся и никак не мог остановиться.
— Я могу дать вам бесплатный совет, — сказал я, наконец-то обретя дар речи. — Думаю, вон те монахи знают о боге гораздо больше, чем я.
Оранжевые братья принимали к себе всех, кто приходил, — неважно, был ли ты мужчиной, женщиной, ребенком, глубоким стариком, для каждого находилась божья милость.
— Я пробовала, — призналась Эмили, — но у меня аллергия на «кровь». Мне не попасть в храм.
Поэтому она хотела, чтобы я взломал систему безопасности храма и достал ей запись с изображением бога. Если бы это была какая-то другая секта, то дело бы и полкредита не стоило — тем более многие духовные лидеры охотно позировали на публику. Или это делали их копии в сети: мало кто мог позволить себе строительство настоящих храмов.
— Храмы Огненного Бога уникальны и неприступны. — Эмили кивнула. Похоже, она это знала. — Камеры наблюдения фиксируют внешний периметр, а дальше любая электроника глохнет. Они настолько дорожат рецептом «божественной» крови, что отказываются показывать лицо создателя.
Про электронику я знал от Хана — не так давно тот подался в религию, но быстро охладел, узнав, что в святых местах не берет вай-фай и нельзя скоротать время молитвы за игрой в тетрис.
— Единственный способ — попасть внутрь и сделать снимок самому, но и камера может забарахлить. Близость к божественному плохо сказывается на технике.
— Фотографии или видео меня не устроят. Я хочу увидеть его по-настоящему. Словно сама стою там.
Может быть, дело было в ее упрямстве. Минуту назад я объяснил, что она просит невозможного, а она все равно настаивала.
— Вы волшебник, неужели вы не можете совершить чудо?
По какой-то причине вызов — обхитрить одну из самых навороченных систем безопасности в мире — казался мне соблазнительным. Оранжевые братья обещали чудо, но были такими же мошенниками, как и я.
— Потребуется действительно много денег, чтобы я стал вашим проводником.

***

После того, как большая часть растительности и живых существ была уничтожена религиозными фанатиками из секты Адептов Последнего Дня, создание вымышленных локаций переместилось из индустрии игр в реальную жизнь.
Я возводил виртуальные опоры для Золотых ворот в Сан-Франциско, восстанавливал ландшафты Большого Каньона, моделировал поведение животных для Берлинского Зоопарка, участвовал в воссоздании флоры и фауны лесов Амазонки.
Восстанавливать потерянные рубежи и поддерживать там жизнь было слишком дорого, поэтому виртуальные экскурсии пользовались огромной популярностью. Сейчас передо мной стояла другая задача — привести голограмму-Эмили в храм. Нужно было не только попасть туда самому, но и собрать систему, способную передать сигнал во внешний мир.
Я решил позвонить Хану. Он был не первым моим приятелем, кто подавался в религию, но пока единственным, кто в ней разочаровался. А еще учитывая, в какой глуши он жил, тема «как заставить что угодно передавать сигнал куда угодно» не первый год его волновала. Кажется, он даже диссертацию защитил.
Хан ложился за полночь, но на мой поздний звонок отреагировал недружелюбно.
— Чего тебе, морской дьявол?
— Дельце у меня одно есть. Хотел спросить совета премудрого Хана.
— Сенсеем бы еще назвал, — буркнул Хан, премудрым он, конечно, не был, но действительно многому меня научил. — Собрал себе новую девушку вместо Энджи и опять одолел комплекс Пигмалиона?
Энджи, а точнее ЭнДжи-5, была прехорошенькой: поведенческие схемы удались на славу, механика — не отличишь от живой, не видно ни единого винтика. Наверное, поэтому меня на ней и переклинило. Начало казаться, что мы познакомились с ней по сети и совсем недавно, буквально пару недель назад, решили съехаться.
Если бы Хан спустя два месяца не спросил, как там новый апгрейд и нашел ли я нужную деталь, я бы продолжал считать ЭнДжи любовью всей своей жизнью. И заказчик, оплативший сбор прототипа, чьи гневные емейлы по ошибке попали в спам-фильтр, содрал бы с меня шкуру.
— Нет, я решил попробовать обратиться в религию.
Хан выжидал минуту, словно надеялся, что я его разыгрываю.
— Единственная секта, куда бы ты вписался, Дейв, это Адепты Последнего Дня, но вроде их всех уже перевешали.
Не всех, но в чем-то Хан был прав.
— Хочу побольше разузнать об оранжевых братьях.
— Ха! Ты у монахов и дня не продержишься. Без сети, игрушек и других благ цивилизации. Не твое это.
— Просто любопытно.
— Вот и любопытствуй один, а я спать пойду.
— Постой, Хан. Заказали мне кое-что.
— Значит, девушка, — ухмыльнулся Хан. Временами он бывал еще хуже, чем Кейт с ее вопросами, когда ждать племянников. — Если «крови» хочет, то знаю одного паренька в храме, он продаст неразбавленную, не ту дрянь, что на улице толкают.
— Денег у нее много, могу взять тебя в долю, если поможешь.
— Хорошенькая, наверное, — чему-то своему улыбнулся Хан. Ностальгировал, с ним случалось. Он вообще чертовски сентиментальным был — что с девицами, что со всякими купленными на аукционах прибамбасами. Старые лампочки, например, собирал.
— Расскажи про их систему безопасности. В главном храме.
— Вроде умный ты парень, а иногда как дите малое, Дейви. Думаешь, я взял и написал на коленке «брут форс», собрал себе планшет из стекла и палок? Да и вообще, может, я на диковинку хотел посмотреть? Нет в тебе ни капли романтики.
— Романтики за пределами купола ромашки рвут и потом умирают пять лет от заражения, а я, как видишь, здоровый.
— У вас ведь, и правда, лесов не осталось, — тихо пробормотал Хан и добавил уже в полный голос: — Судя по устройству производства, лаборатория, синтезирующая кровь, где-то в глубинах главного храма. Возможно, еще вычислительный центр и какие-нибудь сакральные свитки. Сломать замок можно, но замучаешься подбирать код — сложная электроника сразу отрубается. А по сети влезть к ним нереально. Нужно вживую идти и молиться богу, что твою хитрушку никто не найдет, а в нужный момент она не откажет. Могу скинуть свои наработки, но сомневаюсь, что они еще не заделали ту лазейку. Расскажи хоть, что будешь красть?
— Бога. Девчонке любопытно, какой он.
— Ну, если увидишь, хоть фотки пришли.

***

— А где у нее кнопка? — спросил брат Лянь. Его напарник Шань уже вывернул мои карманы, отобрал планшет, коммуникатор и пару высокотехнологичных игрушек. Расставаться с ними было жалко, но у всех что-то изымали для порядка, будут ведь искать, пока хоть что-нибудь не найдут.
Брат Лянь вертел Фыву и так и эдак, однако кнопки найти не мог. Фыва мучения принимала стоически, но с каждой минутой ее фырчание становилось все недовольней.
— Совы, что ли, никогда не видел? — не найти им никаких кнопок, да и в обмане сходу не уличить: не зря мы с Фывой днями напролет смотрели фильмы про ее диких сородичей. — Какая к черту кнопка?
— Не чертыхайся, заблудший брат мой. Дьявол, черт и сатана, есть проявления ложной религии, — сказал брат Шань и предложил: — Лянь, давай за напильником схожу?
Фыва клюнула брата Ляня за указательный палец и спряталась у меня на плече.
— Живодеры, — пробормотал я, почесывая сову за ухом. — Хотите уничтожить вымирающий вид.
Монахи переглянулись. Сов они, как и я, видели только на экране, а биологического или хотя бы теплового сканера у них, судя по всему, не водилось. Брат Шань вышел и через пару минут вернулся с новой приблудой.
— Если перестанет работать твой вымирающий вид, пеняй на себя, — заявил он и включил глушилку.
Хан про армейские глушилки не говорил. Тем более настолько навороченные. Или они после его приключений решили обновить оборудование, вот дьявол. Одна из изъятых у меня игрушек задымилась, остальное к счастью было выключено. Я чесал сову за ухом, надеясь оградить от излучения — еще и последняя модель, тут не то что плеер, тут калькулятор сдохнет, — и молился. В пространство. Хотелось надеяться, что я был достаточно хитроумным ублюдком, чтобы их всех обдурить.
— И правда, живая? — удивился брат Шань.
— Мы принимаем тебя, наш заблудший брат, — пафосно изрек брат Лянь, вручив мне оранжевую хламиду, бумажную брошюрку и трубочку с ярко-оранжевой жидкостью, — и твоего питомца. Как нам тебя называть?
Я раскупорил трубочку — первую обязательно нужно выпить, иначе не поверят, — сделал глоток и решил быть честным. Не придумывать лишнего.
— Дейв, а мою подружку зовут Фыва.
Кровь Огненного Бога была на вкус как густой апельсиновый сок.

Как выяснилось, брат Лянь любил разную живность. Подсыпал Фыве лишний раз корма, норовил погладить, почесать между перышек. Один раз даже клетку согласился почистить.
Фыва на его попытки смотрела с презрительным снисхождением. Монахов она все еще недолюбливала.
— Вот дуришь ты меня ведь? — вздыхал Лянь. — Не выжила бы настоящая после Дня поминовения. У нас возле дома парк был, все начисто выгорело.
— Огненный Бог же всемогущий? — разговоры о религии немного скрашивали скуку, верить я не верил, но любил поболтать. — Думаешь, не пожалел бы сову?
— Это сейчас он многое может, потому что мы в него верим. Раньше не было у него столько сил, молодой был, — брат Лянь всегда рассказывал о боге, как о выбившемся в люди непутевом родственнике. — Иначе не допустил бы злодейства. А я бы этих фанатиков… отправил котлы на кухню чистить! Авось бы научились уму-разуму.
— Поэтому ты до сих пор и сидишь на воротах, — пробурчал брат Шань. — Я на кухню дежурить, вы тоже делом займитесь.
— А что там, за воротами? — спросил я, как только за Шанем закрылась дверь.
— Просветленные. Не такие, как мы с тобой. С ними Бог говорит.
— Как будто с тобой не говорит, — поддел я Ляня. Иногда во сне или за утренней молитвой он начинал бессвязно бормотать сам с собой.
Учитывая, что храм был прорублен прямо в скале и значительную часть времени мы дышали затхлым воздухом подземелий, в том, что он заговаривался, не было ничего удивительного. Еще месяца три и я тоже начну.
— Бог со всеми говорит. Только уразуметь надо, чего он от тебя хочет. Мне вот показывает, каким дурнем я был, там, на большой земле. Тебе повезло, ты в машинах копался, программы писал, а я натворил дел столько, что до смерти сидеть на воротах — осмысливать.
— Чем же ты занимался?
Ни в одной цветной брошюрке я так и не нашел список грехов, даже Хан отзывался о них как-то туманно. Мол, сам знаешь, когда они есть.
— Людей убивал. Прибыльное дело. Девица у меня была, дурная, но красивая, притащила однажды пинту крови. Ее Бог к себе забрал, а у меня с тех пор, как навожу прицел ради неблагого дела — руки дрожат. А ты как к Богу пришел?
Нужно было что-то соврать, но слов как-то не находилось. Слишком уж близко брат Лянь стоял. Скажи что не то, мигом шею переломит. Не как в игрушках, по-настоящему.
— Чудо захотел увидеть.

***

На исходе второго месяца ясно стало, что план прикинуться рьяным неофитом потерпел фиаско. Брат Шань, как и все остальные братья, посматривал на меня с недоверием и открывать тайны не спешил.
С ломкой по сети и новостям я справлялся, брав с собой в исповедальню Фыву и с поистине религиозным трепетом припадая к информационным потокам. Кейт писала мне гневные емейлы, прошлые заказчики звали на новые подвиги, Эмили перечисляла деньги на банковский счет.
От тоски я попросил Ляня научить меня драться. После одного перелома, нескольких вывихов и множества синяков я страшно гордился собой и считал, что стал, как минимум, ниндзя. Лянь моего восторга не разделял и однажды в сердцах сказал, что на дело бы меня с собой не взял, замочили бы тебя, Дейв, как цыпленка. Потом опомнился и три дня жил молитвой и постом.
— Лучше бы ты с братом Инем дружил, Дейв, — с Шанем мы друг друга недолюбливали, но иногда он любил давать мне советы. — Вы оба парни мозговитые.
Брат Инь в миру был ядерным физиком, не из последних. Трудно было его не признать — после катастрофы его часто показывали в новостях. Еще бы, Адепты Последнего Дня во главе со своим лидером Уэсли модифицировали именно его разработку в своей попытке устроить, наконец, Апокалипсис. Хотя, не будь у них общего засекреченного канала связи, ничего бы, наверное, не вышло. Вовремя им попался парень, сведущий в связи и компьютерах, его, кстати, так и не нашли.
Я вежливо кивнул и сделал вид, что чистить клетку мне гораздо интересней, чем лицезреть лысину брата Шаня.
Лянь со всеми своими молитвами и постами был немного придурковатым, но своим парнем. У него и список был, кого, как и за сколько он убивал и на что деньги истратил. В общем, была система, а систематичный подход я уважал. Можно было предположить, что еще тысячи две итераций и Лянь выйдет на новый левел, где встретит и поймет своего Бога.
А брат Инь считал, что несет ответственность за все тяготы мира на своих плечах. Я бы на месте других монахов успокоительное какое в «кровь» ему подмешивал. Вдруг бы парню полегчало.
— Чего Шань хотел? — спросил Лянь.
— Сказал, что я мозговитый.
— Это да. Еще бы на проповеди носом не клевал.
— Толку с этих проповедей. Случайным образом составь из слов «просветление», «нирвана», «гармония» и «божественное откровение» семантическую цепочку и готово.
Поначалу сболтнуть лишнего при Ляне я опасался, но оказалось, мой скептицизм его развлекал. По крайней мере, докладывать настоятелю он не спешил.
Наверное, боялся, что Фыву вышвырнут из храма вместе со мной. Сова Ляня полюбила и даже иногда довольно фырчала у него на плече. Предательница.
— Потому Огненный Бог твое желание не слышит. Не протолкнуться у тебя в голове от всяких цепочек, куда уж ему с тобой говорить?
— Я бы с ним с глазу на глаз поговорил, — буркнул я. — Чтоб наверняка.
— Поэтому драться решил учиться? Чтоб, если что — между глаз?
— Может, нет там никакого Бога? Вот ты его видел, был в главном храме? И я не был.
С виду Лянь был неповоротливым увальнем, однако уложил меня на лопатки в мгновение ока и больно вывернул ухо.
— Услышит кто, птица твоя тебя не спасет. Разберут ее на перышки.
— Мне бы только посмотреть, — выдавил я, второй рукой Лянь почти пережал горло. — Разок.
Фыва решила за меня вступиться и одержала сокрушительную победу. Лянь ей всегда поддавался.

***

Сколько я ни наблюдал за посвященными, проходившими через дверь, ключа никак углядеть не удавалось. Не было у них ничего общего ни в одежде, ни среди вещей. Только взгляд — тот самый «благостный», от которого начинало тошнить. Когда я по дурости связался с Адептами Последнего Дня, они так же смотрели на своего предводителя, а здесь у Бога даже лица не было, во что тут верить?
Предположения насчет сканнера сетчатки или измерения количества наркотика в крови также не подтвердились.
Выручил меня Лянь. Растолкал среди ночи со словами, что ему было видение — Бог согласился нас провести. Я подавил желание подарить ему еще пару видений, дав в ухо.
Фыву и немногочисленный скарб в виде пяти апельсинов, ножа для картошки, заныканного с ужина месяц назад, и бесполезного, но оставленного мне во владение плеера, я взял с собой.
Лянь собирался дольше: прощался с любимой кельей, оранжевых балахонов он и то успел сносить несколько. Больше всего поразило, когда он достал из-под подушки пистолет: вставил на место магазин с патронами, благоговейно провел рукой по стволу и поставил на предохранитель. Это была древняя, чуть ли не доисторическая модель, но дырку в голове она все еще могла проделать, поэтому вопросы были излишни.
Взгляды я, похоже, все равно кидал выразительные.
— Так я ж не для дела, — пожал плечами Лянь. — Просто, понимаешь, не могу я бросить друга.
Фыва зафырчала — явно одобрительно.
До дверей мы добрались молча. Несколько раз я пытался ускорить шаг, но Лянь меня одергивал — заметят. Он вообще как-то переменился, когда взял пистолет, стал собранней, опасней. Или это было мое воображение? Рядом с настоящим оружием я всегда психовал.
Впрочем Лянь не пытался ничего предпринять. Встал у двери в главный храм и с любопытством смотрел в мою сторону. Как будто чуда ждал.
— Ключ-то нам Бог скинет?
— Он сказал, что послал тебе знак, — важно объявил Лянь.
Жаль, конечно, что мой плеер не брал божественные чистоты, а на емейлы Огненный Бог не разменивался. На секунду мелькнула мысль — если чуда не выйдет, Лянь меня прямо тут и пристрелит. Кто знает, что ему в голову взбредет?
Замка на двери не было — только длинная металлическая ручка. Вроде поручня. Сколько бы я за него ни дергал, дверь не поддавалась.
Фыва взлетела с моего плеча и приземлилась на ручку. Тоже мне, нашла жердочку.
Дверь с легким шипением отъехала в сторону: сработала какая-то из программ Хана.
«Синхронизация закончена. В памяти доступно 2984 песни», — сообщил из кармана умерший плеер.
В комнате перед нами не было глушилок.
Я собирался поделиться своим открытием с напарником и осекся.
После полумрака келий свечение мониторов и инфо-панелей ослепляло, но больше всего шокировал размах — жилые кельи были крошечными, а тут пространство буквально поглощало тебя.
Фыва сканировала помещение, обнаруживала новые способы подключения; мои программки что-то искали, находили, взламывали, копировали. Если Хан здесь был, то неудивительно, что он замечтался и не добрался до цели.
Это был самый грандиозный научный центр, что я когда-либо видел. Можно провести вечность, только разглядывая таблички с наименованиями лабораторий. К черту религию, я был готов отдать всю свою кровь, чтобы здесь работать, остаться тут навсегда.
— Дейв? — я очнулся от того, что Лянь слишком крепко сжимал мою руку. — Проход к главному храму дальше. У нас мало времени. Будешь зависать, я тебя вырублю и потащу на себе.
Мне хотелось спросить его — какое чудо ему еще нужно? Какое к черту чудо, если мы стояли перед ним, стоило только протянуть руку. Все, о чем я когда-то мечтал, все, что хотел узнать.
Может быть, чудо и стоило тех унылых проведенных за молитвой и постом месяцев. Если кто-то попытается оторвать меня от обретенных сокровищ, ему придется со мной драться. Зря я, что ли, отрабатывал с Лянем все эти удары?
Кстати о брате Ляне — удар у него был действительно крепкий. И обещание он сдержал.
Не просто вырубил, а обездвижил, что было еще обидней. Как мальчишку развел. Сокровища уплывали из-под носа, я закрыл глаза, чтобы не видеть своего позора. Слышно было, как подошвы моих сандалий скребли по полу. Фыва, судя по хлопанью крыльев, показывала нам дорогу.

***

Пришел в себя я уже в лодке. Мы плыли по реке, и Лянь умело орудовал веслами. Фыва сидела у него на плече и нахохливалась, когда нас окатывало брызгами.
— Тут еще и река есть?
Лянь кинул в меня вторым веслом.
— Крепко же тебя приложило. Слушал бы внимательней, знал бы, что по этой реке плыли первые монахи, которым удалось увидеть Огненного Бога. Ее так и называют — Огненная Река.
— Безумно оригинально.
— Лучше греби, — Лянь явно был за что-то на меня обижен. — Мученик зала земных наслаждений. Не думал, что тебя волнуют обнаженные красавицы.
Фыва просканировала доступные сигналы: сеть снова пропала.
— Какие красавицы?
Если там и были красотки, то они сидели, прильнув к мониторам. Я попросил Фыву открыть скачанные файлы и получил красноречивое «доступ запрещен».
— Я был в научной лаборатории и почти разгадал секрет «крови». Ее формула… вот сейчас… дьявол!
Строчки ясно стояли перед глазами еще совсем недавно, а теперь я совсем ничего не помнил.
— Если тебе так больше нравится, брат.
Я сделал вид, что не услышал. Возможно, брат Лянь действительно видел что-то иное. Если бы я собрал самую совершенную в мире лабораторию, то постарался бы скрыть ее от непосвященных умов. Засекретить.
Вспомню дома формулу крови, выгодно продам и буду жить безбедно до конца дней.
— Ты боишься летучих мышей? — спросил меня Лянь. Голос у него был несколько напряженный, он даже пистолет выхватил. Правда, выстрелить не успел.
Или успел, кто знает. Что-то темное и злобное бросилось на меня сверху.

— Фыр?
Лицо горело огнем, я попытался открыть правый глаз, веки сдавило тяжестью.
— Фыр-фыр? Фырфырррр ффффыр фыр-фыр?
— Хорошая девочка, — с нежностью обратился к моей сове Лянь, и от его голоса я окончательно очнулся. — Видел, как она их раскидала?
Видимо, те документальные фильмы про сов все же не зря занимали память на карте. Какой-то из моих алгоритмов сумел вычленить закономерность и использовать для атаки. Надо же.
— Умница, Фыва.
Лодку выбросило на каменистый берег. Правый глаз все еще не открывался, лицо заплыло. Если летучие мыши действительно на нас бросились, то и река могла быть настоящей. Чудом было, что мы еще живы.
— Куда дальше? Огненный Бог тебе указал?
Лянь прижал палец к губам и замер. Сначала ничего не происходило, потом я прислушался к шуму реки и начал выделять посторонние звуки. Тук-тук. Плюх. Шшш. Тук. Плюх. Шшш.
Вдали на воде загорелись алые блики.
Лянь снова взялся за пистолет, Фыва нахохлилась у меня на плече.
Огоньки приближались.
Тук-тук. Плюх. Шшш. Тук. Плюх. Шшш.
Я засмеялся, когда понял, в чем дело. Это были металлические стаканчики со свечами, которые опускали в монастырский пруд. Ты молился, загадывал желание и надеялся, что оно дойдет до Бога. Я думал, монахи их вылавливали сразу после службы и выбрасывали.
А их опускали в реку. Некоторые затухали, стукаясь друг о друга, но продолжали свой путь.
Мы вылезли из лодки и пошли вдоль русла реки.

***

— Ой! — Эмили стояла посреди пещеры в белой ночнушке и удивленно таращила глаза. Появилась она, когда Лянь почесал сову за ухом — видимо, нащупал-таки свою кнопку. Или сетевой модуль вслепую словил сигнал и воплотил голограмму без команды.
— …да не поддамся я искушению! — истово молился брат Лянь. Молится молился, а дуло пистолета смотрело прямо мне в лоб.
— Я оденусь?
— Я все объясню! — наши с Эмили голоса прозвучали в унисон. Хорошо хоть голограмма была проекционная, а не заместительная. Превратись сова в проекцию Эмили, нервы брата Ляня точно бы не выдержали.
— Объясняйся, волшебник. — Он посмотрел на Эмили и добавил: — А ты оденься. И без фокусов.
Вместо того чтобы одеться, Эмили наоборот — ночнушку сняла. Правда до того, как я попрощался с жизнью, достала из воздуха и надела веселенькое платье в цветочек.
— Это Эмили, — я решил начать с того, что попроще. — На самом деле ее здесь нет, но она тоже очень хочет увидеть Бога. А это брат Лянь, у него есть пистолет, но в глубине души, я уверен, он отличный парень! Любит животных.
Фыва, бесполезный кусок проводов и меха, согласно зафырчала: апельсиновые корки пришлись ей по вкусу. А я подумал, вот чего стоило еще пару боевых модулей написать — вроде тех с летучими мышами.
— Нет ее здесь, говоришь? Сейчас мы и проверим.
Щелк.
Эмили нахмурилась, когда пуля прошла сквозь ее правое плечо. Голограмма на секунду мигнула, но сигнал стабилизировался.
— Видишь.
— Значит, сова все-таки ненастоящая? — как-то разочарованно спросил Лянь.
Фыва демонстративно перебралась ко мне на плечо.
— Она волшебная, — сказала Эмили, я не выдержал и хмыкнул в кулак. — Как думаете, брат Лянь, Огненный Бог не разгневается, если я тоже на него взгляну?
Лянь подумал с минуту и все же опустил пушку.
— Не мне решать, девочка-голограмма, что будет угодно моему Богу, — сказал он и пристально на меня посмотрел: — Ты, Дейв, тоже отличный парень, но выкинешь еще что-нибудь — отправлю тебя к праотцам.

Первой светлячков заметила Эмили.
Мы были близки к цели: вода в Огненной реке превратилась в ярко-оранжевую. На мгновение мелькнула шальная мысль — попробовать ее на вкус и положить конец домыслам — никто бы в здравом уме не стал тратить наркотик на дешевые спецэффекты — но пришлось ограничиться забором образцов.
— Смотрите, — сказала Эмили.
Она шла чуть впереди нас. Светлячки окружили ее, и она вытянула руку, собираясь поймать одну из светящихся точек в кулак. Интересно, голограмма может ловить другие голограммы или иллюзии наложатся друг на друга?
Ответ на вопрос мне не удалось узнать, потому что силуэт Эмили замерцал. Начал распадаться на пиксели, цветастое платье слилось в однотонную полосу. Фыва пыталась стабилизировать сигнал, уменьшив число бит, сузить канал, но дело было в том, что Эмили столкнулась с чем-то физическим. Таким же реальным как пуля.
Не сговариваясь, мы с Лянем бросились бежать в противоположную от светлячков сторону.
— Твой бог, кажется, не очень нам рад.
Лянь не ответил. Я приказал Фыве закрывать канал к черту и лететь к нам. Остальную часть опишу по электронной почте — впечатлений Эмили и так получила с избытком.
Светлячков ее исчезновение не сбило с толку, скорее раззадорило: теперь они перегруппировались и летели прямо на нас.
Впереди была массивная дверь. Прежде, чем я дернул за ручку, Лянь, видимо, по старой памяти решил отстрелить замок. Пуля заискрила и отскочила в сторону. В воздухе запахло порохом, металлом и электричеством.
Это было защитное поле. Если дверь, и правда, вела к Огненному Богу, кто-то поставил неплохую охранную систему на входе. Надежную и очень горячую.
— Если есть какой-то тайный код, и ты его знаешь, сейчас для него самое время.
Светлячки замерли, видимо, выбирали, как лучше нас поджарить.
— Осталось четыре пули, — сообщил Лянь. — Возможно, это их ненадолго задержит.
Четыре сотни пуль, да, могли бы их задержать. Или я мог бы перепрограммировать систему безопасности, будь у меня что-то кроме механической совы и чокнутого приятеля-монаха с пистолетом. Еще у меня был нож. Если ткнуть им наугад в ограду, можно мгновенно умереть от удара током.
Уэсли, лидер Адептов Последнего Дня, посоветовал бы мне чем-то маловажным пожертвовать.
Злодеи всегда так делают. Быть плохим весело, Дейв. Когда-то я слушал все, что говорил мне Уэсли. В пятнадцать я создал для Адептов Последнего Дня систему наведения и засекреченный канал связи. Из-за моих пробелов в географии и откровенной халтуры их Конец Света в итоге и накрылся.
Впрочем совет все равно был полезным.
Я бы пожертвовал братом Лянем, но налетев на ограду, он вряд ли замкнет ее хоть на пару секунд, поэтому я высчитал местоположение коробки с проводами.
— Фыр-фыр? — спросила Фыва.
— Фыр, — согласился я и пригладил перья у нее на правом крыле. — Лети, девочка.
Ограда заискрила. Не дожидаясь, пока напряжение восстановится, я вогнал в пульт управления нож. Иногда не важно — красный провод резать или синий. Лучше срезать все, что достанешь.
За спиной стихло жужжание светлячков, и Фыва свалилась к моим ногам.

***

Мы дошли до истока реки, там не нашлось ни высоких резервуаров, ни химических лабораторий.
Нас встретил Огненный Бог.
Кожа его была расплавленным золотом, кровь — жидким пламенем. Бог был грозен и велик, подобен скале. Кровь сочилась из его разодранного бока и капала в воду.
— Ты пришшшел, — из-за ряда острых зубов голос был немного шипящий, — мой самый верный адепт. Я звал тебя, но ты не отвечал на мой зов.
— Наверное, ты напутал. — Я споткнулся обо что-то, но не стал проверять. — Вот брат Лянь, он твой самый верный адепт, а я просто пришел за компанию.
Брат Лянь, похоже, переживал кризис веры. Не каждый ведь день обретаешь Бога.
Лянь с силой сжимал пистолет, руки у брата немного дрожали. Наверное, он представлял божество чуть менее зубастым и чешуйчатым.
Я наконец посмотрел под ноги и понял, что дело было не в божестве.
Зал был огромный, и под ногами все время что-то похрустывало. Легонько. Можно не обратить внимания. Черепа, осколки костей, перемолотая в пыль костяная мука. Серый прах под ногами.
— Ящерица… Я бросил все ради чертовой плотоядной ящерицы!
Огненный Бог сердито раздул ноздри, расправил крылья и сбил брата Ляня с ног одним ударом хвоста.
— Так ли следует разговаривать со своим божеством, воин?
Лицо у Ляня было разбито в кровь, но, кажется, он был жив.
— Ты не узнаешшшь меня? — изо рта Бога несло мертвечиной.
В том, как он говорил, как двигался, было что-то отвратительно чужеродное. Как и в том, что к некоторым костям, тем, что посвежее, все еще пристали куски плоти.
Мерзкое зрелище.
— Как-то не припоминаю, но никогда не поздно рассказать о себе, подружиться…
— У нас и был общщщий друг, — фыркнул дракон, из ноздрей шли клубы пара. Запахло гарью и серой. — Уэсли. У него было желание, и оно исполнилось.
Казнь Уэсли транслировали по всем каналам. Его хотели признать невменяемым, но мировой суд отказался от этой идеи. Я знал Уэсли с детства, в его действиях всегда была особая маниакальная сосредоточенность. Он мог сидеть за игрушкой или программой, пока не выигрывал или не разбирал ее на кусочки.
— Тогда я хочу на Марс. Подальше отсюда.
— Ты пил мою кровь, — дыхание ящера обдавало жаром. — Каждый, кто пьет мою кровь, разделяет со мной мысли. Я слышшшу вас всех, знаю, чего каждый хочет. Могу вами управлять. Расплавить металлы, провода и стекло, дать вам свободу. Ты хочешшшь свободы, Дейв?
Уэсли обезглавили, но в глазах твари светилось его безумие. Было ведь что-то еще, помимо лозунгов о свободе. Тогда, у Адептов Последнего Дня.
Последнее знамение — сжирающий солнце дракон. Мир утонет в очищающем пламени.
— Давай!
У брата Ляня оставалось четыре пули. Три отскочили от бронированной кожи, одной все же удалось попасть в глаз. Дракон заметался, выдохнул пламенем, я чудом успел пригнуться.
На самом деле Уэсли и придумал мне эту кличку, «Волшебник». Его восхищало, как легко я разбирался с компьютерами и обходил его в сетевых играх.
Дракон в ярости ударил хвостом и не промазал, перебив брату Ляню позвоночник.
Крови было немного, но я тотчас же отвернулся. Стал смотреть в другую сторону — как всегда делал, когда мы играли с Уэсли, и его заносило, и он голыми руками разрывал игровых ботов.
Проще было воспринимать происходящее, как старые сетевые игры. На прошлом левеле у меня имелись нож, сова, чокнутый друг-монах, теперь инвентарь был пуст. Никаких читов, прохождений или внедренных способов завалить босса. Не выходило сжульничать, а в чудеса я не верил. Даже если очень хотел.
Сова, тушку которой я все еще прижимал к груди, не ожила. Здесь не было электричества, оборудования, я сомневался, что мне вообще удастся ее починить, и все равно я не смог ее бросить.
Лучше бы старые лампочки собирал. Дурак.
Я зарылся пальцами в мягкие перья и закрыл глаза. Дракон, наверное, копил пламя или догрызал кости брата Ляня, прежде чем взяться за мои.
Я открыл глаза от удивления — Фыва исчезла, пальцы сжимали воздух. В нескольких метрах от меня стояла знакомая рыжая девушка. Платье ее не мерцало, не сливалось в однотонную полосу. Электромагнитные помехи больше не были ей страшны.
— Эмили?
Кажется, она меня не слышала. Ее внимание полностью поглотил Огненный Бог, теперь вдруг разом присмиревший.
Окровавленная морда дракона стала спокойной и благостной, когда пуля вышла из правого глаза и упала на пол расплавленным кусочком металла.
— Спи, — приказала Эмили. — Твой друг умер, и твое время закончилось.
Дракон положил голову на лапы, обернулся хвостом и закрыл глаза.
Эмили стояла неподвижно, но видимо отдала какой-то беззвучный приказ, отключила фаервол (черт его знает, как эта штука называется в магии), и на меня накатило. Брат Лянь не врал — я действительно услышал мысли Бога. Казалось, что с тобой пытается говорить что-то величественное и огромное. Только дракон не мог говорить — он лежал неподвижно.
Я нахмурился, пытаясь сопоставить одно с другим. «Я звал, но ты не отвечал на мой зов». Предположим, что волшебство работало как спам-фильтр. Во мне все еще была кровь дракона, именно поэтому теперь на меня обрушился поток неотвеченных писем.
«Уэсли исчез, я зову его, но больше он не приходит. Не хочет со мной дружить. Найди его, приведи его, приходи ко мне сам.
Уэсли обещал, мы все уничтожим, обещал свободу, помнишь, веришь, не молчи, Дейв? Зачем ты прячешься? Птица, мерзкая, дурная, убери, убери ее! Убей ее, Дейв.
Она пахнет железом, ненавижу железо. Больше не будет железа. Электричества. Проводов. Там, откуда я пришел, их никогда не было. Уэсли бы понравилось. Ему понравится, когда он увидит. Почему он не отвечает, никто из этих глупых адептов не отвечает на мой зов? Он сказал, ты волшебник. Вроде нее, но Она далеко, ее магия никогда меня не найдет.
Вера монахов смешная, нелепая, глупая, но не даст ей подобраться. Я слышу их всех, в них частицы моей крови, я, как Уэсли и его марионетки-адепты, только гораздо хитрее, сильнее, опасней. Вера наполняет меня силой. Это лучше, чем волшебство — быть для них Огненным Богом.
Ты хитрый, опасный, иди ко мне. Будь моим другом. Уэсли бросил меня. Мы найдем и съедим его. Я исполню то, что ты хочешь, мы исполним то, что хотел Уэсли, мы хотим одного и того же.
Я сломал твою игрушку, поймал металл в электрическую ловушку. Прикоснулся к железу. Это больно. Больно. Больно. Плохое железо. Не могу сосредоточиться.
В тебе моя кровь, почему ты все равно не отвечаешь мне!.. Дейв?»

Головная боль ударила с такой силой, что я осел на пол. Осколок чужой бедренной кости впился в ногу, было больно, но эта новая боль позволила отвлечься от того, что вот-вот мою голову разнесет на куски.
Кейт была права в своих наставлениях, наркотики не довели меня до добра. А я ведь даже кайфа не словил, страдал ни за что. Утешало только, что это было бесплатно. И возможно прибыльно — если Эмили не была частью галлюцинации и переводила деньги на мой банковский счет.
Когда я подумал об этом, головная боль вдруг резко отступила.
Пещера никуда не исчезла. Брат Лянь по-прежнему безжизненно лежал на полу.
— Мне ведь приглючилось, правда?
Эмили по-совиному склонила набок голову и спросила:
— Так ты все еще не веришь в чудеса, Дейв? Даже в Фыву?
— Я же сам ее собирал, помню каждый винтик. Фыва — обычная механическая птица. Внеси кто-то другой изменения в конструкцию, при последней диагностике я бы заметил…
— Это хорошо, что ты не веришь. Что ты не Уэсли, и чудеса уйдут вместе с драконом.
Тело брата Ляня ушло в землю, кости на полу превратились в песок, вода в Огненной реке стала прозрачной. Вместо оранжевой робы на мне были джинсы и черная футболка.
— Это совсем не страшно, — сказала Эмили, ее силуэт с каждой секундой становился все более размытым. — Просто закрой глаза.

***

До назначенной встречи оставалось двадцать минут, и я решил сократить путь через парк. Стояла поздняя осень, вода в реке покрылась ледяной коркой, грязно-коричневые листья лежали в жухлой траве. Неподалеку ухнула ночная птица.
Я запнулся и влетел носом правого ботинка прямиком между досок моста.
Разумеется, именно тогда мне и позвонила Кейт.
— Привет! Джастин повел детей в центр развлечений, там сегодня экспозиция о дикой природе Юпитера. Решила узнать, как у тебя дела.
— Просто отлично. — Я дернул ногу, пытаясь высвободиться. Еще чуть-чуть. Давай, Дейв, ты сможешь.
— А погода? У нас вот опять солнечные бури. Иногда я думаю, зачем вообще уехала?
Я кивнул, черт его знает, что она нашла в своем Марсе. Небо над моей головой было темно-свинцовым.
— Будет снег. Или, может, гроза.