Ибис конем!
Название: Отпуск
Тема: Скучен день до вечера, коли делать нечего
Автор: Меррит
Бета: Китахара
Примечание: Стереотипы, расизм, сексизм, лукизм и мудрость народов мира. Автор давно не курит, но капитана все еще боится.
Комментарии: разрешены
Утро и день прошли плюс-минус как обычно: вялые и ни на что не годные, они шатались по номеру и изнывали от скуки.
По телевизору, включенному еще ночью, нон-стопом шли передачи про дикую жизнь саванны, и Юстас чувствовал себя развалившимся на солнце и вплавляющимся в диван, как тот лев в жухлую траву.
Мартин усиленно делал вид, что читает, Шэ последние минут пятнадцать просто смотрел в окно и насвистывал.
– Хочу пить, – сказал Юстас вслух. – Хочу холодного пива. Чтобы так: запотевшая бутылка, открываешь крышку – пшшш – и такой парок над горлышком...
– В “7-Eleven” сходи, – ядовито сказал Шэ, – он тут за углом.
Юстас выразительно покосился на окно, где лютовало нежное октябрьское солнышко – Шэ утверждал, что обычно в это время года в Гонконге бывает немного прохладнее, но он вообще много чего говорил про Гонконг.
– Значит, не так уж сильно и хочешь, – сказал Шэ, – пить он хочет, ага.
– Юстас просто не любит такую погоду, – вставил Мартин, отвлекаясь от созерцания одной и той же страницы газеты, – он любит, чтобы разные животные падали с неба, а такую погоду – не любит.
– Боги всемогущие, какие животные? – взвился Шэ. – Кошки и собаки, ты хотел сказать? Но тут-то чего сложного, что тут можно не запомнить?!
– Я немного обобщил, – надулся Мартин. Резкий Шэ умудрялся задеть даже его. Юстасу захотелось встрять с тем, что английский Шэ тоже не безупречен, но тот мог ответить взаимной подколкой, намекая на манчестерский акцент Юстаса.
Вообще-то в Азии собственные профсоюзы, но Шэ сначала умудрился рассориться со своим, а потом каким-то образом пробиться в европейский, апеллируя к тому, что на момент его вступления в должность Гонконг еще был в юрисдикции Великобритании.
– Антилопа обречена, – с неподходящей, по мнению Юстаса, ликующей интонацией сообщил диктор ТВ – кстати о животных.
– Да переключите кто-нибудь канал! – взмолился Юстас.
– Вот сам и переключи! – огрызнулся Шэ.
– Отпуск – прекрасное, драгоценное время… – нараспев сказал Мартин.
По какому принципу профсоюзом формировалась компания для совместного отпуска, до сих пор оставалось загадкой похлеще Стоунхенджа, в котором как раз, по заверением многих знакомых Юстаса, ничего интересного и загадочного вовсе и не было. В целом Юстас был скорее доволен, чем нет: общество компаньонов ему нравилось, и даже перепалки доставляли определенное удовольствие: социализация все же бесценна.
Мартин был бы похож на большого добродушного медведя в человеческом обличии, если бы медведи обладали нравом и расцветкой золотистого ретривера. Он был виноделом и сейчас нес службу где-то на виноградниках Мозеля. Юстас слегка завидовал его неиссякаемому оптимизму и роскошной модной бороде, хоть точно знал, что Мартин ее носит еще с тех пор, когда такая растительность далеко не была в тренде. Они уже не первый раз проводили отпуск вместе, а новичком в их компании был Шэ.
С ним путевка-сюрприз от профсоюза сыграла дурную шутку: если Мартин и Юстас были полностью поглощены новыми впечатлениями от пребывания в Гонконге, то он лишался как минимум половины удовольствия, так как Гонконг являлся его родным городом.
Но ничего не поделаешь, в сюрпризной поездке направление не выбираешь. Поэтому, лишенный возможности посмотреть новые места, Шэ постоянно находился несколько не в духе. Да и характер у него был не подарок. Плюс его сильно выводили из себя попытки Мартина обрушить на него свои познания в кантонском. Слуха у Мартина не было, потому интонационные языки ему давались еще хуже, чем остальные. Шэ морщился, терпел, но иногда раздраженно просил Мартина заткнуться, пока он не сказал что-то еще более отвратительное, чем у него уже получилось.
Кондиционер, судя по показаниям датчика, замораживал апартаменты почти до арктической свежести, но бодрости это не приносило.
– Было бы не так жарко, могли бы посидеть на крыше с видом на небоскребы, выпить холодного, освежающего пива, – сказал Юстас, – или вина.
– Ах, друзья мои, если бы я только мог взять с собой несколько бутылок хорошего мозельского рислинга, вы бы никогда больше не захотели притронуться к здешней кислятине, – со слезой в голосе сказал Мартин.
– Здешняя кислятина – это новозеландский совиньон? – уточнил оскорбленный в лучших чувствах Шэ. – Или, может, французский, который в любом супермаркете найдется? Кстати, неужели все-таки бывает плохой мозельский рислинг?
– Разумеется, нет, – важно ответил Мартин.
Шэ мог часами гундеть, что в Гонконге все не хуже, чем… да где угодно и даже лучше, а Мартин – вздыхать по просторам родных земель, где на лугах паслись самые тучные колбаски, а в виноградниках спели самые игристые вина.
Так что Юстасу становилось не вполне ясно, зачем им вообще поездки по миру, если у них на родине все так замечательно.
Сам он к своим скучным 1200 квадратным футам в Манчестере не питал никакой особой любви, кроме той привязанности, что и держала его на месте.
Юстас лег на диван и решительно сделал вид, что спит.
За следующие пару часов из всех событий было только то, что Шэ, пытаясь налить себе воды, уронил стакан, на что Мартин немедленно заявил, глядя на осколки, что не знает, считает ли себя оптимистом, если стакан – наполовину стакан.
– Лично я уже готов! – заявил Мартин ближе к восьми.
– Тебя послушать, ты всегда готов, – проворчал Шэ, однако посмотрел на часы и пожал плечами: – Но и в самом деле, можно двигать.
– Куда сегодня? – к вечеру Юстас уже вполне чувствовал себя человеком. – Повезло нам, что у нас есть ты – бесплатный гид!
Шэ пробормотал что-то на кантонском, вряд ли приятное. Затем добавил уже по-английски:
– Смотря чего вы хотите, вариантов масса. Но ведь вы, как всегда, желаете пить и бузить.
– Как говорят итальянцы, того, кто не пьет пива, Бог может лишить воды, – торжественно сказал Мартин и – видимо, из заложенного в генах уважения к благородному напитку – в кои-то веки ничего не переврал.
Когда они решили двигаться обратно в апартаменты, отдыхать, ночь завела их почти на Новые Территории, а возвращаться предстояло через весь город в Ван Чай. Шэ уже уверенно буксировал их к остановке такси, но изрядно захмелевший Мартин затормозил, выкидывая в оранжевую урну палочку из-под рыбных шариков, которыми они догонялись после очередного бара. А потом стал показывать в сторону непримечательного кондо, у входа которого стоял парнишка лет двадцати и курил так, будто хотел одной затяжкой справиться с сигаретой целиком и установить рекорд для книги Гиннеса. Из карманов его красной дутой куртки торчали еще две пачки.
– О! Сигареты! Точно! В этот раз я еще не курил! – воскликнул Марин с сильнее прорезавшимся акцентом и на удивление бодро ускакал к парнишке.
Юстас и Шэ решили дождаться на месте, чтобы не пропустить такси, если оно вдруг появится.
– Вот уж не думал, что кто-то так еще одевается. Будто восьмидесятые вернулись, а мне никто не сказал, – заметил Юстас.
– Тоже мне, великий модник. У человека явно нелегкий момент в жизни, а ты придираешься к шмоткам, – иногда Юстасу казалось, что у Шэ что-нибудь отвалится, если он не будет возражать на каждую фразу, – совершенно нормальный прикид.
– Не удивлен, что тебе он по нраву, – бросил Юстас и пригляделся: лицо у парня и правда было какое-то ошалелое. – Серьезно, он что, обдолбанный?
– Да не все ли равно? – Шэ равнодушно рассматривал слегка покосившуюся неоновую вывеску на другой стороне улицы.
– Мне под конец отпуска уже надоела схема – гулять до утра, а потом весь день валяться, ожидая, пока вы очухаетесь, – сказал Юстас. – Давай спросим, хоть какое-то развлечение.
Мартин по всей видимости тем временем уже во всю устанавливал диалог.
– Да что тут спрашивать, – Шэ засунул руки в карманы. – Судя по всему, парень проигрался.
– В смысле “проигрался”? – удивился Юстас. – В Гонконге же азартные игры запрещены?..
Шэ неприятно засмеялся.
– И были запрещены, и что? Кому это когда мешало? Видишь, у него пачки из карманов торчат? Когда я играл, их крупье давал проигравшим в особо крупных размерах… И выражение лица мне очень знакомо. Там, должно быть, подпольный игорный дом. Точно не знаю, я здесь давно не был, да и раньше тут и домов-то не было.
– Игорный дом, серьезно? – Юстас действительно удивился. – Что, кому-то не дотерпеть до Макао?
– Мы же были в Макао, – терпеливо, но с ноткой раздражения сказал Шэ, – для большинства это аттракцион, а не казино. Да и там вообще-то строгие правила и дресс-код... Думаешь, такой вот пошел бы в “Галактику” или “Венецию”?..
Юстас снова перевел взгляд на парнишку. Оказалось, что тем временем Мартин уже ведет с ним оживленную беседу, размахивая сразу двумя зажженными сигаретами.
Выглядел паренек и правда не слишком платежеспособно – уж точно не для “Галактики”.
А вскоре Мартин вместе с незадачливым игроком направились к Шэ и Юстасу вместе.
– Друзья! – сказал Мартин, у нашего друга Денни случилась беда.
– Друга? Нашего? – уточнил Шэ.
– Он угостил меня сразу двумя сигаретами! – объяснил Мартин.
– Друг на две сигареты, – пробормотал Юстас, рассматривая находку Мартина.
Парнишка был отчаянно молодой, ужасно несчастный и смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого, огромными для китайца щенячьими глазами. Юстасу захотелось отобрать у него сигареты и спросить, знает ли мама, что он не дома.
– Выслушайте же его историю!..
Юстас всерьез полагал, что с пафосом Мартину надо завязывать.
История была очень простой: Денни приехал из Шэньчжэня в Гонконг на выходные, познакомился с очень милыми людьми, с которыми весело провел время, а потом его пригласили поиграть в карты в интересном частном заведении, и как-то так незаметно получилось, что он проиграл все, что у его было с собой, и теперь ему не жить.
– Ну очень милые люди, – Шэ вздохнул. – Ну что ж вас, лохов, тянет-то все время на подвиги?!
– Было бы из-за чего так переживать, – сказал Юстас, потянувшись за бумажником. – Сколько у тебя с собой было?..
Ему действительно стало очень жаль парнишку, а у них все равно впереди оставался только один отпускной день, так что Юстас вполне был готов отдать ему деньги просто так.
Парень озвучил сумму.
Шэ и Мартин переглянулись. Юстас так и замер, едва нащупав кошелек в кармане. Пересчет гонконгских долларов в фунты был довольно простым – один к десяти – и вот то, что назвал парнишка, составляло приблизительно пять тысяч фунтов.
Шэ нахмурился, перешел на кантонский и о чем-то стал спрашивать парнишку. Тот смущался все больше и больше и отвечал все менее охотно.
– Ну, теперь стало понятнее, – сказал Шэ после допроса. – У него с собой была вся сумма, которую он должен был потратить на покупку товаров для дальнейшей перепродажи в родном городе.
– У вас тут что, средние века? – поразился Мартин. – Всей деревней собирали деньги, чтобы он тут купил какую-нибудь корову, чтобы продать подороже на родине?..
– Сам ты из средних веков, – обиделся Шэ. – Это тут в порядке вещей: в Гонконге нет пошлин. Знаешь термин “дьюти-фри”? Перекупщики с материка тоже знают. Жителям Шэньчжэня в скором будущем даже обещают прекратить выдавать многоразовые визы. Но вот на товар собирали действительно не то чтобы деревней, но всей семьей. Так что, по ходу, тебе реально не жить, парень.
Денни еще больше побледнел и снова полез за сигаретами.
– Какая неприятная история, – сказал Марин. – Вот уж верно говорят французы: лучший бросок кости – за окно. Кости! – Он вдруг просветлел лицом. – Там играют в кости?..
Мартин развернулся к Денни, но тот только неуверенно пожал плечами.
– Жалко парня, – сказал Юстас.
– Сам виноват, – ответил Шэ. – Обыграть заезжего дурачка с деньгами – святое дело.
– Боюсь, мне ваших моральных норм никогда не постичь.
– Но тот игрок, который всех обыгрывал, – наконец неуверенно подал голос Денни, – он англичанин... или американец… не знаю точно.
– Что?! – взвился Шэ. – Это в корне меняет дело.
– Ты в курсе, что это расизм? – уточнил Юстас.
Шэ и Денни посмотрели на него одновременно примерно с одним и тем же выражением, расшифровать которое Юстас не то чтобы не мог, а скорее не хотел.
– Мы ведь сейчас пойдем играть? – с полу-утвердительной интонацией произнес Мартин. – Отыграем все, что Денни проиграл, поделим прибыль, а потом, если повезет, будем убегать от погони?..
Юстас неопределенно развел руками – он был бы очень не прочь помочь бедняге Денни, да и заканчивать ночь простым возвращением в номер в свете скорого окончания отпуска тоже не хотелось. Только вот специалист по здешним азартным играм у них был только один.
– Надо наказать засранца, – безапелляционно заявил Шэ. – Чтобы какой-то… кхм. Чтобы кто-то обыгрывал честных работяг из Мейнленда – что о нас подумают братья с материка?! Только нам внутрь все равно так просто не попасть, если это подпольный игорный дом, то тут должна быть охрана, пароли… с улицы нас точно не пустят. Денни, кто были те милые люди, которые тебя сюда привели? Думаешь, сможешь договориться, чтобы нас…
Юстас дернул Шэ за рукав его ультрамодной джинсовой куртки и кивнул ему за спину.
Мартин уже стоял на пороге того самого кондо и махал им, мол, идите скорее сюда, чего застряли.
– Ты как-то странно воплощаешь в жизнь решение помочь, – заметил Юстас.
За тускло освещенным коридором на минус первом этаже обнаружилась вполне пристойная зала, оборудованная, как самое настоящее казино. Имелись тут и рулетка, и однорукие бандиты, и несколько покерных столов – за одним из которых за сорок минут Шэ последовательно продул пять партий.
...Когда они только зашли, распорядитель действительно задавал им наводящие вопросы, но довольно быстро отстал. Немалую роль в этом сыграло то, что Шэ и Юстас помалкивали, а Мартин вовсю рассказывал со своим неповторимым акцентом и энтузиазмом, как хочет в один из последних дней отпуска предаться азартным играм и потратить имеющиеся наличные на удовольствия, потому что редко когда почувствуешь себя таким живым. Ничего противоречащего правде в его словах не было, а это всегда подкупает.
За покерными столами играли в пятикарточный стад. Юстас правила примерно знал, за вычетом местных поправок, но предпочитал всем этим психологическим вывертам старый добрый преферанс. А вот Шэ, глядя на зеленое сукно покерных столов, ностальгически завздыхал.
Мартин сразу сказал, что играет только в скат, и вообще, если на картах нет бубенчиков и листиков с желудями, он в принципе не улавливает, что происходит, а если совсем честно, то с некоторых пор ему вообще больше всего нравится уно. Поэтому он очень скоро отвальсировал к рулетке, где с одинаковым восторгом реагировал и на проигрыши, и на выигрыши: игра шла на мелочевку. Юстас подозревал, что ему не в последнюю очередь просто нравится смотреть, как катается шарик.
– Дорогой, ты зачем вернулся? – спросила у Денни миловидная, крашеная в платиновый цвет девица, чье легкомысленное серебристое коктейльное платье с рукавами-фонариками, броский макияж и расчетливо-невинное выражение лица сильно дисгармонировало с остротой взгляда.
– Мои друзья тоже захотели поиграть, – ответил Денни и потупился.
– О, дорогой, – сказала блондинка с искренним сочувствием и грациозно удалилась.
– Насколько я буду неправ, если предположу, что это и есть те самые милые люди, которые тебя сюда пригласили? – спросил Юстас, проводив блондинку взглядом.
Денни посмотрел в пол и покраснел.
Юстас сделал вывод, что как минимум половину денег тот не проиграл, а просто потратил на сопровождение этой обворожительной особы.
– ...Серьезно, у нас скоро денег не останется, а завтра еще целый день отпускной, – сказал Юстас, нависая над Шэ.
Он уже третью партию ждал какого-то прогресса, пока Шэ, по его собственному заверению, прочувствует партнеров и атмосферу игры, однако раз за разом Шэ либо пасовал, либо блефовал недостаточно убедительно, либо оставался с невыигрышной комбинацией на руках.
Дении все это время тихо кис в углу с бутылкой дешевого “Блу Герл” в руках, зато Мартин по полной наслаждался жизнью – и компанией той самой прекрасной блондинки заодно.
Шэ только раздраженно мотнул головой, не отрывая взгляда от своего главного оппонента, опознанного Денни как “тот самый”.
Это был средних лет европеец с благообразной сединой на висках, загорелый по здешнему времени года и с пронзительно голубыми глазами, прищур которых Юстасу сразу не понравился. Как и сочетание его галстука и рубашки – холодный оттенок желтого к строгому коричневому костюму, слишком теплому для такой погоды, подходил примерно никак. Представился он мистером Смитом, а имени предпочел не называть.
– Пожалуй, я откажусь от следующей партии, – сказал Шэ.
– Что ж, это было небезынтересно, – сказал Смит. – Вы неплохой игрок, молодой человек, просто вам еще рано тягаться с профессионалами.
Шэ аж перекосило.
– Скажите, откуда у вас нефритовая печать? – непонятно спросил он.
Смит сначала слегка замешкался, а потом ухмыльнулся:
– Купил в антикварной лавочке за 250 гонконгских долларов. Откровенность за откровенность – кто вам сказал о печати?
Шэ посмотрел в ту сторону, где Мартин вовсю любезничал с бывшей блондинкой Денни, снова перевел взгляд на Смита и сказал:
– Небольшое теплокровное яйцекладущее сделало мне это заявление.
С этим он поднялся из-за стола:
– На сегодня хватит, – и под недоуменными взглядами Юстаса и бедолаги Денни пошел к выходу.
– Приходите еще, – насмешливо сказал Смит ему вслед.
– Непременно, – мрачно пробормотал Шэ себе под нос.
– Это что сейчас такое было? – спросил Юстас, когда они вывалились на улицу всем составом.
– Я все понял! – радостно ответил Мартин, убирая в карман свернутую салфетку. – Маленькая птичка!
– А про тебя я вообще молчу. Зачем, скажи на милость, тебе телефон этой девицы, которая, насколько я понимаю, вообще не на нашей стороне?
– Ее Роза зовут, – обиделся Мартин. – Представляешь, сколько времени мне девушки номера не давали?..
Денни явно не знал, куда себя деть.
– Мне очень жаль, – сказал он, – вы столько денег проиграли, честное слово, я не с ним за одно…
Мартин успокаивающе потрепал его по плечу.
– Не переживай, это было весело. Лично мне все понравилось.
Шэ хранил мрачное молчание, покачиваясь с носка на пятку и засунув руки в карманы – было похоже, что ему как раз все не очень понравилось. Он задел одну из крошечных подставок с благовониями, которые красовались здесь на каждом выступе каждого дома, но она даже не покачнулась.
– Мне кажется, – сказал Юстас, – стоит вернуться в отель и обдумать все на свежую голову.
Денни смотрел на них с тоской и безысходностью, явно решив, что теперь-то они точно на него забьют. Юстас мимолетно позавидовал масштабу его проблем, его живой непосредственности. Как ни крути, он еще такой молодой.
– Тебе хоть есть куда пойти?
– Да… я у тети остановился.
– А тебе тетя не говорила, чтобы ты не играл с незнакомыми дядями? – очнулся Шэ, который до этого пребывал в какой-то прострации.
– Значит так, я это дело не брошу, – Юстас покосился на Шэ скептически, но промолчал. – Встретимся завтра вечером тут… ты какую-нибудь забегаловку в этом районе знаешь?
Денни заметно оживился и закивал, глядя на Шэ с надеждой.
– И вот еще что… – Шэ добавил несколько фраз на кантонском, из чего Юстас уловил только название Монг Кок, и то только потому, что они были там накануне. Район тематических рынков: золотые рыбки в пакетах, цветастые птички в деревянных клетках... Только они этого всего не увидели, потому что приехали слишком поздно. Зато вполне насладились настоящим гонконгским столпотворением, которое раньше Юстас считал преувеличением. Ну, и безумие светящихся вывесок на улицах было ровно таким, как расписывали, а скорее о нем даже недоговаривали...
– У этого, так сказать, Смита амулет Ли-Нежа, – сказал Шэ, когда они вернулись в номер. Все время до апартаментов он сохранял молчание, вообще был непривычно тих и не реагировал даже на редкие попытки Мартина ввернуть какую-нибудь поговорку.
– Сейчас было бы весьма уместно объяснить, что это такое, – заметил Юстас. Уже было скорее рано, чем поздно, и ему очень не хотелось разгадывать ребусы. – Подожди, почему “так сказать Смита”?
– О, неужели ты серьезно думаешь, что его фамилия – Смит? – ухмыльнулся Шэ. – А может, еще всерьез полагаешь, что нашего нового приятеля не зовут на самом деле каким-нибудь Фонг Винг-Мингом, а Денни – его настоящее имя?..
За проведенное в Гонконге время Юстас так и не успел разобраться в хитросплетении традиций, согласно которым аборигены брали себе англизированные имена и свободно меняли их на протяжении жизни, как хотели. Поэтому он предпочел сменить тему:
– Давай лучше про этот амулет. Я все еще не понимаю, о чем речь.
– Амулет божества азартных игр, чего тут непонятного, – Шэ скроил то самое выражение лица, за которое Юстас с удовольствием прописал бы ему затрещину: примерно такое было у его учителя словесности, перед тем как он переходил от слов к трости.
– Действительно, как я мог забыть такую простую очевидную вещь. Можешь нормально объяснить?
– А я знаю, я читал! – просветлел Мартин. – Если в двух словах, это такая штука, с которой ты просто не сможешь проиграть. Карты, маджонг, кости – не важно. Любая игра, где ставят деньги. Даже простое пари! Только это все легенды. Или нет, Шэ?
– Вообще не понимаю, почему это считают легендами, – ответил Шэ, – так удобнее, наверное. Нефритовая печать Ли-Нежа – вещь совершенно реальная. На моей памяти всплывал с ней один такой счастливчик… – Он почесал подбородок. – Ума не приложу, где он ее взял. Где-то с месяц обчищал казино, а потом всплыл уже в прямом смысле… В заливе. Тогда печать прибрали уважаемые люди, но после этого столько раз все менялось: передел зон влияния, рейды полицейские, ICAC этот гребучий… Не мудрено, что потерялась.
Мартин слушал с видимым удовольствием, подперев голову руками. Ему очень нравились истории из бурной жизни Шэ. Юстаса бандитская романтика привлекала куда меньше.
– А с чего ты взял, что у Смита обязательно эта печать? Может, ты просто не настолько хорош, как думаешь, зачем сразу приплетать какую-то мистику?
Мартин заржал.
Шэ скрипнул зубами.
– Я в карты с семи лет играю, все про них знаю, все приемы подмены и остальные фокусы. Так вот запросто он бы у меня ни за что не выиграл столько раз подряд, по закону вероятности должен был хоть разок проиграть. Да хоть не мне, так кому-нибудь другому.
– А ты жульничал? – с восторгом спросил Мартин.
– А мне зачем? Я и так прекрасно знаю, какие у него карты. У меня в последний раз на руках стрит был. А у него две пары, и вдруг оп – они превращаются в каре!
Юстас с сомнением покачал головой.
– Вы в Гонконге! – Шэ раздраженно мотнул головой. – Здесь без, как ты выражаешься, миски лапши на завтрак не сделаешь!
– Лапша на завтрак, – мечтательно сказал Мартин, – какой ужас.
Он ловил уходящую ночь за хвост, отпивая захваченный по пути все в том же “7-Eleven” дешевенький виски “Король Роберт”. Юстас раньше этот продукт братьев шотландцев не пробовал, но и теперь порадовался, что купить его можно только в дьюти-фри.
– И потом, разве вы не слышали, – продолжил Шэ, – я его спросил прямо – а он мне также прямо ответил! У него амулет Ли-Нежа!..
– И зачем же он тебе признался, что у него этот самый амулет, если за такое по головке тут никто не погладит? – осведомился Юстас.
– Очень уверен в себе, не иначе. Не удивлюсь, если хозяин игорного дома либо в курсе, либо догадывается, а доход они делят пополам. Продажные сволочи. Никогда порядка на тех территориях не было, а вот когда при власти по азартным играм был Чай…
– Избавь нас от подробностей о жизни Триады, – вежливо попросил Юстас, и у Мартина вытянулось лицо: он явно хотел еще подробностей. – Я так понимаю, что, тем не менее, ты для себя уже все решил. На всякий случай напоминаю, что у нас завтра последний день отпуска.
– Мы должны помочь маленькому брату вернуть его деньги, – решительно сказал Шэ. – Нужно обыграть Смита и забрать у него амулет. Там ему не место.
– Мы должны?.. – переспросил Юстас.
– Еще пару часов назад ты Денни даже другом не хотел называть, – заметил Мартин.
– Зато ты был готов и сразу, – возразил Шэ, – а теперь что, уже передумал?
– Турки говорят: Аллах создал братьев братьями, но кошельки сделал им отдельные, – глубокомысленно сказал Мартин, отставляя опустевшую бутылку.
– А у нас говорят: если это не изменит тишину к лучшему – промолчи, – на памяти Юстаса Шэ в первый раз ответил на фразеологические эксперименты Мартина мудростью собственного народа. – Разве не вы говорили, что мы должны помочь человеку, что без дела скучно и все такое?
– Я не передумал, – сказал Юстас, – я просто плохо представляю, как ты собираешься обыгрывать Смита, если у него этот волшебный амулет, да еще и изымать его впоследствии.
– Во-первых, у меня есть свои преимущества, – ответил Шэ, – во-вторых, есть пара идей. В-третьих, без вас, конечно, ничего и не получится. Так вы поможете?
– Хорошо играет тот, кто играет не противно, – заявил Мартин.
– Без противника, ты хотел сказать, – поправил Юстас.
– Ну, этот Смит играет очень противно. Так что я только за показать ему… – он задумался, бесшумно шевеля губами. – Ладно. Я просто в деле.
– Интересно, когда ты успел заметить, насколько противно играет Смит, если все время любезничал с Розой? – Юстас решил, что припоминать этот эпизод будет еще долго.
– Так ты в деле или как? – не выдержал Шэ.
– В деле, в деле… Излагай свои идеи.
– Самое главное тут то, что Смит должен держать амулет при себе, иначе он не работает…
Они встретились с Денни часов в семь вечера; темнеет в Гонконге рано, жара уже спала, а ветер с залива позволял с достаточным комфортом расположиться даже на улице, где они и сели за пластиковый столик, в маленькой кафешке в переулке, с наслаждением вдыхая запах сигарет, жареного чеснока и рыбы.
Мартин с аппетитом наворачивал что-то с чем-то в соусе, перемазав бороду и постоянно роняя палочки, но наотрез отказываясь воспользоваться вилкой, которую ему вынес сердобольный владелец забегаловки.
– Вкусно? – заботливо поинтересовался Юстас. Он, при всей своей любви к новому, уже был сыт китайской едой по горло.
– Отвратительно! Это никакие не огурцы, это что-то горькое, – сказал Мартин так, будто на самом деле его потчевали неземными яствами.
– Ты меню читал? Там так и написано: “Горькие огурцы”! – встал на защиту безымянного заведения Шэ.
– Так там по-китайски написано!
– Так зачем заказывал тогда?
– Так интересно же!
Денни поглядывал на команду спасения с некоторым сомнением, явно начиная задумываться о шансах на успех предприятия.
Юстас хлопнул себя по лбу.
– Мне кажется, мы забыли одну немаловажную деталь: нам же деньги нужны. Надо что-то, знаете ли, иметь, чтобы ставки делать.
Шэ посмотрел на него так, будто он сказал глупость.
– Может, Шэ по старым знакомым… – начал Мартин, и Юстас пнул его под столом: причиной ссоры Ше с местным профсоюзом был как раз его визит к старым знакомым. Мартин заморгал.
– Деньгами займешься ты, – постановил Шэ. Он, как и Юстас, ничего не ел, только цедил “Чиндао”.
– И где я их возьму? – заинтересовался Мартин, даже отложив ради такого дела палочки.
– В банкомате. У тебя хорошо получается.
– Но… – Мартин хотел было что-то сказать, но покосился на Денни и замолчал, вытер губы салфеткой из пластмассового диспенсера и поднялся на ноги:
– Скоро буду.
И, не очень уверенно лавируя между столиками, задевая тесно расположенные стулья и постоянно извиняясь, двинул из переулка по направлению к большой улице.
– Зачем вы все-таки мне помогаете? – спросил Денни, проводив его взглядом. Он нервно теребил дешевое колечко из нефрита на мизинце. Шэ, увидев эту его обновку, закатил глаза.
– Шэ решил, что это дело принципа, или даже чести, – сказал Юстас. – Мартин – ну, он Мартин, он, как бы он сам сказал, за любое активное действие, кроме добровольного воздержания от пищи. А у меня выбора не остается. Да и скучно.
Такое объяснение Денни устроило, и Юстас порадовался, что не стал задвигать про бескорыстную помощь ближнему.
– Ты принес, что я просил? – спросил прагматичный Шэ.
– Да, вот, пожалуйста, – Денни протянул Шэ небольшой бумажный сверток. Шэ развернул его, рассмотрел содержимое и, удовлетворенно кивнув, убрал в карман.
– А теперь езжай на Лантау и жди от нас новостей там.
– Но… – Денни казался очень разочарованным, но Шэ был непреклонен.
– Никаких “но”. Сними комнату и не высовывайся. Лучше тебе побыть в тени. Мы скоро уезжаем, а тебе тут оставаться.
– Вы все-таки решились вернуться? – удивился Смит, завидев Шэ и компанию.
– Да и вы снова здесь, как я посмотрю, – ответил Шэ не особо вежливо, но Смит только посмеялся.
Юстасу стало как-то душно.
– Вы недостаточно проиграли вчера? – продолжил Смит. – Сегодня мы играем по-крупному.
– Да как скажете, – казалось, что уверенность Шэ несколько обескуражила Смита. Юстас заметил, как его рука непроизвольно дернулась к нагрудному карману серого с искрой костюма, сменившего вчерашний коричневый.
...Первую игру Шэ продул, как именно, Юстас не видел, потому что Мартин опять отправился к рулетке, и Юстасу на какое-то время пришлось составить ему компанию. Мартин бессистемно ставил то на красное, то на черное, то на зеро, и у Юстаса серьезно кружилась голова, пока он следил за этим мельтешением, но зато выигрыши сыпались один за другим. Не крупные, но такими темпами за пару-тройку вечеров, если постараться, они вполне бы смогли и отыграть то, что Денни проиграл.
Мартин, в очередной раз выиграв, весь светящийся от такой удачи, заказал несколько бутылок шампанского и скотч в баре и принялся пить и угощать уже знакомую блондинку Розу.
...Во второй партии Шэ скинул карты после первых же торгов, но потому много и не проиграл.
Смит улыбался ему почти сочувственно. Он снова сорвал банк, после чего усатый турок, которого, скорее всего, сюда тоже пригласили милые люди, с проклятьем вышел из-за стола.
Шэ с абсолютной невозмутимостью остался.
Перед следующей партией случилась небольшая неприятность: Мартин, разгуливающий по залу с бутылкой в руках, споткнулся и облил Смита шампанским. Мартин рассыпался в извинениях и принялся утирать Смита скатертью с соседнего столика, тот раздраженно отмахивался, потом поправил костюм и ненадолго вышел из-за стола, но затем вернулся, успокоившись.
Мартин, извинявшийся все время, в том числе и то, что Смит отсутствовал за игорным столом, убрался обратно к рулетке, но ненадолго – все самое интересное происходило здесь, и повисшее в воздухе напряжение притягивало всех в центр событий, как магнитом.
Остальные игроки за столом тоже сменились. Теперь, помимо Смита и Шэ, за столом сидели еще двое: та самая блондинка Роза, на чьем лице появилось неожиданно жесткое выражение лица, и неопределенного возраста мужчина, которому можно было дать от пятидесяти до семидесяти – Юстас совершенно не разбирался в возрасте китайцев, – непрестанно жевавший фильтр незажженной сигареты. На нем была мятая, болотного цвета рубашка и видавшие виды песочные штаны, но Юстас не сомневался, что видел его и накануне, так что он вряд ли оказался за столом случайно.
– Давайте немного оживим наш вечер! – предложил Смит, поигрывая золотой фишкой между пальцев. – Удвоим ставки.
Слепая начальная ставка, которую озвучил крупье, составляла уже 2000 гонконгских долларов, то есть примерно 200 фунтов, прикинул Юстас – уже не так мало. Накануне анте было раза в четыре меньше. Однако все остальные участники восприняли это как должное, что только подтвердило опасения Юстаса: они здесь не более, чем статисты.
Шэ не повел и бровью.
Крупье сделал первую раздачу: все как обычно – две карты, одна в закрытую.
Блондинка Роза получила валета червей и мечтательно улыбнулась.
Дедок продолжал меланхолично жевать сигарету над шестеркой бубей.
Шэ пришел валет пик. Вторую карту он сразу накрыл ладонью, так что Юстас успел только рассмотреть, что это тоже пики.
Смит пренебрежительно усмехнулся: выпавший король пик обеспечивал право объявить ставку.
– Не будем мелочиться, – сказал он и бросил фишку номиналом в пять тысяч гонконгских долларов, и Юстас слегка обалдел от такого напора. Но, насколько он понял из объяснений Шэ, здешняя разновидность станда как раз и отличались возможностью бесконтрольно накручивать ставки без всяких там лимитов в одну десятую для анде, без бринг-ина, зато практически без ограничений.
Роза, сидящая по левую руку от Смита, спокойно поддержала ставку и приняла бокал с шампанским от Мартина, улыбнувшись ему с благодарностью, однако пить не стала.
Шэ пожал плечами и молча подвинул фишки в центр стола.
– А что у него там? – громким шепотом спросил у Юстаса Мартин. Юстас раздраженно пожал печами: Шэ так и не убрал руку со своей закрытой карты.
Дедок пожевал сигарету и тоже поддержал ставку.
Со второй раздачей Роза получила в открытую даму червей, дедок – десятку крестей, Смиту достался второй король – треф.
Становилось все более неуютно, на еще одну партию с такими ставками у них сейчас просто не хватило бы времени и денег. Шэ, тем не менее, смотрел на свою пиковую девятку почти нежно. Смит хмыкнул.
– Объявляет пара, – сказал крупье, и Смит сделал максимальную ставку, кто бы сомневался.
– Поддерживаю, – Роза даже особенно не задумывалась.
– Удваиваю, – сказал Шэ.
Юстас сглотнул, а Мартин, по всей видимости, еле удерживался, чтобы не захлопать в ладоши.
Дедок еще раз пожевал сигарету, наконец закурил, сделал длинную затяжку и спасовал.
– Видимо, вы всерьез рассчитываете на флэш, – сказал Смит, сверля Шэ взглядом.
– Ну а почему бы и нет? Люблю пики. Пики любят меня…
Со следующей раздачей, кажется, уже даже Мартин напрягся: Розе прилетела двойка пик, что, с одной стороны, с большой долей вероятности выводило ее из игры, а с другой – резко уменьшало шансы Шэ на флэш.
Однако Шэ все же получил пики – семерку, Смит же встретил выпавшую ему даму пик как должное.
– И снова я объявляю, – протянул он. – Кажется, пики любят не только вас. Что же, давайте, чтобы не затягивать удовольствие, сделаем так, – с этими словами он снова удвоил ставку.
– Я не ношу с собой столько наличности, – поджала губы Роза после короткой паузы, – не влезают в сумочку.
И скинула карты.
– Поддерживаю, – сказал Шэ.
– Вы так уверены в своей удаче? – Смит многозначительно посмотрел на свои карты.
– Ли-Нежа покровительствует не только азартным играм, но и лукавству и коварству, – заявил Шэ, – вам стоит подумать о его непостоянстве. Но вы, европейцы, при всем вашем двуличии, привыкли смотреть только на одно лицо.
Выговор по поводу двуличности европейцев понравился Юстасу ничуть не больше, чем Смиту. Некая тень сомнения скользнула по его лицу, и Юстас подумал, что вовсе не такой уж Смит хороший игрок – видимо, только на амулете и выезжал.
Крупье объявил последнюю раздачу и Юстас, понимая, что это глупо, скрестил пальцы; Мартин тяжело дышал у него над ухом.
С этой раздачи Ше пришла десятка пик.
Смит получил даму треф. Судя по некоторому недоумению на лице, он ожидал увидеть короля, однако быстро взял себя в руки.
– Что же, – сказал Смит, когда пришло время открываться, – не так хорошо, как я думал, но тем не менее…
Он перевернул свою последнюю карту – это оказалась дама червей.
Даже Мартин уже должен был догадаться, что рассчитывал Смит на каре, но и такого фулхауса вполне хватило бы, чтобы с легкостью побить предполагаемый флэш Шэ.
Шэ взял карту, которую все это время держал под ладонью, и методично, аккуратно разложил комбинацию на столе. Последней его картой тоже была пиковая.
Восьмерка.
Собравшиеся вокруг стола зрители ахнули. Роза звонко щелкнула пузырем жвачки, к которой вернулась сразу после игры. Шэ сидел, не меняясь в лице. Юстас попал в медвежьи объятия Мартина и так и не успел нормально выдохнуть.
Стрит-флэш. Круче только флэш-роял и совсем уж фантастическое каре и джокер.
Смит отчетливо побледнел и, уже не скрываясь, вынув из кармана бархатный мешочек, вытащил из него нефритовый амулет и недоуменно уставился сначала на него, а потом – разъяренно – на Шэ. Тот безмятежно улыбался.
– Я предупреждал вас, мистер Смит, – сказал Шэ. – Не стоило вам играть с позаимствованной удачей… А сейчас я, пожалуй, заберу выигрыш и уйду.
– Не знаю, как вы это сделали, но вы за это поплатитесь, – выражение лица Смита наглядно свидетельствовало, что им не жить. Но и тут его ожидал сюрприз.
– Совсем забыл! – уже собираясь выйти, Шэ вернулся и выложил на стол перед Смитом 250 гонконгских долларов.
– Вот этот последний жест был обязательным? – спросил Юстас. – Думаешь, Смит теперь не догадается, что у него остался не настоящий амулет?
– После первой неудачной игры все равно догадается… А может, и раньше, – ответил Шэ. – Сувенирные поделки, которые на нефритовых рынках продают, на настоящую печать хоть и похожи, но отличаются.
– Все равно зря ты так, сейчас он как начнет приглядываться...
– Ничего, у нас всего несколько часов отпуска осталось, а Денни завтра же уедет в Шэньчжэнь. Там его не достанут.
– Все равно – зря!
– А я считаю – правильно! – встрял Мартин, который от происходящего был просто в экстатическом восторге. – Видели, какой у него был неоднозначный суп?
Юстас и Шэ уставились на Мартина в одинаковом замешательстве.
– Так русские говорят, – заявил он, слегка смутившись. – Про выражение лица.
– Ты лучше скажи: ты деньги в банкомат вернул? – спросил Юстас.
– Думаешь, это так просто? – патетично спросил Мартин. – Почти все дело на мне! Мне, между прочим, еще и амулет пришлось доставать! Еле добрался, он у него в кармане, а еще подменить надо было…
– Деньги, – повторил Юстас, – в банкомат.
– Да верну я, верну. Лень просто.
– Давай быстрее, пока инкассаторы не приехали. Или тебе проблем с начальством хочется?..
– Не знаю, как вас и благодарить! – Денни пересчитывал деньги и поглядывал с некоторым подозрением. Еще бы, такой неслыханной щедрости, как прекрасно понимал Юстас, сложно было поверить.
– Не знаешь – не благодари, – проворчал Шэ, – только постарайся больше в Гонконге не светиться. Имей в виду: заявишься сюда – мне придется за тобой приглядывать, раз уж я тебе помог.
– Не волнуйся, себя мы тоже не обидели, – успокоил Денни Юстас, похлопав по карману, где лежали выигранные деньги.
На самом деле, себе они оставили совсем немного, и чуть ли не половина этой суммы ушла на транспорт: паромы уже не ходили, а такси до и от Лантау, естественно, стоило космических денег.
– Слушай, я одного не понимаю: а нафига надо было отправлять Денни именно на Лантау? – спросил Мартин, озвучив мысль Юстаса, когда они уже ехали обратно в апартаменты. – Какой в этом сакральный смысл?
Шэ поколебался, а потом неохотно ответил:
– Если честно, никакого… Не могу привыкнуть, что теперь уехать на Лантау – это не совсем то же самое, что скрыться так, что никто не найдет.
А потом он потребовал у таксиста остановить автомобиль – и, несмотря на его яростные протесты, вылез из машины – они как раз проезжали мост над заливом, – но уже через полминуты залез обратно.
– Я так понимаю, за амулет Ли-Нежа теперь будут драться здешние русалки, – улыбнулся Мартин.
– Главное, что это будут здешние русалки. Да, Шэ? – сказал Юстас, но Шэ только серьезно кивнул.
– Ну что, выпьем за удачный финал нашего приключения! – Мартин свернул крышку трофейного мозельского, которое все-таки обнаружилось в круглосуточном “Wellcome”. По заверению Мартина, вовсе не одно из лучших, но хоть что-то.
Они устроились на крыше, хотя времени оставалось впритык.
– Отличный вышел отпуск!
Шэ и Юстас протянули бокалы, вот только бутылка выскользнула и разбилась о каменную плитку.
Сквозь джинсовую куртку Шэ стала постепенно проступать старая белая майка с кровавыми пятнами от ножевых ран.
– Что же, кончился наш отпуск… – сказал он. – Так я и не попробую твоего хваленого рислинга…
Становящийся полупрозрачным Мартин виновато улыбнулся целой половиной лица:
– Может, в следующий раз…
– В следующий раз, – эхом повторил Юстас. Себя он не видел, чему скорее был рад: никого не красит пуля в лоб. – Надеюсь, еще увидимся. Берегите себя.
– Да что с нами сделается, – фыркнул Шэ.
– Друзья, я был очень рад… – вдохновенно начал Мартин, но не успел договорить и окончательно растаял в воздухе.
Перед Юстасом взамен ярких огней ночного Гонконга тоже стали проявляться очертания старой кирпичной кладки. Он возвращался в свой заброшенный дом – и впереди был еще один скучный день, когда до вечера ничего не происходит, а за ним еще и еще – и так до следующего отпуска.
Тема: Скучен день до вечера, коли делать нечего
Автор: Меррит
Бета: Китахара
Примечание: Стереотипы, расизм, сексизм, лукизм и мудрость народов мира. Автор давно не курит, но капитана все еще боится.
Комментарии: разрешены
Утро и день прошли плюс-минус как обычно: вялые и ни на что не годные, они шатались по номеру и изнывали от скуки. По телевизору, включенному еще ночью, нон-стопом шли передачи про дикую жизнь саванны, и Юстас чувствовал себя развалившимся на солнце и вплавляющимся в диван, как тот лев в жухлую траву.
Мартин усиленно делал вид, что читает, Шэ последние минут пятнадцать просто смотрел в окно и насвистывал.
– Хочу пить, – сказал Юстас вслух. – Хочу холодного пива. Чтобы так: запотевшая бутылка, открываешь крышку – пшшш – и такой парок над горлышком...
– В “7-Eleven” сходи, – ядовито сказал Шэ, – он тут за углом.
Юстас выразительно покосился на окно, где лютовало нежное октябрьское солнышко – Шэ утверждал, что обычно в это время года в Гонконге бывает немного прохладнее, но он вообще много чего говорил про Гонконг.
– Значит, не так уж сильно и хочешь, – сказал Шэ, – пить он хочет, ага.
– Юстас просто не любит такую погоду, – вставил Мартин, отвлекаясь от созерцания одной и той же страницы газеты, – он любит, чтобы разные животные падали с неба, а такую погоду – не любит.
– Боги всемогущие, какие животные? – взвился Шэ. – Кошки и собаки, ты хотел сказать? Но тут-то чего сложного, что тут можно не запомнить?!
– Я немного обобщил, – надулся Мартин. Резкий Шэ умудрялся задеть даже его. Юстасу захотелось встрять с тем, что английский Шэ тоже не безупречен, но тот мог ответить взаимной подколкой, намекая на манчестерский акцент Юстаса.
Вообще-то в Азии собственные профсоюзы, но Шэ сначала умудрился рассориться со своим, а потом каким-то образом пробиться в европейский, апеллируя к тому, что на момент его вступления в должность Гонконг еще был в юрисдикции Великобритании.
– Антилопа обречена, – с неподходящей, по мнению Юстаса, ликующей интонацией сообщил диктор ТВ – кстати о животных.
– Да переключите кто-нибудь канал! – взмолился Юстас.
– Вот сам и переключи! – огрызнулся Шэ.
– Отпуск – прекрасное, драгоценное время… – нараспев сказал Мартин.
По какому принципу профсоюзом формировалась компания для совместного отпуска, до сих пор оставалось загадкой похлеще Стоунхенджа, в котором как раз, по заверением многих знакомых Юстаса, ничего интересного и загадочного вовсе и не было. В целом Юстас был скорее доволен, чем нет: общество компаньонов ему нравилось, и даже перепалки доставляли определенное удовольствие: социализация все же бесценна.
Мартин был бы похож на большого добродушного медведя в человеческом обличии, если бы медведи обладали нравом и расцветкой золотистого ретривера. Он был виноделом и сейчас нес службу где-то на виноградниках Мозеля. Юстас слегка завидовал его неиссякаемому оптимизму и роскошной модной бороде, хоть точно знал, что Мартин ее носит еще с тех пор, когда такая растительность далеко не была в тренде. Они уже не первый раз проводили отпуск вместе, а новичком в их компании был Шэ.
С ним путевка-сюрприз от профсоюза сыграла дурную шутку: если Мартин и Юстас были полностью поглощены новыми впечатлениями от пребывания в Гонконге, то он лишался как минимум половины удовольствия, так как Гонконг являлся его родным городом.
Но ничего не поделаешь, в сюрпризной поездке направление не выбираешь. Поэтому, лишенный возможности посмотреть новые места, Шэ постоянно находился несколько не в духе. Да и характер у него был не подарок. Плюс его сильно выводили из себя попытки Мартина обрушить на него свои познания в кантонском. Слуха у Мартина не было, потому интонационные языки ему давались еще хуже, чем остальные. Шэ морщился, терпел, но иногда раздраженно просил Мартина заткнуться, пока он не сказал что-то еще более отвратительное, чем у него уже получилось.
Кондиционер, судя по показаниям датчика, замораживал апартаменты почти до арктической свежести, но бодрости это не приносило.
– Было бы не так жарко, могли бы посидеть на крыше с видом на небоскребы, выпить холодного, освежающего пива, – сказал Юстас, – или вина.
– Ах, друзья мои, если бы я только мог взять с собой несколько бутылок хорошего мозельского рислинга, вы бы никогда больше не захотели притронуться к здешней кислятине, – со слезой в голосе сказал Мартин.
– Здешняя кислятина – это новозеландский совиньон? – уточнил оскорбленный в лучших чувствах Шэ. – Или, может, французский, который в любом супермаркете найдется? Кстати, неужели все-таки бывает плохой мозельский рислинг?
– Разумеется, нет, – важно ответил Мартин.
Шэ мог часами гундеть, что в Гонконге все не хуже, чем… да где угодно и даже лучше, а Мартин – вздыхать по просторам родных земель, где на лугах паслись самые тучные колбаски, а в виноградниках спели самые игристые вина.
Так что Юстасу становилось не вполне ясно, зачем им вообще поездки по миру, если у них на родине все так замечательно.
Сам он к своим скучным 1200 квадратным футам в Манчестере не питал никакой особой любви, кроме той привязанности, что и держала его на месте.
Юстас лег на диван и решительно сделал вид, что спит.
За следующие пару часов из всех событий было только то, что Шэ, пытаясь налить себе воды, уронил стакан, на что Мартин немедленно заявил, глядя на осколки, что не знает, считает ли себя оптимистом, если стакан – наполовину стакан.
– Лично я уже готов! – заявил Мартин ближе к восьми.
– Тебя послушать, ты всегда готов, – проворчал Шэ, однако посмотрел на часы и пожал плечами: – Но и в самом деле, можно двигать.
– Куда сегодня? – к вечеру Юстас уже вполне чувствовал себя человеком. – Повезло нам, что у нас есть ты – бесплатный гид!
Шэ пробормотал что-то на кантонском, вряд ли приятное. Затем добавил уже по-английски:
– Смотря чего вы хотите, вариантов масса. Но ведь вы, как всегда, желаете пить и бузить.
– Как говорят итальянцы, того, кто не пьет пива, Бог может лишить воды, – торжественно сказал Мартин и – видимо, из заложенного в генах уважения к благородному напитку – в кои-то веки ничего не переврал.
Когда они решили двигаться обратно в апартаменты, отдыхать, ночь завела их почти на Новые Территории, а возвращаться предстояло через весь город в Ван Чай. Шэ уже уверенно буксировал их к остановке такси, но изрядно захмелевший Мартин затормозил, выкидывая в оранжевую урну палочку из-под рыбных шариков, которыми они догонялись после очередного бара. А потом стал показывать в сторону непримечательного кондо, у входа которого стоял парнишка лет двадцати и курил так, будто хотел одной затяжкой справиться с сигаретой целиком и установить рекорд для книги Гиннеса. Из карманов его красной дутой куртки торчали еще две пачки.
– О! Сигареты! Точно! В этот раз я еще не курил! – воскликнул Марин с сильнее прорезавшимся акцентом и на удивление бодро ускакал к парнишке.
Юстас и Шэ решили дождаться на месте, чтобы не пропустить такси, если оно вдруг появится.
– Вот уж не думал, что кто-то так еще одевается. Будто восьмидесятые вернулись, а мне никто не сказал, – заметил Юстас.
– Тоже мне, великий модник. У человека явно нелегкий момент в жизни, а ты придираешься к шмоткам, – иногда Юстасу казалось, что у Шэ что-нибудь отвалится, если он не будет возражать на каждую фразу, – совершенно нормальный прикид.
– Не удивлен, что тебе он по нраву, – бросил Юстас и пригляделся: лицо у парня и правда было какое-то ошалелое. – Серьезно, он что, обдолбанный?
– Да не все ли равно? – Шэ равнодушно рассматривал слегка покосившуюся неоновую вывеску на другой стороне улицы.
– Мне под конец отпуска уже надоела схема – гулять до утра, а потом весь день валяться, ожидая, пока вы очухаетесь, – сказал Юстас. – Давай спросим, хоть какое-то развлечение.
Мартин по всей видимости тем временем уже во всю устанавливал диалог.
– Да что тут спрашивать, – Шэ засунул руки в карманы. – Судя по всему, парень проигрался.
– В смысле “проигрался”? – удивился Юстас. – В Гонконге же азартные игры запрещены?..
Шэ неприятно засмеялся.
– И были запрещены, и что? Кому это когда мешало? Видишь, у него пачки из карманов торчат? Когда я играл, их крупье давал проигравшим в особо крупных размерах… И выражение лица мне очень знакомо. Там, должно быть, подпольный игорный дом. Точно не знаю, я здесь давно не был, да и раньше тут и домов-то не было.
– Игорный дом, серьезно? – Юстас действительно удивился. – Что, кому-то не дотерпеть до Макао?
– Мы же были в Макао, – терпеливо, но с ноткой раздражения сказал Шэ, – для большинства это аттракцион, а не казино. Да и там вообще-то строгие правила и дресс-код... Думаешь, такой вот пошел бы в “Галактику” или “Венецию”?..
Юстас снова перевел взгляд на парнишку. Оказалось, что тем временем Мартин уже ведет с ним оживленную беседу, размахивая сразу двумя зажженными сигаретами.
Выглядел паренек и правда не слишком платежеспособно – уж точно не для “Галактики”.
А вскоре Мартин вместе с незадачливым игроком направились к Шэ и Юстасу вместе.
– Друзья! – сказал Мартин, у нашего друга Денни случилась беда.
– Друга? Нашего? – уточнил Шэ.
– Он угостил меня сразу двумя сигаретами! – объяснил Мартин.
– Друг на две сигареты, – пробормотал Юстас, рассматривая находку Мартина.
Парнишка был отчаянно молодой, ужасно несчастный и смотрел на них, переводя взгляд с одного на другого, огромными для китайца щенячьими глазами. Юстасу захотелось отобрать у него сигареты и спросить, знает ли мама, что он не дома.
– Выслушайте же его историю!..
Юстас всерьез полагал, что с пафосом Мартину надо завязывать.
История была очень простой: Денни приехал из Шэньчжэня в Гонконг на выходные, познакомился с очень милыми людьми, с которыми весело провел время, а потом его пригласили поиграть в карты в интересном частном заведении, и как-то так незаметно получилось, что он проиграл все, что у его было с собой, и теперь ему не жить.
– Ну очень милые люди, – Шэ вздохнул. – Ну что ж вас, лохов, тянет-то все время на подвиги?!
– Было бы из-за чего так переживать, – сказал Юстас, потянувшись за бумажником. – Сколько у тебя с собой было?..
Ему действительно стало очень жаль парнишку, а у них все равно впереди оставался только один отпускной день, так что Юстас вполне был готов отдать ему деньги просто так.
Парень озвучил сумму.
Шэ и Мартин переглянулись. Юстас так и замер, едва нащупав кошелек в кармане. Пересчет гонконгских долларов в фунты был довольно простым – один к десяти – и вот то, что назвал парнишка, составляло приблизительно пять тысяч фунтов.
Шэ нахмурился, перешел на кантонский и о чем-то стал спрашивать парнишку. Тот смущался все больше и больше и отвечал все менее охотно.
– Ну, теперь стало понятнее, – сказал Шэ после допроса. – У него с собой была вся сумма, которую он должен был потратить на покупку товаров для дальнейшей перепродажи в родном городе.
– У вас тут что, средние века? – поразился Мартин. – Всей деревней собирали деньги, чтобы он тут купил какую-нибудь корову, чтобы продать подороже на родине?..
– Сам ты из средних веков, – обиделся Шэ. – Это тут в порядке вещей: в Гонконге нет пошлин. Знаешь термин “дьюти-фри”? Перекупщики с материка тоже знают. Жителям Шэньчжэня в скором будущем даже обещают прекратить выдавать многоразовые визы. Но вот на товар собирали действительно не то чтобы деревней, но всей семьей. Так что, по ходу, тебе реально не жить, парень.
Денни еще больше побледнел и снова полез за сигаретами.
– Какая неприятная история, – сказал Марин. – Вот уж верно говорят французы: лучший бросок кости – за окно. Кости! – Он вдруг просветлел лицом. – Там играют в кости?..
Мартин развернулся к Денни, но тот только неуверенно пожал плечами.
– Жалко парня, – сказал Юстас.
– Сам виноват, – ответил Шэ. – Обыграть заезжего дурачка с деньгами – святое дело.
– Боюсь, мне ваших моральных норм никогда не постичь.
– Но тот игрок, который всех обыгрывал, – наконец неуверенно подал голос Денни, – он англичанин... или американец… не знаю точно.
– Что?! – взвился Шэ. – Это в корне меняет дело.
– Ты в курсе, что это расизм? – уточнил Юстас.
Шэ и Денни посмотрели на него одновременно примерно с одним и тем же выражением, расшифровать которое Юстас не то чтобы не мог, а скорее не хотел.
– Мы ведь сейчас пойдем играть? – с полу-утвердительной интонацией произнес Мартин. – Отыграем все, что Денни проиграл, поделим прибыль, а потом, если повезет, будем убегать от погони?..
Юстас неопределенно развел руками – он был бы очень не прочь помочь бедняге Денни, да и заканчивать ночь простым возвращением в номер в свете скорого окончания отпуска тоже не хотелось. Только вот специалист по здешним азартным играм у них был только один.
– Надо наказать засранца, – безапелляционно заявил Шэ. – Чтобы какой-то… кхм. Чтобы кто-то обыгрывал честных работяг из Мейнленда – что о нас подумают братья с материка?! Только нам внутрь все равно так просто не попасть, если это подпольный игорный дом, то тут должна быть охрана, пароли… с улицы нас точно не пустят. Денни, кто были те милые люди, которые тебя сюда привели? Думаешь, сможешь договориться, чтобы нас…
Юстас дернул Шэ за рукав его ультрамодной джинсовой куртки и кивнул ему за спину.
Мартин уже стоял на пороге того самого кондо и махал им, мол, идите скорее сюда, чего застряли.
– Ты как-то странно воплощаешь в жизнь решение помочь, – заметил Юстас.
За тускло освещенным коридором на минус первом этаже обнаружилась вполне пристойная зала, оборудованная, как самое настоящее казино. Имелись тут и рулетка, и однорукие бандиты, и несколько покерных столов – за одним из которых за сорок минут Шэ последовательно продул пять партий.
...Когда они только зашли, распорядитель действительно задавал им наводящие вопросы, но довольно быстро отстал. Немалую роль в этом сыграло то, что Шэ и Юстас помалкивали, а Мартин вовсю рассказывал со своим неповторимым акцентом и энтузиазмом, как хочет в один из последних дней отпуска предаться азартным играм и потратить имеющиеся наличные на удовольствия, потому что редко когда почувствуешь себя таким живым. Ничего противоречащего правде в его словах не было, а это всегда подкупает.
За покерными столами играли в пятикарточный стад. Юстас правила примерно знал, за вычетом местных поправок, но предпочитал всем этим психологическим вывертам старый добрый преферанс. А вот Шэ, глядя на зеленое сукно покерных столов, ностальгически завздыхал.
Мартин сразу сказал, что играет только в скат, и вообще, если на картах нет бубенчиков и листиков с желудями, он в принципе не улавливает, что происходит, а если совсем честно, то с некоторых пор ему вообще больше всего нравится уно. Поэтому он очень скоро отвальсировал к рулетке, где с одинаковым восторгом реагировал и на проигрыши, и на выигрыши: игра шла на мелочевку. Юстас подозревал, что ему не в последнюю очередь просто нравится смотреть, как катается шарик.
– Дорогой, ты зачем вернулся? – спросила у Денни миловидная, крашеная в платиновый цвет девица, чье легкомысленное серебристое коктейльное платье с рукавами-фонариками, броский макияж и расчетливо-невинное выражение лица сильно дисгармонировало с остротой взгляда.
– Мои друзья тоже захотели поиграть, – ответил Денни и потупился.
– О, дорогой, – сказала блондинка с искренним сочувствием и грациозно удалилась.
– Насколько я буду неправ, если предположу, что это и есть те самые милые люди, которые тебя сюда пригласили? – спросил Юстас, проводив блондинку взглядом.
Денни посмотрел в пол и покраснел.
Юстас сделал вывод, что как минимум половину денег тот не проиграл, а просто потратил на сопровождение этой обворожительной особы.
– ...Серьезно, у нас скоро денег не останется, а завтра еще целый день отпускной, – сказал Юстас, нависая над Шэ.
Он уже третью партию ждал какого-то прогресса, пока Шэ, по его собственному заверению, прочувствует партнеров и атмосферу игры, однако раз за разом Шэ либо пасовал, либо блефовал недостаточно убедительно, либо оставался с невыигрышной комбинацией на руках.
Дении все это время тихо кис в углу с бутылкой дешевого “Блу Герл” в руках, зато Мартин по полной наслаждался жизнью – и компанией той самой прекрасной блондинки заодно.
Шэ только раздраженно мотнул головой, не отрывая взгляда от своего главного оппонента, опознанного Денни как “тот самый”.
Это был средних лет европеец с благообразной сединой на висках, загорелый по здешнему времени года и с пронзительно голубыми глазами, прищур которых Юстасу сразу не понравился. Как и сочетание его галстука и рубашки – холодный оттенок желтого к строгому коричневому костюму, слишком теплому для такой погоды, подходил примерно никак. Представился он мистером Смитом, а имени предпочел не называть.
– Пожалуй, я откажусь от следующей партии, – сказал Шэ.
– Что ж, это было небезынтересно, – сказал Смит. – Вы неплохой игрок, молодой человек, просто вам еще рано тягаться с профессионалами.
Шэ аж перекосило.
– Скажите, откуда у вас нефритовая печать? – непонятно спросил он.
Смит сначала слегка замешкался, а потом ухмыльнулся:
– Купил в антикварной лавочке за 250 гонконгских долларов. Откровенность за откровенность – кто вам сказал о печати?
Шэ посмотрел в ту сторону, где Мартин вовсю любезничал с бывшей блондинкой Денни, снова перевел взгляд на Смита и сказал:
– Небольшое теплокровное яйцекладущее сделало мне это заявление.
С этим он поднялся из-за стола:
– На сегодня хватит, – и под недоуменными взглядами Юстаса и бедолаги Денни пошел к выходу.
– Приходите еще, – насмешливо сказал Смит ему вслед.
– Непременно, – мрачно пробормотал Шэ себе под нос.
– Это что сейчас такое было? – спросил Юстас, когда они вывалились на улицу всем составом.
– Я все понял! – радостно ответил Мартин, убирая в карман свернутую салфетку. – Маленькая птичка!
– А про тебя я вообще молчу. Зачем, скажи на милость, тебе телефон этой девицы, которая, насколько я понимаю, вообще не на нашей стороне?
– Ее Роза зовут, – обиделся Мартин. – Представляешь, сколько времени мне девушки номера не давали?..
Денни явно не знал, куда себя деть.
– Мне очень жаль, – сказал он, – вы столько денег проиграли, честное слово, я не с ним за одно…
Мартин успокаивающе потрепал его по плечу.
– Не переживай, это было весело. Лично мне все понравилось.
Шэ хранил мрачное молчание, покачиваясь с носка на пятку и засунув руки в карманы – было похоже, что ему как раз все не очень понравилось. Он задел одну из крошечных подставок с благовониями, которые красовались здесь на каждом выступе каждого дома, но она даже не покачнулась.
– Мне кажется, – сказал Юстас, – стоит вернуться в отель и обдумать все на свежую голову.
Денни смотрел на них с тоской и безысходностью, явно решив, что теперь-то они точно на него забьют. Юстас мимолетно позавидовал масштабу его проблем, его живой непосредственности. Как ни крути, он еще такой молодой.
– Тебе хоть есть куда пойти?
– Да… я у тети остановился.
– А тебе тетя не говорила, чтобы ты не играл с незнакомыми дядями? – очнулся Шэ, который до этого пребывал в какой-то прострации.
– Значит так, я это дело не брошу, – Юстас покосился на Шэ скептически, но промолчал. – Встретимся завтра вечером тут… ты какую-нибудь забегаловку в этом районе знаешь?
Денни заметно оживился и закивал, глядя на Шэ с надеждой.
– И вот еще что… – Шэ добавил несколько фраз на кантонском, из чего Юстас уловил только название Монг Кок, и то только потому, что они были там накануне. Район тематических рынков: золотые рыбки в пакетах, цветастые птички в деревянных клетках... Только они этого всего не увидели, потому что приехали слишком поздно. Зато вполне насладились настоящим гонконгским столпотворением, которое раньше Юстас считал преувеличением. Ну, и безумие светящихся вывесок на улицах было ровно таким, как расписывали, а скорее о нем даже недоговаривали...
– У этого, так сказать, Смита амулет Ли-Нежа, – сказал Шэ, когда они вернулись в номер. Все время до апартаментов он сохранял молчание, вообще был непривычно тих и не реагировал даже на редкие попытки Мартина ввернуть какую-нибудь поговорку.
– Сейчас было бы весьма уместно объяснить, что это такое, – заметил Юстас. Уже было скорее рано, чем поздно, и ему очень не хотелось разгадывать ребусы. – Подожди, почему “так сказать Смита”?
– О, неужели ты серьезно думаешь, что его фамилия – Смит? – ухмыльнулся Шэ. – А может, еще всерьез полагаешь, что нашего нового приятеля не зовут на самом деле каким-нибудь Фонг Винг-Мингом, а Денни – его настоящее имя?..
За проведенное в Гонконге время Юстас так и не успел разобраться в хитросплетении традиций, согласно которым аборигены брали себе англизированные имена и свободно меняли их на протяжении жизни, как хотели. Поэтому он предпочел сменить тему:
– Давай лучше про этот амулет. Я все еще не понимаю, о чем речь.
– Амулет божества азартных игр, чего тут непонятного, – Шэ скроил то самое выражение лица, за которое Юстас с удовольствием прописал бы ему затрещину: примерно такое было у его учителя словесности, перед тем как он переходил от слов к трости.
– Действительно, как я мог забыть такую простую очевидную вещь. Можешь нормально объяснить?
– А я знаю, я читал! – просветлел Мартин. – Если в двух словах, это такая штука, с которой ты просто не сможешь проиграть. Карты, маджонг, кости – не важно. Любая игра, где ставят деньги. Даже простое пари! Только это все легенды. Или нет, Шэ?
– Вообще не понимаю, почему это считают легендами, – ответил Шэ, – так удобнее, наверное. Нефритовая печать Ли-Нежа – вещь совершенно реальная. На моей памяти всплывал с ней один такой счастливчик… – Он почесал подбородок. – Ума не приложу, где он ее взял. Где-то с месяц обчищал казино, а потом всплыл уже в прямом смысле… В заливе. Тогда печать прибрали уважаемые люди, но после этого столько раз все менялось: передел зон влияния, рейды полицейские, ICAC этот гребучий… Не мудрено, что потерялась.
Мартин слушал с видимым удовольствием, подперев голову руками. Ему очень нравились истории из бурной жизни Шэ. Юстаса бандитская романтика привлекала куда меньше.
– А с чего ты взял, что у Смита обязательно эта печать? Может, ты просто не настолько хорош, как думаешь, зачем сразу приплетать какую-то мистику?
Мартин заржал.
Шэ скрипнул зубами.
– Я в карты с семи лет играю, все про них знаю, все приемы подмены и остальные фокусы. Так вот запросто он бы у меня ни за что не выиграл столько раз подряд, по закону вероятности должен был хоть разок проиграть. Да хоть не мне, так кому-нибудь другому.
– А ты жульничал? – с восторгом спросил Мартин.
– А мне зачем? Я и так прекрасно знаю, какие у него карты. У меня в последний раз на руках стрит был. А у него две пары, и вдруг оп – они превращаются в каре!
Юстас с сомнением покачал головой.
– Вы в Гонконге! – Шэ раздраженно мотнул головой. – Здесь без, как ты выражаешься, миски лапши на завтрак не сделаешь!
– Лапша на завтрак, – мечтательно сказал Мартин, – какой ужас.
Он ловил уходящую ночь за хвост, отпивая захваченный по пути все в том же “7-Eleven” дешевенький виски “Король Роберт”. Юстас раньше этот продукт братьев шотландцев не пробовал, но и теперь порадовался, что купить его можно только в дьюти-фри.
– И потом, разве вы не слышали, – продолжил Шэ, – я его спросил прямо – а он мне также прямо ответил! У него амулет Ли-Нежа!..
– И зачем же он тебе признался, что у него этот самый амулет, если за такое по головке тут никто не погладит? – осведомился Юстас.
– Очень уверен в себе, не иначе. Не удивлюсь, если хозяин игорного дома либо в курсе, либо догадывается, а доход они делят пополам. Продажные сволочи. Никогда порядка на тех территориях не было, а вот когда при власти по азартным играм был Чай…
– Избавь нас от подробностей о жизни Триады, – вежливо попросил Юстас, и у Мартина вытянулось лицо: он явно хотел еще подробностей. – Я так понимаю, что, тем не менее, ты для себя уже все решил. На всякий случай напоминаю, что у нас завтра последний день отпуска.
– Мы должны помочь маленькому брату вернуть его деньги, – решительно сказал Шэ. – Нужно обыграть Смита и забрать у него амулет. Там ему не место.
– Мы должны?.. – переспросил Юстас.
– Еще пару часов назад ты Денни даже другом не хотел называть, – заметил Мартин.
– Зато ты был готов и сразу, – возразил Шэ, – а теперь что, уже передумал?
– Турки говорят: Аллах создал братьев братьями, но кошельки сделал им отдельные, – глубокомысленно сказал Мартин, отставляя опустевшую бутылку.
– А у нас говорят: если это не изменит тишину к лучшему – промолчи, – на памяти Юстаса Шэ в первый раз ответил на фразеологические эксперименты Мартина мудростью собственного народа. – Разве не вы говорили, что мы должны помочь человеку, что без дела скучно и все такое?
– Я не передумал, – сказал Юстас, – я просто плохо представляю, как ты собираешься обыгрывать Смита, если у него этот волшебный амулет, да еще и изымать его впоследствии.
– Во-первых, у меня есть свои преимущества, – ответил Шэ, – во-вторых, есть пара идей. В-третьих, без вас, конечно, ничего и не получится. Так вы поможете?
– Хорошо играет тот, кто играет не противно, – заявил Мартин.
– Без противника, ты хотел сказать, – поправил Юстас.
– Ну, этот Смит играет очень противно. Так что я только за показать ему… – он задумался, бесшумно шевеля губами. – Ладно. Я просто в деле.
– Интересно, когда ты успел заметить, насколько противно играет Смит, если все время любезничал с Розой? – Юстас решил, что припоминать этот эпизод будет еще долго.
– Так ты в деле или как? – не выдержал Шэ.
– В деле, в деле… Излагай свои идеи.
– Самое главное тут то, что Смит должен держать амулет при себе, иначе он не работает…
Они встретились с Денни часов в семь вечера; темнеет в Гонконге рано, жара уже спала, а ветер с залива позволял с достаточным комфортом расположиться даже на улице, где они и сели за пластиковый столик, в маленькой кафешке в переулке, с наслаждением вдыхая запах сигарет, жареного чеснока и рыбы.
Мартин с аппетитом наворачивал что-то с чем-то в соусе, перемазав бороду и постоянно роняя палочки, но наотрез отказываясь воспользоваться вилкой, которую ему вынес сердобольный владелец забегаловки.
– Вкусно? – заботливо поинтересовался Юстас. Он, при всей своей любви к новому, уже был сыт китайской едой по горло.
– Отвратительно! Это никакие не огурцы, это что-то горькое, – сказал Мартин так, будто на самом деле его потчевали неземными яствами.
– Ты меню читал? Там так и написано: “Горькие огурцы”! – встал на защиту безымянного заведения Шэ.
– Так там по-китайски написано!
– Так зачем заказывал тогда?
– Так интересно же!
Денни поглядывал на команду спасения с некоторым сомнением, явно начиная задумываться о шансах на успех предприятия.
Юстас хлопнул себя по лбу.
– Мне кажется, мы забыли одну немаловажную деталь: нам же деньги нужны. Надо что-то, знаете ли, иметь, чтобы ставки делать.
Шэ посмотрел на него так, будто он сказал глупость.
– Может, Шэ по старым знакомым… – начал Мартин, и Юстас пнул его под столом: причиной ссоры Ше с местным профсоюзом был как раз его визит к старым знакомым. Мартин заморгал.
– Деньгами займешься ты, – постановил Шэ. Он, как и Юстас, ничего не ел, только цедил “Чиндао”.
– И где я их возьму? – заинтересовался Мартин, даже отложив ради такого дела палочки.
– В банкомате. У тебя хорошо получается.
– Но… – Мартин хотел было что-то сказать, но покосился на Денни и замолчал, вытер губы салфеткой из пластмассового диспенсера и поднялся на ноги:
– Скоро буду.
И, не очень уверенно лавируя между столиками, задевая тесно расположенные стулья и постоянно извиняясь, двинул из переулка по направлению к большой улице.
– Зачем вы все-таки мне помогаете? – спросил Денни, проводив его взглядом. Он нервно теребил дешевое колечко из нефрита на мизинце. Шэ, увидев эту его обновку, закатил глаза.
– Шэ решил, что это дело принципа, или даже чести, – сказал Юстас. – Мартин – ну, он Мартин, он, как бы он сам сказал, за любое активное действие, кроме добровольного воздержания от пищи. А у меня выбора не остается. Да и скучно.
Такое объяснение Денни устроило, и Юстас порадовался, что не стал задвигать про бескорыстную помощь ближнему.
– Ты принес, что я просил? – спросил прагматичный Шэ.
– Да, вот, пожалуйста, – Денни протянул Шэ небольшой бумажный сверток. Шэ развернул его, рассмотрел содержимое и, удовлетворенно кивнув, убрал в карман.
– А теперь езжай на Лантау и жди от нас новостей там.
– Но… – Денни казался очень разочарованным, но Шэ был непреклонен.
– Никаких “но”. Сними комнату и не высовывайся. Лучше тебе побыть в тени. Мы скоро уезжаем, а тебе тут оставаться.
– Вы все-таки решились вернуться? – удивился Смит, завидев Шэ и компанию.
– Да и вы снова здесь, как я посмотрю, – ответил Шэ не особо вежливо, но Смит только посмеялся.
Юстасу стало как-то душно.
– Вы недостаточно проиграли вчера? – продолжил Смит. – Сегодня мы играем по-крупному.
– Да как скажете, – казалось, что уверенность Шэ несколько обескуражила Смита. Юстас заметил, как его рука непроизвольно дернулась к нагрудному карману серого с искрой костюма, сменившего вчерашний коричневый.
...Первую игру Шэ продул, как именно, Юстас не видел, потому что Мартин опять отправился к рулетке, и Юстасу на какое-то время пришлось составить ему компанию. Мартин бессистемно ставил то на красное, то на черное, то на зеро, и у Юстаса серьезно кружилась голова, пока он следил за этим мельтешением, но зато выигрыши сыпались один за другим. Не крупные, но такими темпами за пару-тройку вечеров, если постараться, они вполне бы смогли и отыграть то, что Денни проиграл.
Мартин, в очередной раз выиграв, весь светящийся от такой удачи, заказал несколько бутылок шампанского и скотч в баре и принялся пить и угощать уже знакомую блондинку Розу.
...Во второй партии Шэ скинул карты после первых же торгов, но потому много и не проиграл.
Смит улыбался ему почти сочувственно. Он снова сорвал банк, после чего усатый турок, которого, скорее всего, сюда тоже пригласили милые люди, с проклятьем вышел из-за стола.
Шэ с абсолютной невозмутимостью остался.
Перед следующей партией случилась небольшая неприятность: Мартин, разгуливающий по залу с бутылкой в руках, споткнулся и облил Смита шампанским. Мартин рассыпался в извинениях и принялся утирать Смита скатертью с соседнего столика, тот раздраженно отмахивался, потом поправил костюм и ненадолго вышел из-за стола, но затем вернулся, успокоившись.
Мартин, извинявшийся все время, в том числе и то, что Смит отсутствовал за игорным столом, убрался обратно к рулетке, но ненадолго – все самое интересное происходило здесь, и повисшее в воздухе напряжение притягивало всех в центр событий, как магнитом.
Остальные игроки за столом тоже сменились. Теперь, помимо Смита и Шэ, за столом сидели еще двое: та самая блондинка Роза, на чьем лице появилось неожиданно жесткое выражение лица, и неопределенного возраста мужчина, которому можно было дать от пятидесяти до семидесяти – Юстас совершенно не разбирался в возрасте китайцев, – непрестанно жевавший фильтр незажженной сигареты. На нем была мятая, болотного цвета рубашка и видавшие виды песочные штаны, но Юстас не сомневался, что видел его и накануне, так что он вряд ли оказался за столом случайно.
– Давайте немного оживим наш вечер! – предложил Смит, поигрывая золотой фишкой между пальцев. – Удвоим ставки.
Слепая начальная ставка, которую озвучил крупье, составляла уже 2000 гонконгских долларов, то есть примерно 200 фунтов, прикинул Юстас – уже не так мало. Накануне анте было раза в четыре меньше. Однако все остальные участники восприняли это как должное, что только подтвердило опасения Юстаса: они здесь не более, чем статисты.
Шэ не повел и бровью.
Крупье сделал первую раздачу: все как обычно – две карты, одна в закрытую.
Блондинка Роза получила валета червей и мечтательно улыбнулась.
Дедок продолжал меланхолично жевать сигарету над шестеркой бубей.
Шэ пришел валет пик. Вторую карту он сразу накрыл ладонью, так что Юстас успел только рассмотреть, что это тоже пики.
Смит пренебрежительно усмехнулся: выпавший король пик обеспечивал право объявить ставку.
– Не будем мелочиться, – сказал он и бросил фишку номиналом в пять тысяч гонконгских долларов, и Юстас слегка обалдел от такого напора. Но, насколько он понял из объяснений Шэ, здешняя разновидность станда как раз и отличались возможностью бесконтрольно накручивать ставки без всяких там лимитов в одну десятую для анде, без бринг-ина, зато практически без ограничений.
Роза, сидящая по левую руку от Смита, спокойно поддержала ставку и приняла бокал с шампанским от Мартина, улыбнувшись ему с благодарностью, однако пить не стала.
Шэ пожал плечами и молча подвинул фишки в центр стола.
– А что у него там? – громким шепотом спросил у Юстаса Мартин. Юстас раздраженно пожал печами: Шэ так и не убрал руку со своей закрытой карты.
Дедок пожевал сигарету и тоже поддержал ставку.
Со второй раздачей Роза получила в открытую даму червей, дедок – десятку крестей, Смиту достался второй король – треф.
Становилось все более неуютно, на еще одну партию с такими ставками у них сейчас просто не хватило бы времени и денег. Шэ, тем не менее, смотрел на свою пиковую девятку почти нежно. Смит хмыкнул.
– Объявляет пара, – сказал крупье, и Смит сделал максимальную ставку, кто бы сомневался.
– Поддерживаю, – Роза даже особенно не задумывалась.
– Удваиваю, – сказал Шэ.
Юстас сглотнул, а Мартин, по всей видимости, еле удерживался, чтобы не захлопать в ладоши.
Дедок еще раз пожевал сигарету, наконец закурил, сделал длинную затяжку и спасовал.
– Видимо, вы всерьез рассчитываете на флэш, – сказал Смит, сверля Шэ взглядом.
– Ну а почему бы и нет? Люблю пики. Пики любят меня…
Со следующей раздачей, кажется, уже даже Мартин напрягся: Розе прилетела двойка пик, что, с одной стороны, с большой долей вероятности выводило ее из игры, а с другой – резко уменьшало шансы Шэ на флэш.
Однако Шэ все же получил пики – семерку, Смит же встретил выпавшую ему даму пик как должное.
– И снова я объявляю, – протянул он. – Кажется, пики любят не только вас. Что же, давайте, чтобы не затягивать удовольствие, сделаем так, – с этими словами он снова удвоил ставку.
– Я не ношу с собой столько наличности, – поджала губы Роза после короткой паузы, – не влезают в сумочку.
И скинула карты.
– Поддерживаю, – сказал Шэ.
– Вы так уверены в своей удаче? – Смит многозначительно посмотрел на свои карты.
– Ли-Нежа покровительствует не только азартным играм, но и лукавству и коварству, – заявил Шэ, – вам стоит подумать о его непостоянстве. Но вы, европейцы, при всем вашем двуличии, привыкли смотреть только на одно лицо.
Выговор по поводу двуличности европейцев понравился Юстасу ничуть не больше, чем Смиту. Некая тень сомнения скользнула по его лицу, и Юстас подумал, что вовсе не такой уж Смит хороший игрок – видимо, только на амулете и выезжал.
Крупье объявил последнюю раздачу и Юстас, понимая, что это глупо, скрестил пальцы; Мартин тяжело дышал у него над ухом.
С этой раздачи Ше пришла десятка пик.
Смит получил даму треф. Судя по некоторому недоумению на лице, он ожидал увидеть короля, однако быстро взял себя в руки.
– Что же, – сказал Смит, когда пришло время открываться, – не так хорошо, как я думал, но тем не менее…
Он перевернул свою последнюю карту – это оказалась дама червей.
Даже Мартин уже должен был догадаться, что рассчитывал Смит на каре, но и такого фулхауса вполне хватило бы, чтобы с легкостью побить предполагаемый флэш Шэ.
Шэ взял карту, которую все это время держал под ладонью, и методично, аккуратно разложил комбинацию на столе. Последней его картой тоже была пиковая.
Восьмерка.
Собравшиеся вокруг стола зрители ахнули. Роза звонко щелкнула пузырем жвачки, к которой вернулась сразу после игры. Шэ сидел, не меняясь в лице. Юстас попал в медвежьи объятия Мартина и так и не успел нормально выдохнуть.
Стрит-флэш. Круче только флэш-роял и совсем уж фантастическое каре и джокер.
Смит отчетливо побледнел и, уже не скрываясь, вынув из кармана бархатный мешочек, вытащил из него нефритовый амулет и недоуменно уставился сначала на него, а потом – разъяренно – на Шэ. Тот безмятежно улыбался.
– Я предупреждал вас, мистер Смит, – сказал Шэ. – Не стоило вам играть с позаимствованной удачей… А сейчас я, пожалуй, заберу выигрыш и уйду.
– Не знаю, как вы это сделали, но вы за это поплатитесь, – выражение лица Смита наглядно свидетельствовало, что им не жить. Но и тут его ожидал сюрприз.
– Совсем забыл! – уже собираясь выйти, Шэ вернулся и выложил на стол перед Смитом 250 гонконгских долларов.
– Вот этот последний жест был обязательным? – спросил Юстас. – Думаешь, Смит теперь не догадается, что у него остался не настоящий амулет?
– После первой неудачной игры все равно догадается… А может, и раньше, – ответил Шэ. – Сувенирные поделки, которые на нефритовых рынках продают, на настоящую печать хоть и похожи, но отличаются.
– Все равно зря ты так, сейчас он как начнет приглядываться...
– Ничего, у нас всего несколько часов отпуска осталось, а Денни завтра же уедет в Шэньчжэнь. Там его не достанут.
– Все равно – зря!
– А я считаю – правильно! – встрял Мартин, который от происходящего был просто в экстатическом восторге. – Видели, какой у него был неоднозначный суп?
Юстас и Шэ уставились на Мартина в одинаковом замешательстве.
– Так русские говорят, – заявил он, слегка смутившись. – Про выражение лица.
– Ты лучше скажи: ты деньги в банкомат вернул? – спросил Юстас.
– Думаешь, это так просто? – патетично спросил Мартин. – Почти все дело на мне! Мне, между прочим, еще и амулет пришлось доставать! Еле добрался, он у него в кармане, а еще подменить надо было…
– Деньги, – повторил Юстас, – в банкомат.
– Да верну я, верну. Лень просто.
– Давай быстрее, пока инкассаторы не приехали. Или тебе проблем с начальством хочется?..
– Не знаю, как вас и благодарить! – Денни пересчитывал деньги и поглядывал с некоторым подозрением. Еще бы, такой неслыханной щедрости, как прекрасно понимал Юстас, сложно было поверить.
– Не знаешь – не благодари, – проворчал Шэ, – только постарайся больше в Гонконге не светиться. Имей в виду: заявишься сюда – мне придется за тобой приглядывать, раз уж я тебе помог.
– Не волнуйся, себя мы тоже не обидели, – успокоил Денни Юстас, похлопав по карману, где лежали выигранные деньги.
На самом деле, себе они оставили совсем немного, и чуть ли не половина этой суммы ушла на транспорт: паромы уже не ходили, а такси до и от Лантау, естественно, стоило космических денег.
– Слушай, я одного не понимаю: а нафига надо было отправлять Денни именно на Лантау? – спросил Мартин, озвучив мысль Юстаса, когда они уже ехали обратно в апартаменты. – Какой в этом сакральный смысл?
Шэ поколебался, а потом неохотно ответил:
– Если честно, никакого… Не могу привыкнуть, что теперь уехать на Лантау – это не совсем то же самое, что скрыться так, что никто не найдет.
А потом он потребовал у таксиста остановить автомобиль – и, несмотря на его яростные протесты, вылез из машины – они как раз проезжали мост над заливом, – но уже через полминуты залез обратно.
– Я так понимаю, за амулет Ли-Нежа теперь будут драться здешние русалки, – улыбнулся Мартин.
– Главное, что это будут здешние русалки. Да, Шэ? – сказал Юстас, но Шэ только серьезно кивнул.
– Ну что, выпьем за удачный финал нашего приключения! – Мартин свернул крышку трофейного мозельского, которое все-таки обнаружилось в круглосуточном “Wellcome”. По заверению Мартина, вовсе не одно из лучших, но хоть что-то.
Они устроились на крыше, хотя времени оставалось впритык.
– Отличный вышел отпуск!
Шэ и Юстас протянули бокалы, вот только бутылка выскользнула и разбилась о каменную плитку.
Сквозь джинсовую куртку Шэ стала постепенно проступать старая белая майка с кровавыми пятнами от ножевых ран.
– Что же, кончился наш отпуск… – сказал он. – Так я и не попробую твоего хваленого рислинга…
Становящийся полупрозрачным Мартин виновато улыбнулся целой половиной лица:
– Может, в следующий раз…
– В следующий раз, – эхом повторил Юстас. Себя он не видел, чему скорее был рад: никого не красит пуля в лоб. – Надеюсь, еще увидимся. Берегите себя.
– Да что с нами сделается, – фыркнул Шэ.
– Друзья, я был очень рад… – вдохновенно начал Мартин, но не успел договорить и окончательно растаял в воздухе.
Перед Юстасом взамен ярких огней ночного Гонконга тоже стали проявляться очертания старой кирпичной кладки. Он возвращался в свой заброшенный дом – и впереди был еще один скучный день, когда до вечера ничего не происходит, а за ним еще и еще – и так до следующего отпуска.
@темы: конкурсная работа, рассказ, Радуга-7
-
-
12.06.2019 в 12:10-
-
12.06.2019 в 19:53-
-
13.06.2019 в 16:40-
-
13.06.2019 в 17:17читать дальше
биполярочка, читать дальше
Томаш,
читать дальше
Спасибо за отзывы)
-
-
13.06.2019 в 17:35читать дальше
-
-
13.06.2019 в 18:59-
-
13.06.2019 в 20:17-
-
20.06.2019 в 14:42Томаш, Леориэль,
читать дальше
-
-
20.06.2019 в 17:40Но я все-таки грешу на свою невнимательность, это у меня обычное дело.
-
-
20.06.2019 в 22:58читать дальше
-
-
29.07.2019 в 18:12-
-
29.07.2019 в 23:515/10
-
-
31.07.2019 в 08:12неожиданно душевным получился финал, прямо вот
4/9
-
-
31.07.2019 в 08:23-
-
31.07.2019 в 21:155/9
-
-
31.07.2019 в 23:545/10
-
-
01.08.2019 в 02:57-
-
01.08.2019 в 03:02божестводостойную личность (с)-
-
20.01.2020 в 16:47Тут аш взвизгнула, конешно.
– Вы в Гонконге! – Шэ раздраженно мотнул головой. – Здесь без, как ты выражаешься, миски лапши на завтрак не сделаешь!
А вот этой фразы не поняла.
В целом, текст показался немного неровным, не столько сюжет, сколько зарисовка, но красочным.