Magnum Opus
Название: Где брат твой?
Тема: Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить
Автор: Элайджа Бейли
Беты: Эстен Джальд, Aizawa, baccarat
Краткое содержание: Выбор есть всегда.
читать дальше
Сквозь ватную тишину я различал шаги, мягкие и вкрадчивые, - касания босых ног, прилипавших к паркету, - и глухое бормотание. Джо напевал очередную историю - то ли себе самому, то ли мне, прикованному к креслу проводами.
Он всегда так делал, сколько я его помню, ходил и пел, не заботясь о том, услышу я или нет.
- Жил как-то лисёнок, в светлой, тёплой норе со своей семьей - с отцом, братом и матерью. Шкурка его матери была золотистой, такой красивой, что она светилась на солнце, - говорил Джо, мерно расхаживая по комнате, - игры с братом продолжались с самого утра до вечера, и лисёнок жил счастливо, пока в лес не пришел охотник...
Я мог представить себе, я представлял себе очень ясно, как Джо - этот длинноногий, нескладный парень - огибает сваленное в кучу «железо», высоко задирает колени, пружинит, разворачивается, кружит... Он не стоял, когда рассказывал, будто история была слишком объемной для статики, слишком большой для одного человеческого существа. Лицо его в такие моменты становилось мрачным, почти уродливым, и я ясно себе представлял: узкий бледный контур, длинный нос, глаза с расплывшимися по всей радужке зрачками.
Мне казалось, что Джо принимает наркотики, и он не отрицал этого - но и не подтверждал. Джо никогда ничего не отрицал и не подтверждал.
Надо мной - сплошное небо, нарисованные на чёрном звёзды, туманности, хвосты комет, намного красивее, чем в реальном мире. Клиент опоздал, но по правилам я должен был прождать ещё двадцать минут, прежде чем внести его индивидуальный номер в чёрный список.
Вокруг - сплошная пустота, трава щекочет кожу - виртуальная реальность, а чувствуется совсем по-настоящему... Чтобы не заснуть, я убавил звук в вирте и теперь вслушивался поверх тонкого шёпота помех, забавы ради воображая свою собственную комнату.
За бормотанием Джо я слышал крики с нижнего этажа: Марта распекала одну из своих девочек, притащившую в дом кошку. Никаких особых правил тут никогда не было, Марта просто ненавидела животных, животные в дом не допускались - всё хвостатое, пернатое, поросшее шерстью подлежало немедленному изгнанию, а провинившийся нёс заслуженное наказание. Мне было жаль девчонку, но ей правда следовало быть умнее.
В конце концов, животных не разрешалось заводить даже мне - мне, снимавшему отдельный этаж. Иногда Марта шутила, что я уже приволок к себе дикого зверя (имела в виду она, конечно, Джо), и я смеялся в ответ, и Джо смеялся, если был рядом.
Шаги прекратились, бормотание стихло.
Вот стоит Джо, за его спиной - распахнутое настежь окно, костлявые плечи обтекает неоновый свет. Из окна видна стена, на ней - два старых объявления: «Восстановите память вместе с "Мементо" (по средам - скидка)» и «Стимулятор "Лауданум" - прямиком из викторианской Англии». Джо качается с пятки на носок, уродливая гримаса на его лице смягчается, черты тускнеют. Конец рассказа - конец маниакального оживления, конец всего.
Я глубоко вдохнул и подёргал пальцами: от долгого сидения в кресле тело затекло, очки больно давили на виски.
Десять минут.
Из окна одуряюще пахнет озоном, сладкими дешёвыми духами, которыми поливают себя девочки Марты, гнилью, грязью, даже машинным маслом, хотя им давно уже не пользуются - никто и нигде, разве что в самых отсталых гетто, да и то... Кто-то ходит под окном, вминая в асфальт битое стекло. Неподвижный Джо обратился в призрак, я перестал даже ощущать его присутствие в своей комнате, хотя он здесь, наверняка здесь.
Куда ему деваться? Я не слышал шипения входной двери.
Клиент не пришёл. Я вызвал клавиатуру, пробежался взглядом по клавишам, заблокировал айди, после чего отключился от вирта и с минуту просто пялился в тёмную пустоту.
Когда я снял очки, то увидел Джо: он стоял надо мной, держа в руках миску.
- Не пришёл? - спросил он, склонив набок голову. Его волосы, забавная смесь седых и чёрных прядей, мазнули по плечу.
- Его проблемы. - Я пожал плечами, пытаясь сделать вид, что мне всё равно.
Всё равно мне, конечно, не было. Клиенты - это работа, работа - это деньги, просто мне всегда было неловко признаваться в собственной меркантильности Джо.
Он протянул мне миску - протеиновое месиво, щедро сдобренное сахаром.
- Не хочу, - проворчал я.
- На тебе лица нет. - Джо зачерпнул полную ложку бледно-серой жижи и отправил её себе в рот. - Если ты не будешь есть, то скоро откинешься. Марта очень расстроится. Все твои клиенты очень расстроятся.
Он воткнул ложку обратно и снова протянул мне миску.
- Я очень расстроюсь.
- Едва ли мои клиенты знают, кто я такой.
(едва ли я сам знаю)
- Они заметят, что ты исчез.
Я молчал, глядя куда-то поверх его плеча. Он, как всегда, был без футболки, и кости на его плечах зло выпирали сквозь тонкую белую кожу.
- Я расскажу тебе историю, - пообещал Джо.
Мы оба знали, что я в конечном итоге поем, что история будет рассказана (истории обязательно должны быть рассказаны, таков закон - так говорит Джо. Не мне с ним спорить. Не я тут рассказчик). Это был ритуал, один из многих.
Я - хакер. Взламываю компьютерные игры, разбираю их по кусочкам, нахожу бреши и баги, чтобы после продавать эти бреши и баги тем, кто немного глупее меня. Большую часть дня я провожу в этом кресле, окутанный коконом из проводов, здесь и не здесь одновременно. Сколько себя помню - я всегда этим занимался, всегда жил в этом месте, на втором этаже борделя, и рядом со мной всегда был Джо.
Он начинает свою историю.
- Это был мальчик, - рассказывает Джо, и его голос ластится, точно ручной зверёк, - маленький принц. У него была хорошая, добрая семья - мама, очень красивая, золотоволосая, мужественный и сильный отец, старший брат. Это был очень счастливый мальчик.
Джо начинает ходить, отстукивая ритм босыми пятками.
- Это история про двери? - осторожно интересуюсь я.
Джо мне, конечно же, не отвечает.
Я очень боюсь дверей. Всегда боялся. В моей квартире нет ни одной двери, кроме входной, да и её я не запираю. Даже дверцы ящиков аккуратно сняты с петель.
- Они жили в достатке и спокойствии, - продолжает Джо, - в благости и любви, все четверо. Но сердцу не прикажешь, и мама, красивая, золотоволосая, полюбила другого мужчину. Любовь - чудесная штука, а, Эйбл? Её чудо в том, что принять она может любую форму...
Из окна сильно дует, и от холода мне становится не по себе.
- Отец очень любил свою жену, он не мог позволить, чтобы её любил кто-то другой - такой уж он был человек... И он пошёл к колдунье, чтобы спросить у неё совета.
- К злой колдунье? - с улыбкой спрашиваю я.
Мне нравятся, мне всегда нравились истории Джо - они никогда не были сложными, или особо остроумными, или смешными. Наверное, он как-то по-особенному их рассказывал, с каким-то своим гипнотизмом.
Ну. У кого-то дар - ковыряться в железе, у кого-то - в словах.
- Почему злой? - удивляется Джо. - Простой колдунье. Простая колдунья дала отцу зелье, чтобы он опоил им свою супругу. Так он и сделал.
Джо делает паузу.
- Но у всего есть своя цена. На их некогда счастливый дом пало проклятье. Мать заснула крепким беспробудным сном, который никто не мог потревожить, никто и ничто, ни люди, ни любовь, ни ненависть. За рецепт зелья отец поплатился рассудком. А мальчик, маленький принц, оказался заперт в доме вместе со своей матерью.
Он не произнёс слова «дверь», но я всё равно ощутил себя обманутым. Должно быть, Джо это почувствовал.
- Это не конец, - торопливо сказал он, но я уже качал головой.
- Нет, довольно. Хватит на сегодня историй.
Джо не смеет мне возразить. Он молча забирает у меня миску с нетронутой едой и убирается из комнаты.
Эту ночь я сплю один. По правде сказать, мне всё равно.
Я как-то неправильно всё начал.
Свою память я всегда воспринимал как кластеры. Часть из них пустует. Часть - забита до отказа. Меня очень злят неиспользованные кластеры: в них что-то должно лежать, но я ума не приложу, что именно.
Я спрашивал у Джо, как так вышло - как мы познакомились с ним, как я выкупил целый второй этаж в доме Марты, откуда у меня взялись деньги? Он или отшучивался, или пожимал плечами. Ответ Марты был проще некуда: «Вы просто пришли». Её же девочки вообще не склонны были говорить без указаний свыше.
С чего я взял, что моё имя - Эйбл?
Где я научился так мастерски взламывать игры?
Доходило до того, что я бросался на Джо - я тряс его за плечи и кричал:
- Кто ты такой?! Кто?
Он никогда не сопротивлялся, он даже слова мне поперёк не говорил. Все мои приступы паники, обострения неврозов, страха перед запертыми дверьми, всё это он переживал стоически, чудесным образом оказываясь рядом. Он не позволял мне содрать с себя кожу, когда мне начинало казаться, что я грязный - такой грязный, что не отмыться; отбирал купленные у девочек Марты инъекции "Лауданума", терпеливо обходил расставленные по всему этажу вещи - расставленные в порядке, который понимал я один.
Джо следит за тем, чтобы я ел.
Джо следит за тем, чтобы я не сидел в вирте дольше десяти часов.
Джо следит за тем, чтобы я спал.
Джо, Джо, Джо.
Потом меня отпускало.
А ещё у меня был план - я держал его в секрете от всего мира, хотя мне сложно было хранить секреты. Ответ был написан на глухой стене, на которую выходило окно моей комнаты; ответ лежал в моём кармане, выведенный золотом на визитке.
«Ваши воспоминания никуда не уходят, - говорит с голографического дисплея пожилой мужчина в белом халате. - Мы можем вернуть их, как бы глубоко они не прятались».
Я потратил несколько месяцев, чтобы накопить достаточно денег. Мне стоило дьявольских усилий прятаться от Джо, потому что это Джо, от него тяжело спрятать что-либо, от него тяжело спрятать себя.
Но на следующий день он не вернулся, так что я взял деньги и поехал к пожилому мужчине в белом халате.
Он встретил меня без всякого удивления - его не отпугнул ни мой нездешний вид, ни отсутствие документов.
- Мы понимаем, - сказал доктор («зовите меня просто Адамом, дружище»), - когда наши клиенты желают сохранить анонимность. Можете даже не называть своего имени.
В слово «анонимность» я вцепился, точно утопающий - в спасательный круг.
- Всё абсолютно законно, - продолжал Адам так, словно мне было дело до законности. - Все процедуры совершенно безвредны. Вам ведут мышечный релаксант, потом присоединят к этой чудесной машинке. И - оп! - ваши воспоминания снова с вами.
Все журналы в кабинете доктора были разложены идеально ровно, по алфавиту, по цвету. Он пользовался бумагой, старомодно, но мне понравилось. Адам внушал доверие.
- Но перед этим, - мурлыкал доктор, перебирая пальцами по идеально чистой столешнице, - я должен узнать, какие воспоминания вам нужны, была ли их потеря результатом психической или физической травмы, чтобы в случае чего ознакомить вас с возможными неприятными последствиями. Дружище, - бледно-голубые глаза Адама потухли, - вам придётся подписать отказ от претензий и приложить к договору образец своего ДНК. Потом у вас будет два дня на окончательное решение. Мне не хотелось бы, чтобы вас травмировало то, что вы узнаете.
Фраза о двух днях отчего-то вогнала меня в ужас.
- Как воспоминания могут травмировать? - спросил я.
- Вы не представляете себе, какой силой они обладают, - мягко ответил Адам. - А теперь, дружище, расскажите мне о себе.
Я не знал, что мне следовало говорить, но я рассказал этому человеку в белом халате всё, что знал сам: о Джо, о втором этаже в борделе, о сказках, обо всём. Чем больше я говорил, тем страшнее становилось, тем больше вопросов возникало, тем тяжелее было дышать. Я пересказывал Адаму сказку, но путался в ней, точно в паутине: принц становился лисом, охотник приходил в замок, старший брат ходил босыми ногами по стеклу; всё смешивалось, потому что рассказывать сказки - задача Джо.
Желание заполнить кластеры было таким сильным, что меня почти трясло.
Желание бросить всё и уйти было почти таким же сильным.
- Я хотел бы, чтобы вы сделали это прямо сейчас, - выпалил я. - Чем быстрее, тем лучше.
Я был трусом. Сколько я себя помню, я всегда был трусом, особенно в том, что касалось меня самого. Если Адам начнёт медлить, я просто сбегу. Если он снова заговорит о двух днях - я просто сбегу.
Я даже не знал, почему я хотел бежать. Потому что обычно я не выходил на улицу? Потому что выход в коридор перегораживала непрозрачная дверь? От мысли, что я заперт, мне хотелось плакать.
- Нет, дружище, - покачал головой Адам. - Я даю вам два дня на то, чтобы решиться окончательно. Вы едва на ногах стоите. Не желаете, чтобы вам вкололи успокоительное? За счёт, так сказать, заведения.
Я столь яростно замотал головой, что мне стало дурно.
- Эйбл, - бормочет доктор своим мурлыкающим, переливающимся голосом, - Эйбл, дружище, дорогой мой... У вас всегда есть выбор. Вы понимаете это? Нет ничего, чего нельзя было бы исправить... Нет такого понятия как «слишком поздно»… Обратная сторона воспоминаний, Эйбл, вы можете просто забыть.
- Два дня, - заканчивает доктор. Голос его не становится твёрже или грубее, но это точка, и я знаю, что это точка, я всегда это знал.
Я возвращаюсь домой и сворачиваюсь клубком в постели. Проходит несколько часов, прежде чем я чувствую, как Джо ложится рядом, обнимая меня своими невозможно длинными конечностями.
Я знаю, что он знает, но почему-то молчит, будто ему нет до этого дела. Я спрашиваю:
- Джо, а что случилось со вторым мальчиком? Со старшим братом маленького принца?
И Джо бормочет мне на ухо:
- Это уже совсем другая история.
Когда я пытаюсь сказать: «Расскажи её мне», горло моё начинает саднить от страха, совсем как в кабинете доктора Адама. Я знаю, что Джо знает, но он молчит, только стискивает меня так, что становится трудно дышать.
Через два дня меня отпустило.
В таких случаях я всегда представляю себе синусоиду - то, как она скользит вниз по оси игрек.
Я слышал, как Джо ходит кругами по квартире, огибая расставленное по углам железо, как он отбивал стопами ритм, бормоча себе что-то под нос. Я смотрел на звёзды, высоко запрокинув голову - в виртуальной реальности они всегда красивее, чем на самом деле. Чтобы не заснуть, я представлял себе свою квартиру, весь выкупленный второй этаж, распахнутое окно, ведущее на глухую стену...
С первого этажа доносились крики Марты - какая-то бестолковая девчонка снова притащила в дом кошку...
Джо начинает говорить:
- Маленькому принцу удалось бежать. Он бежал очень долго. Эта история, Эйбл, без начала и без конца, она о страхе, о выборе и о слове «поздно». Маленький принц, Эйбл, бежит и по сей день.
Тема: Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить
Автор: Элайджа Бейли
Беты: Эстен Джальд, Aizawa, baccarat
Краткое содержание: Выбор есть всегда.
читать дальше
Сквозь ватную тишину я различал шаги, мягкие и вкрадчивые, - касания босых ног, прилипавших к паркету, - и глухое бормотание. Джо напевал очередную историю - то ли себе самому, то ли мне, прикованному к креслу проводами.
Он всегда так делал, сколько я его помню, ходил и пел, не заботясь о том, услышу я или нет.
- Жил как-то лисёнок, в светлой, тёплой норе со своей семьей - с отцом, братом и матерью. Шкурка его матери была золотистой, такой красивой, что она светилась на солнце, - говорил Джо, мерно расхаживая по комнате, - игры с братом продолжались с самого утра до вечера, и лисёнок жил счастливо, пока в лес не пришел охотник...
Я мог представить себе, я представлял себе очень ясно, как Джо - этот длинноногий, нескладный парень - огибает сваленное в кучу «железо», высоко задирает колени, пружинит, разворачивается, кружит... Он не стоял, когда рассказывал, будто история была слишком объемной для статики, слишком большой для одного человеческого существа. Лицо его в такие моменты становилось мрачным, почти уродливым, и я ясно себе представлял: узкий бледный контур, длинный нос, глаза с расплывшимися по всей радужке зрачками.
Мне казалось, что Джо принимает наркотики, и он не отрицал этого - но и не подтверждал. Джо никогда ничего не отрицал и не подтверждал.
Надо мной - сплошное небо, нарисованные на чёрном звёзды, туманности, хвосты комет, намного красивее, чем в реальном мире. Клиент опоздал, но по правилам я должен был прождать ещё двадцать минут, прежде чем внести его индивидуальный номер в чёрный список.
Вокруг - сплошная пустота, трава щекочет кожу - виртуальная реальность, а чувствуется совсем по-настоящему... Чтобы не заснуть, я убавил звук в вирте и теперь вслушивался поверх тонкого шёпота помех, забавы ради воображая свою собственную комнату.
За бормотанием Джо я слышал крики с нижнего этажа: Марта распекала одну из своих девочек, притащившую в дом кошку. Никаких особых правил тут никогда не было, Марта просто ненавидела животных, животные в дом не допускались - всё хвостатое, пернатое, поросшее шерстью подлежало немедленному изгнанию, а провинившийся нёс заслуженное наказание. Мне было жаль девчонку, но ей правда следовало быть умнее.
В конце концов, животных не разрешалось заводить даже мне - мне, снимавшему отдельный этаж. Иногда Марта шутила, что я уже приволок к себе дикого зверя (имела в виду она, конечно, Джо), и я смеялся в ответ, и Джо смеялся, если был рядом.
Шаги прекратились, бормотание стихло.
Вот стоит Джо, за его спиной - распахнутое настежь окно, костлявые плечи обтекает неоновый свет. Из окна видна стена, на ней - два старых объявления: «Восстановите память вместе с "Мементо" (по средам - скидка)» и «Стимулятор "Лауданум" - прямиком из викторианской Англии». Джо качается с пятки на носок, уродливая гримаса на его лице смягчается, черты тускнеют. Конец рассказа - конец маниакального оживления, конец всего.
Я глубоко вдохнул и подёргал пальцами: от долгого сидения в кресле тело затекло, очки больно давили на виски.
Десять минут.
Из окна одуряюще пахнет озоном, сладкими дешёвыми духами, которыми поливают себя девочки Марты, гнилью, грязью, даже машинным маслом, хотя им давно уже не пользуются - никто и нигде, разве что в самых отсталых гетто, да и то... Кто-то ходит под окном, вминая в асфальт битое стекло. Неподвижный Джо обратился в призрак, я перестал даже ощущать его присутствие в своей комнате, хотя он здесь, наверняка здесь.
Куда ему деваться? Я не слышал шипения входной двери.
Клиент не пришёл. Я вызвал клавиатуру, пробежался взглядом по клавишам, заблокировал айди, после чего отключился от вирта и с минуту просто пялился в тёмную пустоту.
Когда я снял очки, то увидел Джо: он стоял надо мной, держа в руках миску.
- Не пришёл? - спросил он, склонив набок голову. Его волосы, забавная смесь седых и чёрных прядей, мазнули по плечу.
- Его проблемы. - Я пожал плечами, пытаясь сделать вид, что мне всё равно.
Всё равно мне, конечно, не было. Клиенты - это работа, работа - это деньги, просто мне всегда было неловко признаваться в собственной меркантильности Джо.
Он протянул мне миску - протеиновое месиво, щедро сдобренное сахаром.
- Не хочу, - проворчал я.
- На тебе лица нет. - Джо зачерпнул полную ложку бледно-серой жижи и отправил её себе в рот. - Если ты не будешь есть, то скоро откинешься. Марта очень расстроится. Все твои клиенты очень расстроятся.
Он воткнул ложку обратно и снова протянул мне миску.
- Я очень расстроюсь.
- Едва ли мои клиенты знают, кто я такой.
(едва ли я сам знаю)
- Они заметят, что ты исчез.
Я молчал, глядя куда-то поверх его плеча. Он, как всегда, был без футболки, и кости на его плечах зло выпирали сквозь тонкую белую кожу.
- Я расскажу тебе историю, - пообещал Джо.
Мы оба знали, что я в конечном итоге поем, что история будет рассказана (истории обязательно должны быть рассказаны, таков закон - так говорит Джо. Не мне с ним спорить. Не я тут рассказчик). Это был ритуал, один из многих.
Я - хакер. Взламываю компьютерные игры, разбираю их по кусочкам, нахожу бреши и баги, чтобы после продавать эти бреши и баги тем, кто немного глупее меня. Большую часть дня я провожу в этом кресле, окутанный коконом из проводов, здесь и не здесь одновременно. Сколько себя помню - я всегда этим занимался, всегда жил в этом месте, на втором этаже борделя, и рядом со мной всегда был Джо.
Он начинает свою историю.
- Это был мальчик, - рассказывает Джо, и его голос ластится, точно ручной зверёк, - маленький принц. У него была хорошая, добрая семья - мама, очень красивая, золотоволосая, мужественный и сильный отец, старший брат. Это был очень счастливый мальчик.
Джо начинает ходить, отстукивая ритм босыми пятками.
- Это история про двери? - осторожно интересуюсь я.
Джо мне, конечно же, не отвечает.
Я очень боюсь дверей. Всегда боялся. В моей квартире нет ни одной двери, кроме входной, да и её я не запираю. Даже дверцы ящиков аккуратно сняты с петель.
- Они жили в достатке и спокойствии, - продолжает Джо, - в благости и любви, все четверо. Но сердцу не прикажешь, и мама, красивая, золотоволосая, полюбила другого мужчину. Любовь - чудесная штука, а, Эйбл? Её чудо в том, что принять она может любую форму...
Из окна сильно дует, и от холода мне становится не по себе.
- Отец очень любил свою жену, он не мог позволить, чтобы её любил кто-то другой - такой уж он был человек... И он пошёл к колдунье, чтобы спросить у неё совета.
- К злой колдунье? - с улыбкой спрашиваю я.
Мне нравятся, мне всегда нравились истории Джо - они никогда не были сложными, или особо остроумными, или смешными. Наверное, он как-то по-особенному их рассказывал, с каким-то своим гипнотизмом.
Ну. У кого-то дар - ковыряться в железе, у кого-то - в словах.
- Почему злой? - удивляется Джо. - Простой колдунье. Простая колдунья дала отцу зелье, чтобы он опоил им свою супругу. Так он и сделал.
Джо делает паузу.
- Но у всего есть своя цена. На их некогда счастливый дом пало проклятье. Мать заснула крепким беспробудным сном, который никто не мог потревожить, никто и ничто, ни люди, ни любовь, ни ненависть. За рецепт зелья отец поплатился рассудком. А мальчик, маленький принц, оказался заперт в доме вместе со своей матерью.
Он не произнёс слова «дверь», но я всё равно ощутил себя обманутым. Должно быть, Джо это почувствовал.
- Это не конец, - торопливо сказал он, но я уже качал головой.
- Нет, довольно. Хватит на сегодня историй.
Джо не смеет мне возразить. Он молча забирает у меня миску с нетронутой едой и убирается из комнаты.
Эту ночь я сплю один. По правде сказать, мне всё равно.
Я как-то неправильно всё начал.
Свою память я всегда воспринимал как кластеры. Часть из них пустует. Часть - забита до отказа. Меня очень злят неиспользованные кластеры: в них что-то должно лежать, но я ума не приложу, что именно.
Я спрашивал у Джо, как так вышло - как мы познакомились с ним, как я выкупил целый второй этаж в доме Марты, откуда у меня взялись деньги? Он или отшучивался, или пожимал плечами. Ответ Марты был проще некуда: «Вы просто пришли». Её же девочки вообще не склонны были говорить без указаний свыше.
С чего я взял, что моё имя - Эйбл?
Где я научился так мастерски взламывать игры?
Доходило до того, что я бросался на Джо - я тряс его за плечи и кричал:
- Кто ты такой?! Кто?
Он никогда не сопротивлялся, он даже слова мне поперёк не говорил. Все мои приступы паники, обострения неврозов, страха перед запертыми дверьми, всё это он переживал стоически, чудесным образом оказываясь рядом. Он не позволял мне содрать с себя кожу, когда мне начинало казаться, что я грязный - такой грязный, что не отмыться; отбирал купленные у девочек Марты инъекции "Лауданума", терпеливо обходил расставленные по всему этажу вещи - расставленные в порядке, который понимал я один.
Джо следит за тем, чтобы я ел.
Джо следит за тем, чтобы я не сидел в вирте дольше десяти часов.
Джо следит за тем, чтобы я спал.
Джо, Джо, Джо.
Потом меня отпускало.
А ещё у меня был план - я держал его в секрете от всего мира, хотя мне сложно было хранить секреты. Ответ был написан на глухой стене, на которую выходило окно моей комнаты; ответ лежал в моём кармане, выведенный золотом на визитке.
МЕМЕНТО
«Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить»
«Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить»
«Ваши воспоминания никуда не уходят, - говорит с голографического дисплея пожилой мужчина в белом халате. - Мы можем вернуть их, как бы глубоко они не прятались».
Я потратил несколько месяцев, чтобы накопить достаточно денег. Мне стоило дьявольских усилий прятаться от Джо, потому что это Джо, от него тяжело спрятать что-либо, от него тяжело спрятать себя.
Но на следующий день он не вернулся, так что я взял деньги и поехал к пожилому мужчине в белом халате.
Он встретил меня без всякого удивления - его не отпугнул ни мой нездешний вид, ни отсутствие документов.
- Мы понимаем, - сказал доктор («зовите меня просто Адамом, дружище»), - когда наши клиенты желают сохранить анонимность. Можете даже не называть своего имени.
В слово «анонимность» я вцепился, точно утопающий - в спасательный круг.
- Всё абсолютно законно, - продолжал Адам так, словно мне было дело до законности. - Все процедуры совершенно безвредны. Вам ведут мышечный релаксант, потом присоединят к этой чудесной машинке. И - оп! - ваши воспоминания снова с вами.
Все журналы в кабинете доктора были разложены идеально ровно, по алфавиту, по цвету. Он пользовался бумагой, старомодно, но мне понравилось. Адам внушал доверие.
- Но перед этим, - мурлыкал доктор, перебирая пальцами по идеально чистой столешнице, - я должен узнать, какие воспоминания вам нужны, была ли их потеря результатом психической или физической травмы, чтобы в случае чего ознакомить вас с возможными неприятными последствиями. Дружище, - бледно-голубые глаза Адама потухли, - вам придётся подписать отказ от претензий и приложить к договору образец своего ДНК. Потом у вас будет два дня на окончательное решение. Мне не хотелось бы, чтобы вас травмировало то, что вы узнаете.
Фраза о двух днях отчего-то вогнала меня в ужас.
- Как воспоминания могут травмировать? - спросил я.
- Вы не представляете себе, какой силой они обладают, - мягко ответил Адам. - А теперь, дружище, расскажите мне о себе.
Я не знал, что мне следовало говорить, но я рассказал этому человеку в белом халате всё, что знал сам: о Джо, о втором этаже в борделе, о сказках, обо всём. Чем больше я говорил, тем страшнее становилось, тем больше вопросов возникало, тем тяжелее было дышать. Я пересказывал Адаму сказку, но путался в ней, точно в паутине: принц становился лисом, охотник приходил в замок, старший брат ходил босыми ногами по стеклу; всё смешивалось, потому что рассказывать сказки - задача Джо.
Желание заполнить кластеры было таким сильным, что меня почти трясло.
Желание бросить всё и уйти было почти таким же сильным.
- Я хотел бы, чтобы вы сделали это прямо сейчас, - выпалил я. - Чем быстрее, тем лучше.
Я был трусом. Сколько я себя помню, я всегда был трусом, особенно в том, что касалось меня самого. Если Адам начнёт медлить, я просто сбегу. Если он снова заговорит о двух днях - я просто сбегу.
Я даже не знал, почему я хотел бежать. Потому что обычно я не выходил на улицу? Потому что выход в коридор перегораживала непрозрачная дверь? От мысли, что я заперт, мне хотелось плакать.
- Нет, дружище, - покачал головой Адам. - Я даю вам два дня на то, чтобы решиться окончательно. Вы едва на ногах стоите. Не желаете, чтобы вам вкололи успокоительное? За счёт, так сказать, заведения.
Я столь яростно замотал головой, что мне стало дурно.
- Эйбл, - бормочет доктор своим мурлыкающим, переливающимся голосом, - Эйбл, дружище, дорогой мой... У вас всегда есть выбор. Вы понимаете это? Нет ничего, чего нельзя было бы исправить... Нет такого понятия как «слишком поздно»… Обратная сторона воспоминаний, Эйбл, вы можете просто забыть.
- Два дня, - заканчивает доктор. Голос его не становится твёрже или грубее, но это точка, и я знаю, что это точка, я всегда это знал.
Я возвращаюсь домой и сворачиваюсь клубком в постели. Проходит несколько часов, прежде чем я чувствую, как Джо ложится рядом, обнимая меня своими невозможно длинными конечностями.
Я знаю, что он знает, но почему-то молчит, будто ему нет до этого дела. Я спрашиваю:
- Джо, а что случилось со вторым мальчиком? Со старшим братом маленького принца?
И Джо бормочет мне на ухо:
- Это уже совсем другая история.
Когда я пытаюсь сказать: «Расскажи её мне», горло моё начинает саднить от страха, совсем как в кабинете доктора Адама. Я знаю, что Джо знает, но он молчит, только стискивает меня так, что становится трудно дышать.
Через два дня меня отпустило.
В таких случаях я всегда представляю себе синусоиду - то, как она скользит вниз по оси игрек.
Я слышал, как Джо ходит кругами по квартире, огибая расставленное по углам железо, как он отбивал стопами ритм, бормоча себе что-то под нос. Я смотрел на звёзды, высоко запрокинув голову - в виртуальной реальности они всегда красивее, чем на самом деле. Чтобы не заснуть, я представлял себе свою квартиру, весь выкупленный второй этаж, распахнутое окно, ведущее на глухую стену...
С первого этажа доносились крики Марты - какая-то бестолковая девчонка снова притащила в дом кошку...
Джо начинает говорить:
- Маленькому принцу удалось бежать. Он бежал очень долго. Эта история, Эйбл, без начала и без конца, она о страхе, о выборе и о слове «поздно». Маленький принц, Эйбл, бежит и по сей день.
@темы: конкурсная работа, рассказ, Радуга-4
-
-
02.06.2013 в 01:33Подожду других комментаторов.
-
-
03.06.2013 в 03:43Я меркантильность Джо!
Он, как всегда, был без футболки, и кости на его плечах зло выпирали сквозь тонкую белую кожу.
У них что, счас слэш будет?.. В смысле, зачем акцент на таких деталях?
истории обязательно должны быть рассказаны, таков закон - так говорит Джо. Не мне с ним спорить. Не я тут рассказчик
Бггг, я понял, что отсылка не случайна!
Сколько себя помню - я всегда этим занимался, всегда жил в этом месте, на втором этаже борделя, и рядом со мной всегда был Джо.
Впрочем, не ясно, зачем эта отсылка. В смысле, если Джо реален, то зачем так намекать на Тайлера Дёрдена. А если он и есть Тайлер, то... ну... э.
То же и с маленьким принцем - какой-то это странный выверт ассоциации, плюс аллегоричная история про принца, ведьму и зелье очень уж аллегорична, как мне показалось, - в сочетании с условным будущим и прочей виртуальщиной. Контрастирует резко.
Не очень понял, зачем избыточность типа:
Мне нравятся, мне всегда нравились
Я мог представить себе, я представлял себе очень ясно
- если в первом случае это могло быть для того, чтобы показать, что герой намеренно к каждому такому псевдовоспоминанию добавляет "всегда", то во втором-то нафига? А вот это вообще нечитабельно: но это точка, и я знаю, что это точка, я всегда это знал.
Как я понял, тема тут подаётся в варианте "всё можно исправить, но вопрос в том, выдержит ли это человек". Эйбл бежит, потому что слабак, и сделать выбор, который что-то как-то исправит - хотя бы для начала вернёт ему знание о том, что произошло, и о том, кто он сам такой, - не в состоянии.
-
-
03.06.2013 в 23:04-
-
04.06.2013 в 02:22БК лучше бы читать, а не только смотреть.
-
-
04.06.2013 в 12:35и все-таки!
вот у меня сложилось впечатление, близкое к впечатлению Gabrielle Delacour,
но я мягко говоря НЕ УВЕРЕН. И придерживаюсь мысли, что автору стоило как-то почетче выписать свою задумку.
А написано хорошо, душевно написано.
-
-
04.06.2013 в 12:39+ 1 к тебе и Gabrielle Delacour, однако я вот тоже не уверен.
-
-
04.06.2013 в 14:41-
-
05.06.2013 в 12:422 частности
Че-то мне так зашел оффтоп про полное тупло, оно прямо описывает мою огненную гиену амбивалентных чуйств от текста.
В целом впечатления примерно такие же:
У меня из-за закольцованной сцены с кошкой возникло ощущение, что герой вернул себе воспоминания, ужаснулся, травмировался, удалил, маялся без воспоминаний, вернул, ужаснулся....
Т.е., одной из версий разгадки в самом деле легко может быть: в прошлом у Эйбла случилась какая-то зяба, он предпочел ее забыть и теперь от этого мается.
Но я тут ходил думал-думал, и че-то мне привиделся еще один экстравагантный вариант, щас попробую изложить.
Что Джон на само деле нет - это да, это я тоже склонен думать. Но его не то чтобы совсем нет, он как бы... эм, проекция старшего брата в сознании Эйбла (кст., символика имени меня тревожит) - может быть, реально существовавшего старшего брата (так, по-моему, я начинаю гнать очевидности, но, это, Любовь - чудесная штука, а, Эйбл? Её чудо в том, что принять она может любую форму... - ну вот приняла).
Но при этом мне кажется, что все действие происходит не в реально пространстве
, а может, это у меня синдром поиска глубинного смысла.Но как бы ну...
даже машинным маслом, хотя им давно уже не пользуются - никто и нигде, разве что в самых отсталых гетто, да и то...
может, это случайная подробность или вообще какая-то пасхалка из Твин Пикс, но как бы ну, откуда может пахнуть, если им не пользуется, и, судя по построению предложения, действие происходит не в самом отсталом гетто?
Мать заснула крепким беспробудным сном, который никто не мог потревожить, никто и ничто, ни люди, ни любовь, ни ненависть. За рецепт зелья отец поплатился рассудком. А мальчик, маленький принц, оказался заперт в доме вместе со своей матерью.
Ну, т.е., может быть, герой оказался заперт - в прямом смысле, не внутри своих воспоминаний/отсутствия памяти, а где-нибудь в замкнутом виртуальном пространстве.
Ну, или его на полном серьезе били в казематах жестокими фашистскими сапогами.Опять же, откуда
ответ лежал в моём кармане, выведенный золотом на визитке.
МЕМЕНТО «Нет на свете ничего такого, чего нельзя было бы исправить»
если он никогда не выходит?
Или это к тому, что он выходит, вспоминает, ужасается, стирает память. возвращается на место - а визитки остаются?
Короче, по итогу, альтернативная идея - герой заперт в одной из игр, которую ломал,
причем это случилось на фоне семейной драмы, так, я окончательно запутался
, слишком уж нарочитыми кажутся детали его обитания: ну, стена там с символическими надписями, как красная и синяя таблетка - вспомнить или забыть, подчеркнуто яркий бордень, обитатели которого не повляются в кадре, малопонятный глюк-Джо, местныйНик Фьюри, только с двумя глазами (с)Морфей, который дает выбор вспомнить/забыть и время на раздумье. Ага, и виртуальность в виртуальности меня не смущает, угуНу, т.е., очистив какие-то кластеры воспоминаний, герой сбежал, пусть даже он все еще заперт. Но это все еще не выход. И вот не зря же в конце повторяется вся сцена начала, не просто же это втупую кольцевая композиция.
Ну, короче, ЯННП
Извините, автор. Вы мне прямо сделали МНОГО ФАНТАЗИРОВАТЬ, еще раз простите.
-
-
05.06.2013 в 17:01Эээ, какими сапогами? Там ещё и сапоги в тексте?
Я что-то совсем упускаю, авввв -_-
в прошлом у Эйбла случилась какая-то зяба, он предпочел ее забыть и теперь от этого мается.
Вот мне эта версия кажется самой логичной, угу. Он мается-мается, но что за зяба - выяснить не хочет/боится, эдакий анти!Малаки Констант из "Сирен титана".
просточитатель
-
-
05.06.2013 в 17:30забейте, это машинально употребленный старый мем, я этим, бывает, грешу. В смысле, может, героя и правда увечили, мучили и истязали, и именно об этом он хочет забыть.
Вот мне эта версия кажется самой логичной, угу. Он мается-мается, но что за зяба - выяснить не хочет/боится
А почему тогда эпизоды повторяются дословно? Или имеется в виду, что все действие, в том числе поход к врачу, хронологически происходят до первой сцены, просто она композиционно обрамляет?
-
-
05.06.2013 в 17:34А почему тогда эпизоды повторяются дословно? Или имеется в виду, что все действие, в том числе поход к врачу, хронологически происходят до первой сцены, просто она композиционно обрамляет?
Кстатида. Наверное, именно так.
-
-
05.06.2013 в 17:35Я вообще не поняла, что с ним делали. Ну заперли со спящей мамой, а дальше?
А почему тогда эпизоды повторяются дословно? Или имеется в виду, что все действие, в том числе поход к врачу, хронологически происходят до первой сцены, просто она композиционно обрамляет?
А он много раз к врачу ходит. Сходит, восстановит, расстроится и обратно стирает.
-
-
05.06.2013 в 17:36*почесал репу* А брат тогда причем?..(
Не, у меня правда кончились идеи. А че-то так хотелось бы простой человеческой ясности!)
-
-
05.06.2013 в 17:38Да в том-то и фигня, что никто не понял, вы в нашем клубе!
А он много раз к врачу ходит. Сходит, восстановит, расстроится и обратно стирает.
И че, это повод дословно повторяться реальности вокруг него?
Тем более, в тот раз, что нам показали, с ним ничего не произошло в смысле восстановления памяти. Врач ему отказал же этой отсрочкой в два дня.
Он его знал, по ходу, и знал, что для него лучше, наверное.
-
-
05.06.2013 в 17:38Ну мало ли. Может, брат это Джо. А может, брат погиб, а Джо теперь глючится.
Да и вообще - был ли мальчик.
-
-
05.06.2013 в 17:41Слушай! У него просто приступы, да. Он каждый раз ходит в это Мементо, но память не возвращает, потому что ссыкотно.
А потом его отпускает, Джо, опять же, "обнимает конечностями" и всяко комфортит - и все, гг больше не хочет в Мементо.
До следующего раза.
-
-
05.06.2013 в 17:46Э, точнее. такие люди работают на компанию-разработчика. Или локализатора/издателя. или на пиратов. И называются либо тестерами либо программистами, либо штатными хакерами.
А вот так чтоб хакать игры и продавать отдельным геймерам - и с этого жить...
В остальном - присоединюсь к хору.
-
-
05.06.2013 в 17:54А помому, это логичное развитие данной области в будущем.
Хакать очень крутые игры с очень крутыми ставками и продавать дыры конкурентам или игрокам, которые в эту игру вкладывают много реального бабла.
-
-
05.06.2013 в 19:47-
-
05.06.2013 в 20:04Да пофиг что, на самом деле. Все это вместе или что-то еще, чего пока не придумали. )
-
-
05.06.2013 в 20:07-
-
05.06.2013 в 20:14Имеешь право.
-
-
06.06.2013 в 21:115/7
-
-
12.06.2013 в 20:35-
-
26.06.2013 в 22:10-
-
26.06.2013 в 22:19-
-
28.06.2013 в 16:10-
-
28.06.2013 в 23:51-
-
29.06.2013 в 17:08божестводостойную личность (с)3/5
-
-
30.06.2013 в 00:14Того, что видно по тексту, оказалось достаточно, чтобы меня тронуть *____*
4/9