Название: На благо отечества
Тема: Стильный оранжевый галстук
Автор: Айа
Бета: Коробка со специями
Краткое содержание: Страны воюют, люди погибают, погибшие болтают с королем.
читать дальше
Последнее, что я помню: как что-то взорвалось за спиной, но я не успел обернуться. Ударило в бок, жарко, будто шум в голове, все.
Первое, что я помню…
Гул компьютера над ухом.
Никогда не оставляю его включенным. Странно.
- Очнулся, - раздалось бормотание справа, над другим ухом. – Когда-нибудь эти технологии все же доработают…
«Бип-бип».
Я ничего не понимал и почти ничего не видел. Совсем не чувствовалось тело.
Попытался зажмуриться, а потом пошире открыть глаза – помогало с недосыпа или похмелья. В этот раз не то чтобы помогло – я уже что-то видел, но не чувствовал глаз.
Кажется, становилось понятно, что происходит.
- Ты не мог бы успокоиться? – уточнил уже знакомый голос. Я догадывался, чей. – Это мешает закончить настройку.
- Да, ваше величество, - только и сумел ответить я. Рефлекс.
Вокруг – казалось, у меня в мозгу тоже – что-то пиликало и жужжало. Шла настройка коммуникатора.
Мне очень не хотелось в это верить, но больше вариантов нет: я умер, и меня «записали».
- Пожалуйста, подумай о чем-то отвлеченном, - раздался голос короля. – Без эмоций.
- Да, ваше величество.
Коммуникаторы. На вид больше всего напоминают большие часы. Давным-давно они изобретались как продвинутые рации, теперь - получше иных компьютеров.
Технология «записи». Запущена в работу – четыре месяца назад, когда началась война.
«Запись» - занесение информации из мозга погибшего офицера в эту круглую синюю штуку. Мало ли что важного он видел перед смертью. Мало ли какой гениальный военный план придумал. Мало ли что.
Никого бы не «записали» насильно. Наш король уважает своих подданных. Если ты соглашался, подписывал контракт, то, взяв твой коммуникатор, командиры получат нужные данные, а ты – дополнительную посмертную медаль. Никто не узнает, за какие конкретно заслуги. Имена добровольцев – военная тайна.
Только я точно знаю – меня среди них не было.
И, понимаете, одна недоработка, досадная мелочь… Кроме информации, в коммуникатор нечаянно, с перспективой исчезнуть дней через пять, заносился отпечаток личности. Копия сознания умирающего. Непонятная подделка, о которой даже думать противно.
Теперь я непонятная подделка. А кажется, будто я и есть я. Не знаю, что с этим делать.
- Вот и все, - раздалось над ухом. А, нет. У меня нет никаких частей тела, хоть я слышу и вижу. Вот ведь засада.
Помещение перед глазами словно взбесилось. Только что я видел потолок и компьютер, краем глаза, - потом сразу стену – пол – снова стену. По-моему, меня надели на руку.
Думать об этом – очень непривычно.
- Ваше величество… - начал я. Надо сформулировать этот вопрос повежливей: «Почему, если я не подписывал контракт, меня все равно «записали»?»
- Все жалобы и предложения – с полудня, сейчас у меня неприемное время. – Кажется, король махнул рукой и встал. Мир крутился перед глазами. Даже хуже, чем в падающем шаттле.
- Почему мои данные обрабатываете вы? – спросил я, так и не разобравшись с формулировкой. Раздалось хмыканье. Я добавил: - О вопросах вы ничего не говорили.
- А ты вспомни, как умер.
Не могу. Не помню. Зато никогда не забуду, что говорили про смерть Джейгана, например, или Вита: «Да он просто упал. Что случилось – до сих пор не выяснили». Теперь мне это очень знакомо. Кажется, слухи, что у врагов есть некое тайное оружие, возникли не на пустом месте.
Так что ответить мне было нечего. Ну что ж… Я попытался представить, как выглядит все вокруг на самом деле, а не для… хм, того, чем я стал. Это помещение – стандартная корабельная каюта, хорошо освещенная, с минимальным набором мебели. Видимо, покои его величества. Он славится тем, что скромен и не стремится к роскоши. А сам король…Вижу белую часть одежды. Значит, весь в белом. Фантазия и его величество – несовместимые вещи, шутили мы обычно, – либо весь в белом, либо в сером, либо в черном.
Не считая синего коммуникатора на левой руке.
- Только поменьше думай или чувствуй. Только что был военный совет, и я устал.
«Военный совет? Да, точно. Сегодня у высшего командования был сбор». А у меня, должно быть, похороны.
Ладно, я даже молчать буду. Сейчас, только:
- Ваше величество?
- Что? Учти, скоро я запрещу и вопросы.
- Вы слывете приверженцем строжайшего этикета, но почему вы мне… «тыкаете»?
Я не мог задать более дурацкого вопроса. Но вряд ли кто видел нашего короля таким невежливым.
Раздался вздох.
- Подумай сам. Как я могу обращаться на «вы» к коммуникатору?
И что на это ответить? Но я все равно еще немного не буду молчать:
- А что решалось на военном совете?
Теперь-то я не услышу общего объявления. А вдруг там сказали, что мы вот-вот победим?
- Когда именно мы проиграем. Выяснили, что дней через пять.
Вот на это точно нечего ответить.
Я вырос весь в отца, и я этим горжусь. Отец был настоящим патриотом. Не из тех, кто вопит на площади: «За Родину! Разбейте их всех!» - и больше ничего не делает, а потом еще распускает мерзкие слухи о правящей династии. Он умел просто выйти к строю солдат и двумя-тремя словами вернуть им боевой дух. Потому что он действительно верил в нашу страну. В нашего короля.
И я верю. Пусть сколько угодно говорят о поражении - я предпочитаю думать по-своему. Если необоснованно, то хотя бы всем назло.
- Ну вот, только я решил, что ты успокоился, - раздался голос короля. Голос звучал немного ворчливо и устало. Неожиданная правда: король может уставать. Нет, я уже с двенадцати лет верю, что короли – тоже живые люди. Просто эти живые люди – символ стойкости, символ жизни, символ нашей родины.
Впору им посочувствовать.
- Прошу прощения, ваше величество, - отчеканил я. Интересно, как это звучит? Механический бесполый голос, который установлен на стандартном коммуникаторе?
- Прощаю, что с тобой еще делать.
Явно не говорить, я уже понял. Но мне становилось скучно.
Нужно было отвлечься. Я попытался снова оглядеть комнату. Преуспеть не преуспел, однако, кажется, вспомнил: слухи были верны. Тут тоже ни одного предмета или вещи оранжевого цвета. У нынешнего монарха цвет жизни был не в почете – шутили, что недостаточно строгий.
- Ваше величество… - все же стоит задать этот вопрос. – Зачем вы меня «записали»? Не могу не отметить, что в списках добровольцев…
- Да знаю, - отмахнулся король, к счастью, другой рукой, не той, на которую крепился я. – И в твоей голове не хранилось полезных планов и идей, только стандартные данные о смерти, как у остальных. Ничего полезного.
- Тогда почему я здесь?
А не на каком-нибудь складе для бесполезных коммуникаторов. Уж не знаю, где их хранят.
- Просто так. Ты единственный, кто подбадривал солдат на вчерашнем построении. Искренне подбадривал. Очень наивно - но от этого «прорвемся» я бы теперь не отказался.
Я бы тоже. Сейчас мне катастрофически не хватало оптимизма. Но в голову не шло ни одной веселой мысли. Скоро моей жене и родителям придет повестка – мол, с честью погиб в бою, после проверки вам будут присланы его вещи. Жаль их. Я надеялся вернуться живым. Да кто не надеется. Нельзя по-другому. А Лита, моя крошка, еще долго будет горевать. Знаю, сядет, распакует сверток с пришедшими вещами и будет перебирать их до изнеможения: этот плащ, мол, сшила мне сама, этот галстук подарила на день рождения, этот пиджак заставила купить. На моих парней особой надежды нет – малы еще, мать поддержать не сумеют. Ну да ладно, справится она. Все справляются, а уж моя умница тем более.
В голову… (опять забыл, что ее нет!) в мысли ворвался гул и непрекращающийся писк, перед глазами… (как надоело путаться!) в общем, я увидел что-то вроде столбцов цифр. Данные он, что ли, в меня заносит?
- Если будешь мне мешать - отключу, - пригрозил король. Не то чтобы я сильно испугался.
- Если бы вы ответили на мои вопросы, я бы меньше вам мешал, - парировал я. Говорю же, не испугался.
Свет погас, мысли тоже.
Я выспался. Поверить не могу! Впервые за все месяцы войны!
Ах, черт, жаль, что на самом деле мне ничего не приснилось.
- Который час? – то ли подумал, то ли спросил я.
- Часы – на коммуникаторе, - милостиво пояснил король.
Я попытался скосить глаза, но ничего не увидел. Ладно, представлю, что вся информация – в моей голове. Представлю, пороюсь в мыслях, узнаю время.
Кажется, около десяти. Кажется, утра, причем уже следующего. Я был горд собой.
Кстати, интересно, он не загружал на коммуникатор карточные игры?
- Что я проспал? – осведомился я. В моих данных этого не было.
- Переговоры, - пробурчал король.
Переговоры. С этими мерзавцами, вторгшимися без предупреждения в нашу страну. Так хотят получить спорные земли! Их это нисколько не оправдывает. Лучше плохой мир, чем хорошая война.
Переговоры с их правителем, чтоб его…
- Кстати, как вы его обычно называется? Лесник? – очень вовремя спросил король. Он случайно не читает мои мысли?
- Лесоруб, - поправил я.
- А, точно. Как там все говорят? - Король выпрямился и с горечью в голосе произнес: - «Правитель этих подлых завоевателей! Он срубает наши леса, поля, озера; он сжигает наши деревни, построенные из наших лесов, полей, озер!»
Я едва не кивнул, соглашаясь: потом понял, что кивать нечем, а король издевается. И что за пренебрежительность к чувствам своих подданных?
- И как, успешные переговоры? – буркнул уже я. Возможно, обиженно.
- Нисколько, - как будто бы легкомысленно ответил король, выключая компьютер. Его что, ни капли не напрягает это чертово «мы проиграем»?
- И куда вы теперь, ваше величество? – Вдруг снова какой-то военный совет, да еще с оптимистичным настроем.
- Завтракать, - после небольшой паузы ответил король – буднично и равнодушно. Действительно, по времени самое то. И как я об этом не подумал.
Завтракал король в своей каюте. А вот паек, я помню, всегда получал в общей очереди – хоть и первым, но одним из нас. Ходили, конечно, разные подленькие разговоры, что в своих покоях, мол, король держит угощения получше. Но вот я пока ни «покоев» не заметил, ни угощений. Стандартная еда, как у всех. О, меня до сих пор тошнит от одного ее вида – так надоела. Почему-то мне казалось, что король, с минуту, не меньше, просто смотревший на паек, чувствовал себя так же.
- Эх, сейчас бы шашлычок! – пробормотал я, не удержавшись. Приземленный солдафон, грезящий о еде. Ну и пусть.
- Да-а, - мечтательно согласился король. Потом кашлянул, возникла небольшая пауза, и он снова вернулся к завтраку, как ни в чем не бывало. Я сделал вид, будто ничего и не слышал.
Я уже начал заготавливать список вопросов, как свет вдруг снова погас.
Выключать меня, как какой-нибудь телевизор, уже второй раз! Смешно-не смешно, но это было первой мыслью, проснувшейся в моей голове. Следом проснулся я сам – столь же возмущенный – и наткнулся взглядом на оранжевую каплю примерно там, где была бы моя переносица. Ну вот еще!
- Ваше величество, - я поднял взгляд и обнаружил короля со стаканом в другой, не моей, руке, - не могли бы вы пить ваш апельсиновый сок аккуратней?
- О, ты проснулся? – готов поспорить, неприятно удивился король. – Надо же, я поставил таймер на час раньше, чем думал. Заработался.
Он откинул голову, шевельнул рукой, стакан мотнулся в кисти, слетела еще пара капель, и я даже тихо выругался. Очень неприятно и неуютно, когда на вас что-то попадает – а вы даже заслониться рукой не можете.
Правда, ругаться при короле… Я чересчур обнаглел, я не прав.
- Проверишь сам, есть ли на тебе новые сообщения и данные, - отвечу на твои вопросы. Уверен, у тебя их целый список.
Король просто обязан хорошо разбираться в своих подданных, правда?
- Сообщений нет, - отрапортовал я.
- И то хорошо.
А моей экран, кстати, его величество все же протер какой-то бумагой. Уверен, что черновиками отчетных сводок. Ну или я бы на его месте так сделал. Ненавижу эти сводки.
- Уверен, ты спросишь про поражение, - начал тем временем король, не дожидаясь моей реакции. – Скажу сразу: то, что мы, скорей всего, проиграем, было известно еще месяц назад. Восемь дней назад стал известно, что мы проиграем точно. Начались приготовления. Времени, чтобы решить все вопросы, не разваливая страну, слишком мало. Я и Совет делаем все, что в наших силах.
Король вздохнул, покачал головой.
- Избежать бунтов не удастся, но мы постараемся свести все к минимуму. Этим я сейчас и занимался.
Я поневоле посочувствовал ему: непохоже, что работа была легкой.
- Позвольте уточнить: но почему обязательно будут бунты? Разве…
Разве можно представить нашу страну бунтующей? Если король был достоин своей короны, все пошли бы за ним как один. И король был достоин.
- Сколько лет эта страна не проигрывала войн? – он резко, даже со злобой дернул рукой. – Все отучились от поражений. Да хоть кто-нибудь говорит, что поражения бывают и надо уметь их принимать? Тебе самому наверняка твердили все детство, юность, зрелость одно и то же: мы можем только побеждать! Проиграть нельзя, мы не проиграем, сделай для этого все…
- Иди за королем, он приведет тебя к победе, - закончил я. Да, я слышал это много раз и любил эти слова. Что тут плохого? То, что мы не сумеем принять поражение, видимо. Никогда раньше не думал, что это может выйти боком.
- Ты представил, что за негодование поднимется при слове «капитуляция»? – перебил мои мысли король. – Ты один-то мне истерику закатишь, я уверен. А сотни-тысячи истерик создадут бунт. А то же! Обман доверия! Пошатнувшиеся устои!
С каким недовольством прозвучали эти слова. Видно, он представлял это крайне живо. А говорят, фантазии нет.
Я мысленно нахмурился.
- И какие же меры принимаются?
Не нравятся мне эти пораженческие разговоры. Но у меня еще есть где-то там, внизу, дом, жена, сыновья и родители. Я не хочу, чтобы их унесла война или беспорядки.
- Разные, - голос короля прозвучал напряженно и как-то странно. Я задумался. Ах, да, точно, я же по привычке будто требовал отчитаться. Извините, ваше величество, я нечаянно.
- Усиление служб безопасности, пропаганда правильного отношения к случившемуся – пока предварительная. Я замучался одобрять их варианты речевок. Не понимаю, почему они так не доверяют моему секретарю и требуют личной подписи? – пожаловался король и замолчал, будто ждал ответа. Ответа я не знал, но посочувствовал еще раз. Сложно, должно быть, пообещав народу, что никакие из важных обращений не пройдут мимо него, свое слово держать. Но он до сих пор держал.
- Потом еще просмотреть бюджетные сводки. Найти деньги – где? Вот и никто не знает, не только я и ты. Втайне назначить, какая династия теперь будет иметь право на трон – если Лесоруб посадит своего человека, когда-нибудь, нескоро, будут законные основания его свергнуть.
Что-то было не так.
- Какая династия? А ваша…
- У меня нет наследника. Неужто не знаешь? – с ехидцей в голосе осведомился король. Мне же было не до насмешек.
- А вы? Объявите капитуляцию, а потом сложите с себя корону?
Король молчал – мне казалось, что довольно долго, но кто знает. Потом он встал со стула – лица я так уже не видел – и прошелся по комнате, отвечая на ходу:
- А я не объявлю капитуляцию. Наши храбрые солдаты и весь народ будет стоять до конца, боевой дух не пошатнет даже то, что противник окажется сильнее и, после гибели короля, отказавшегося отступать, придется сдаться. Они примут это хоть со скорбью, но гордостью – ведь король-то, их символ, не сдался - и без пошатнувшихся устоев, заметь. И бунтов не будет.
Я много чего хотел бы сказать – но ничего не сказал. Все звучало очень логично. Нас всегда поддерживали наши традиции. Нам всегда было нужно, чтобы они не нарушались
Привкус у такого «логично» был неприятным. Крайне паршивый.
- У тебя талант – молчать, когда не надо, и говорить тогда же? – осведомился король через минуту, наверно. – Или – я даже поверить боюсь – вопросы кончились?
- Зачем вы меня отключали недавно? На… почти пять часов! – проверив время, еще сильнее возмутился я. (Уж лучше спросить об этом.) – Мне и так всего-ничего осталось.
Не только мне. Ох, я дурак, и говорю раньше, чем думаю.
- Чтобы мне никто не мешал разобраться с нынешними делами.
- Не болтал, не мигал, не бибикал? – уточнил я. И такие возможности на коммуникаторе есть, я проверил.
- Не присылал новые данные и новые проблемы, - поморщился король. – Ты-то что, ты самый безобидный из мешающих. Например, у тебя есть функция «беззвучный режим».
Что-то мне это не нравилось. Не хочу беззвучный режим, мне будет скучно. Придется побыть порядочным коммуникатором.
- Все сделали? – уважительно уточнил я. Выражение лица короля было понимающим и ехидным.
- Да, - он вздохнул, повернул голову, посмотрел на погасший экран компьютера и вздохнул снова. – Но как же я ненавижу эту бумажную работу, ты бы знал.
- О, поверьте, знаю!
Будь я человеком, можно было бы сказать, что мы обменялись понимающими взглядами.
- Ты, кстати, знаешь, что коммуникаторы решили делать синими совершенно случайно? Никто не вкладывал в это глубокого смысла, – перешел на другую тему король.
Мы уже где-то полчаса просто разговаривали. Об идеологии, традициях, политике, новостях. Перешли бы и к анекдотам, но я как-то застеснялся травить армейские.
- Нет, - ответил я. Я только недавно, сегодня, задумался о том, что их цвет вообще-то подобран очень правильно. Хранилище сознания мертвых и должно быть синего цвета, обозначающего смерть.
- Удачно получилось, не правда ли? – король, думаю, улыбнулся. Я его лица уже не видел: он лежал на кровати, собираясь спать. Разговор, впрочем, пока не заканчивал.
- О да, удачнее некуда, - усмехнулся я. Снова всплыл вопрос «скольких «записали» так же, как меня, без согласия». Я не хотел его задавать, но не мог не думать.
- Рад, что у тебя есть чувство юмора, - похвалил король. – И ради чего-нибудь, что для тебя свято, - прекрати думать о «записи» без спроса. Неужто это было неожиданностью?
Для кого? Для тех мерзавцев, которые распускают гадкие слухи о нашем монархе? Ну, в общем да, они-то о чем только не говорили.
- И - спокойной ночи.
Только вот выключить он меня, видимо, забыл, а спать я не мог. Целую ночь смотреть в потолок? Ужасно, я сдох бы от скуки, если бы не сдох заранее. Нет чтобы окно в каюте сделали, хотя бы посмотрел на звезды.
Но ладно, хоть какая-то, но жизнь. По-моему, это все же лучше, чем ничего.
Утром я был бодр и недоволен, и, если бы мог повеситься от скуки – повесился бы. Даже не получилось покопаться в своих функциях: большая их часть оказалась заблокирована. Карточных игр не нашлось. Логично, но обидно.
Король же выглядел ужасно не выспавшимся и еще более недовольным. Я посмотрел на время: шесть утра. О, я его понимал и не мог не сочувствовать. Однако воспитание требовало радостно и громко отчеканить:
- Доброе утро, ваше величество!
Во взгляде, которым меня смерили, не было никакой ответной доброты.
- Сейчас будет парад, - ввел меня в курс дела король, нащупывая рубашку. Она лежала со стороны другой, моей руки, но я тактично не стал его отвлекать.
Четкие ряды войск – все в белом. Освещенные солнцем оранжевые флаги на стенах – символ борьбы с неизбежной смертью, вселяющий надежду, что мы победим. Ну, в меня всегда вселял.
Прогремело дружное «Ура!».
- Ура! – не выдержал я и закричал вместе со всеми. Все равно меня услышит только «владелец» – такая уж особенность коммуникаторов. Могу хоть пьяные песни орать. Но пока не буду.
На лице короля не дрогнул ни один мускул. Может, он тоже проникся и ничего вокруг не замечает?
Надеюсь, что он, невыспавшийся, не заснул вот так, стоя.
Минута тишины – память об ушедших и надежда, что не будет уходящих. Я всегда в такие моменты надеялся, хоть и понимал – это невозможно.
А потом зазвучал гимн, и пели его все. Потому что все мы без исключения готовы «стоять до конца, почитать короля, погибнуть без страха в бою».
Вдруг я понял – король не пел. Я прислушался. Нет, правда не пел – просто открывал рот. Помню, я так же делал в школьном хоре.
- А вы почему не поете?
Лицо короля осталось таким же неподвижным, но он все же ответил едва слышно:
- Ты тоже не поешь.
Увы. В жизни у меня никогда не было слуха, но петь, особенно гимн и наши, офицерские песни я любил. Но теперь-то не стало и голоса. А жаль, хороший был, громкий.
- Но вы-то король! – опомнился я.
- Я ненавижу эту песню, - прошептал он это, по-моему, весьма страстно, а вот выражение к лицу, казалось, приклеилось. – Так опостылела.
Подумать только. И это говорит наш король!
Но его тоже можно понять.
- Что ж… - я откашлялся (это, кстати, было трудно сделать). – «Стоять до конца, почитать короля…»
- Замолчи, - зашипел король даже чуть громче.
- Это же гимн, а я предан своей родине и монарху, - быстро выдал я, пока шел проигрыш. Обидно было бы не попадать в слова, раз уж в ноты я все равно попасть не мог. Пел я примерно так, как на построении, случившемся в разгар какого-нибудь празднования. Зато страстно, от души.
Ближе к последнему куплету король не выдержал, улыбнулся и тоже подхватил слова.
- Что теперь будем делать, ваше величество? – поинтересовался я, когда мы шли с парада. Если наглеть – то уж до конца. Все равно меня не смогут отправить на гауптвахту.
- А? – он, оказывается, о чем-то задумался, а я его снова отвлек. – Теперь, думаю, ты кое-что заслужил.
- Беззвучный режим? – деланно (но в любой шутке есть доля истины) ужаснулся я.
- Награду, - усмехнулся король. – Ты оправдал ожидания – поднял мне настроение. Я это ценю – и награжу.
Интересно, как именно? Почетным чином «коммуникатор-затейник»?
- Я на тебя почетный брелок повешу, - поделился своими планами король. – Среди боевых трофеев попадалось что-то такое. С зайчиком, кажется? Или со страусом?
Ужас изобразить я не сумел, мимики не хватало, – зато испытал в полной мере. Ну и шутки у его величества.
- Это же и вам носить!
- Спрячу под рукав, - невозмутимо пояснил он. – Так какой? Со страусом?
- Может, с нашим флагом? – с робкой надеждой возразил я. – Все же награда.
- Нет, - отрезал король и добавил снисходительно: – Среди трофеев, как ни странно, наш флаг не попадался.
- У меня есть… был, - это вспомнилось очень кстати. Я королю верил – раз сказал, вдруг, не дай родина, сделает. – Подарок сына.
- Так и быть. Сходим в твою каюту.
Когда мы вошли, свет не горел. Король зажег лампу, но вокруг все равно царил полумрак. Странно, а раньше мне казалось, что у меня одна из самых светлых кают. Ну не в глазах же темнеет, когда глаз нет?
- И где брелок? – спросил король и добавил: - Не особо хочу рыться в твоих вещах.
- О, я бы помог, да рук нет, простите.
Иронию король оценил и догадливо направился к столу, где до сих пор валялась пара ручек, отвалившееся от компьютера пластиковое крепление и какой-то обрывок бумаги. Ну да, порядок и аккуратность – это не ко мне.
- В верхнем ящике, - подсказал я. Но там ничего не оказалось.
- Может, в среднем? – В среднем было много разного барахла, но, увы, никаких брелков.
- В нижнем? – предположил я. – А, нет, это же дома три ящика, тут два.
Было стыдно, как пятикласснику перед строгим учителем за бардак на парте.
- Ну что ж, - протянул король очень довольно, - тогда придется с зайчиком.
- Я отказываюсь от награды в пользу отечества! – выпалил я. Король хмыкнул. Мда, еще пара дней общения - и он даже рассмеется.
- Ну ладно, - пока не перейдя на свой обычный равнодушный тон, довольно бодро продолжил король, - осмотри напоследок свою каюту, и я отсюда пойду.
Он широко и медленно, как истинный монарх, провел рукой. Не то чтобы я много увидел, но какая забота!
Прощай, комната, спасибо, что терпела бардак все эти долгие несколько месяцев.
- Кстати! – в голосе короля, не поверите, послышалось что-то хитрое и задорное. – Вещи скоро отправят твоей семье. Может, тут есть что-то, что им получать не стоит? Фотографии? Любовные письма?
- Ну вы даете, ваше величество. За кого вы меня принимаете?
Я всю нехолостую жизнь (большую ее часть, детали) был порядочным семьянином.
- За офицера? – задумчиво предположил король. Я хмыкнул. – Что, ни тайной переписки, ни счетов за карточные долги, ни испачканной помадой одежды?
- И не знаю… - я невольно задумался над этим вопросом. Оглядел стол, полки, стопки одежды. – О! Точно. Заберите этот чертов галстук! Лита все обещала, что, раз мне не нравится, перейдет по наследству сыновьям. Жалко ж парней.
- Где? – повертел головой король.
- Вон там, видите, что-то похожее на тряпку на кровати валяется.
- Это? – король настороженно приподнял его двумя пальцами. – Это… что?
- Стильный оранжевый галстук, - с усмешкой пояснил я. – Жена так сказала, когда дарила на день рожденья. Сказала, что «оранжевый - это же цвет жизни! Тебе обязательно нужно надевать этот галстук, когда настроение плохое!».
Во взгляде короля чудилось некое сочувствие.
- Вас он тоже пугает, да?
- Я рад, что так и не успел жениться.
Я уже, кажется, свыкся с фактом, что король на самом деле совсем не такой, каким мы все его считаем. Что он хмуро смотрит вслед тем, с кем доброжелательно здоровался. И, обменявшись рукопожатием с пехотинцем, только что вернувшимся со сражения, стремится побыстрее вымыть руку. И травит байки про каждого советника, встреченного по дороге.
Байки, кстати, смешные, я бы записал парочку на диктофон (но мне и эту функцию заблокировали).
- Зачем вы притворяетесь, что «я один из вас», «я с вами», если это вам так противно? – не выдержал я где-то через час ходьбы по коридорам корабля
- Традиции, - легко ответил король, даже не задумавшись над вопросом.
- Действительно? – скептически уточнил я. Не помню, чтобы в традициях нашей страны значилось лицемерие.
Король не ответил.
А мой галстук, кстати, теперь висел на спинке стула в королевской каюте. Среди всего этого торжества черно-белых цветов он смотрелся еще глупее, чем обычно.
А вечером был банкет – ради поднятия духа офицеров - и я, признаться, узнав об этом, здорово пожалел, что умер. Банкеты – одна из замечательных традиций среди высшего и не очень командования. Их здесь любят и умеют устраивать – и как хорошо быть в числе приглашенных. Хорошие сигареты, хорошее вино.
Только, боюсь, пить я теперь не смогу. И курить не смогу. Вот дерьмо, вы бы знали.
Но не большее, чем сам банкет.
- А знаешь, что самое поганое? – пробормотал король. Я прислушался: он говорил очень тихо. Очень четко и ясно, но мне казалось, что он давно нетрезв и просто старательно проговаривает слова. В полумраке зала, где все шумели, общались и пили, все равно никто нашего разговора бы не услышал.
– Они все, - короткий взгляд в сторону членов Совета, - выживут, потому что традиция ничего не говорит о них. Лишь бы король вселял в людей надежду. А мне так плевать на них. И я так хочу жить.
- Так зачем вы… идете на смерть? – попытался как можно нейтральней переспросить я.
- Я же король, - он усмехнулся и тут же встал, поднимая бокал:
- Я благодарен и счастлив, что вы собрались здесь сегодня. Я рад видеть вас и видеть на ваших лицах…
Шел очередной длинный тост, второй час банкета, и мне было совершенно, до противного непразднично.
Утром я проснулся позже короля: он уже сидел на кровати, и по выражению лица сразу можно было постановить – похмелье.
А я проспал всю эту ночь и, кажется, даже видел во сне звезды. А думал-то, что коммуникаторы не могут спать. Интересно, я проснусь следующим утром или у меня в запасе всего один, этот день?
- Ва… - начал было я.
Король простонал что-то неразборчивое. Я понятливо замолчал. Иначе, боюсь, у меня бы не осталось и пяти минут.
- Куда мы теперь?
- В гробницы, - ответил король далеко не сразу. Или скорее это было - в «Гробницы». Очень важное и значимое название. Оно королю ужасно не нравилось. Я его понимал: такому сложно обрадоваться.
- Что за гробницы? – осведомился я как можно бодрее. Надо поддерживать боевой дух и все такое.
- Королевские гробницы.
- А зачем? – поинтересовался я все так же бодро.
- А ты не слишком много болтаешь? – с легкой угрозой уточнил король. На мой взгляд, нет. Но, как мне начало казаться, его не слишком волнуют чужие мнения.
- Знаешь, меня никогда не волновали чужие мнения, - поделился со мной король, когда мы тихо и аккуратно спускались вниз – видимо, к «Гробницам» - на шаттле. Это было почти безумие: в разгар войны, перед решающими сражениями спускаться с защищенного корабля на землю, в месте, находившемся в паре километров от основного фронта. Так я королю, кстати, и начал говорить, а он велел мне заткнуться. Явно плохое настроение.
– Но я только и делаю, что иду у них на поводу.
- У кого? – хмуро переспросил я. Нечего сперва заставлять меня молчать, а потом поддерживать разговор.
- У всех. Я не упоминал, что традиции - ненавижу? Но постоянно им следую. До конца.
- Вашего?
- Моего, - кивнул он. Помолчал и добавил не очень охотно: - И твоего, кстати. Умрем одновременно. Только сейчас это понял, так-то не до того было.
- Мне тоже, - я-то все это время о короле беспокоился. – Что, вы назначили уже день своей смерти?
- Я? – он посмотрел на меня почти возмущенно. – Этот день назначен далеко не мной. Советом. Голосованием. Обычаями страны. Национальным менталитетом. Ты думаешь, если бы все решал я, я бы стал умирать?
- Да, - твердо ответил я. А он промолчал.
- Зачем вам нужно в гробницы? Дань чести предкам?
- Зов долга перед потомками, - скривился король. – Меня заранее «запишут». Почти как тебя, но на более совершенную технику, на более долгий срок и без всякого копирования сознания – только информацию. Конечно, традиции не позволяют произвести «запись» на корабле. А память королей хранит много важных данных о нынешних событиях – и я обязан передать историю потомкам. Последний день, конечно, окажется незаписанным, но лучше что-то, чем ничего.
- Это ваш долг, - почтительно согласился я. Он мог и не поверить, что я не шучу – но я был совершенно серьезен.
- Шутишь? – король нахмурился. – А, не шутишь, патриотичный ты мой коммуникатор. Но ведь… Они все уже будто похоронили меня. Ты считаешь, я должен спокойно с этим смириться?
- И что вы будете делать? – поинтересовался я. Я бы предложил бороться с этим, но кому бы от этого стало лучше? Король, несомненно, тоже это знал.
- А у меня есть выбор? – он наклонил голову. – Нет. Да я уже и смирился…
Мне хотелось верить, что он врет.
То ли я успел заснуть, то ли меня незаметно отключили, но снова осознавать мир вокруг себя я начал уже на корабле и, похоже, поздней ночью. Эх, кажется, со мной все не шибко хорошо.
Около получаса я провел молча, потому что король упорно не откликался, угрюмо уставившись куда-то в район моей воображаемой переносицы.
Потом я решил, что это не дело.
- Ваше величество, я уверен, что вы хотите поговорить.
А если вы и не хотите, то я хочу. Без разговоров все как-то чересчур печально.
- Знаете, моя жена, особенно в первые месяцы после нашей свадьбы, постоянно твердила о пользе брака, - я улыбнулся, вспоминая. – В шутку, конечно, но в итоге она убедила меня не раскаиваться в совершенной женитьбе.
- А ты раскаивался? – спросил король, казалось, из вежливости.
- Нет, - я мысленно покачал головой. – Но было забавно препираться с ней на этот счет.
- Что ты любишь препираться, я уже понял. – Король почти усмехнулся. Я счел это за хороший знак. Да, знаю, он тоже любил препираться.
- А я и не скрывал. Но теперь ваша очередь рассказывать. Раз у вас нет жены… расскажите о вашем отце.
- Я его ненавидел и всегда поступал ему назло, - он сказал это так привычно, будто все было в порядке вещей. Кажется, я задал не самый лучший вопрос.
- Если он говорил: «Выучи нашу историю» - я читал книги об изящных искусствах. Если он говорил: «Оденься понаряднее» - я ходил так, как хожу сейчас. А он всегда требовал роскоши и пышности. Я терпеть не могу роскошь и пышность, меня тошнит от этих громоздких церемониальных одеяний. Он запрещал разрабатывать наше оружие, и первое, что я сделал, став королем, – дал добро на его разработку. Потому что для меня он был во всем не прав. Я всю жизнь поступал ему – и не только ему - назло. Через пару лет правления мне показалось, что я отказался от этой привычки. Пришлось. Разве что продолжал носить однотонную одежду, раз так и не полюбил яркие краски. Это единственное, что я еще могу делать назло.
- Оружие? – непонимающе переспросил я. Правда, я не был уверен, что хочу услышать ответ.
Король посмотрел на меня очень неприятно и очень насмешливо:
- Ты думал – это мерзкие завоеватели сами решили напасть на нас, да? Потому что веришь всему, что я говорю своим подданным?
- Да, - твердо ответил я. - Верю.
Ох, кажется, сейчас эта вера окажется палкой о двух концах.
- Тогда знай: это не они, а мы спровоцировали войну. Я считал, что мы должны обладать спорными землями, и нам нужны были убедительные аргументы, чтобы их заполучить. И поверь, наши ученые придумали действительно страшную вещь – и очень убедительную. Мой отец боялся разрешать воплощение теории на практике. А я не боялся. Видишь, к чему это привело? Но я не жалею. Это бессмысленно: от моих сожалений ничего не изменится. Нам нужна была та земля. Представляешь: там нетронутые поля, там озера с чистой водой, так луга, заросшие травами по пояс или по шею, там леса, которые ни разу не рубили. Мы спорили из-за этой территорию столько лет, и если бы мы успели…
Он сжал кулаки.
- Если бы мы успели разработать наше оружие раньше, чем они, узнав и испугавшись, нанесли первый удар, эти земли уже были бы уже у нас. Скажи, я был не прав?
Я промолчал. Не мне решать. Так думать было намного проще.
- Я разрешил «запись» на коммуникаторы вне зависимости от того, был ли подписан контракт. Но они убивали наших солдат чем-то странным, не оставлявшим ни следов, ни ран, ничего. Возможно, они придумали оружие еще страшнее нашего. Нужно было узнать, что это, пока мы окончательно не проиграли. Я был не прав?
Он правильно догадался, что я промолчу, и не стал ждать ответа.
- Но разгадки мы так и не получили. Снова не успели. Так обидно поставить на кон все – и все проиграть.
Мне было нечего сказать. Я даже думать ни о чем не хотел.
- А меня запомнят как короля, давшего повод для войны, которая почти уничтожила – или совсем уничтожит, я это вполне допускаю – нашу страну. Хорошая слава?
- Плохая.
- Заслуженная?
Я промолчал.
- Но хоть какая-то, - заключил он. Непохоже, правда, что это было радостным выводом.
Ну вот: король снова застыл, говорить, кажется, больше не собирался и от меня никаких слов не ждал. Очевидно, я должен был проникнуться, загрузиться и зависнуть.
- Знаете, ваше величество, я слышал один анекдот. Приходит молодой полковник к старому и говорит: «Посоветуйте мне, что бы запоминающегося и хорошего сделать, дабы меня никогда не забыли». А тот ему: «Спрыгни с самой высокой скалы». Так молодой пошел и спрыгнул. Старый полковник подошел после этого к разбитому телу и сказал: «Ну ладно, а теперь хорошего…»
Король улыбнулся немного вымученно. Потом хмыкнул.
- Глупый анекдот.
- Согласен, - не стал спорить я. – А вы какие знаете?
- Думаешь, это достойная тема для разговоров с королем?
- А вы как думаете?
- Ни капли не достойная. Так вот, рано утром поднимается крестьянин на работу…
Этим утром я не чувствовал себя ни выспавшимся, ни сонным, скорее немного пьяным. А утро выдалось хорошее. Король выходил со мной в коридор, где было окно. Через стекло в помещение лил (иначе и не скажешь) свет – яркий, веселый, раскрашивавший белые стены в легкий золотистый оттенок. Они выглядели не так уныло, как обычно.
А вот король, правда, выглядел еще унылее, чем бывало, и я уже догадывался, что сегодня будет.
Его все утро никто не беспокоил, а сам он ничего не делал. Я же был очень занят: боролся с дурнотой, как от похмелья, потому не мог развлечь короля беседой. Тем более за ночь рассказал, кажется, все анекдоты, которые знал.
Во время завтрака я усиленно не смотрел на еду, и мне наконец полегчало. Но только мне.
- А почему вы ждете… - я предпочел не уточнять, чего именно, - здесь? Разве не осталось каких-нибудь дел?
- Меня позовут, - глухо сказал король. Голос у него сел – столько говорить за ночь не очень полезно для связок. И смеяться (особенно с непривычки, я уверен) – и того вреднее. – Да нет, не осталось.
- Куда позовут?
- На мостик. Объявлять последнюю атаку. Я должен быть готов… - король поморщился, будто ему было нужно сказать что-то очень неприятное, – духовно, морально и всячески. Оправдать их ожидания: примириться с мыслью, что это все, настроиться на нужный лад, чтобы погибнуть подостойней, прийти в соответствующем моменту костюме. Ну, он всегда на мне, осталось только надеть в знак скорой смерти эту дурацкую синюю перевязь.
- Неужели советники еще на корабле? – удивился я. Если они, по словам короля, умирать не собираются – то неужто нам предстоит бой на земле? Так близко к столице?
- Они уже давно в городе, - король улыбнулся. – А корабли, расположенные здесь, будут защищать подступы к столице до последнего. Впрочем, мой корабль первым пойдет в атаку и первым взорвется, чтобы остальные смогли выкинуть белый флаг. Бессмысленно терять столько людей, когда погибнуть необходимо лишь мне.
Я замолчал на время – надеюсь, правильно рассчитав, на сколько. Конечно, уже давно минуло семь утра, время приближалось к двенадцати, и минута молчания на построении или параде давно прошла. Но я все равно усердно надеялся, раз уж не умел верить. Чтобы больше не было уходящих. Чтобы больше никто не погиб.
- Будем спорить, кто погибнет раньше? – поинтересовался король. А, помню, ночью мы говорили и об этом.
- Боюсь, не сумеем рассчитаться, - с сожалением отказался я. Эх, а было бы на что спорить – поспорил. Напоминает славные деньки еще простым солдатом: споришь, споришь, а возвращаетесь из боя оба и вместе идете получать ордена. В кои-то веки радуясь проигрышу. Сейчас бы так. Но ордена мне больше не на что крепить.
- Будьте готовы выходить через пять минут, - проговорил голос из моего динамика. Конечно, это был не я. Это был нахальный советник, который даже не удосужился добавить «ваше величество».
Король скривился.
- Они наглеют на глазах. Еще позавчера были как шелковые, вчера уже возражали, а сегодня…
- А как они смеют? – зло сказал я.
- Достойное обращение – к достойному монарху, - процитировал он. – Как и преданность. Ладно, ты и сам все знаешь, а я не хочу сейчас об этом.
Он откинул голову на спинку стула и прикрыл глаза. Пять минут, говорите? Достаточно, чтобы еще кое-что сказать.
- Ваше величество?
- М? – протянул он, не открывая глаз.
- Меня учили быть преданным своему королю. Там не было слово «достойному». Потому что король не может быть недостоин, - теперь уже я цитировал. Он открыл глаза, потом улыбнулся.
- Наивный.
- Ваш верный подданный, - поправил я.
- Тем более наивный, - король мотнул головой, будто отгоняя непрошеные мысли. – Ну, хоть один.
- Выходите через минуту, - снова раздался не мой голос. Король задумчиво провел рукой по экрану коммуникатора. Не знаю, что было сейчас с ним, но мое сердце, будь оно на месте, скакало бы в бешеном ритме. Ненавижу ждать.
- Я не хочу умирать, - обычным, почти безразличным и спокойным тоном поделился король. – Но еще больше я не хочу оправдывать их ожидания. Приходить, смирившись с тем, что сейчас умру.
- И что вы будете делать?
Но я знал, что прийти – единственное, что он мог сделать. И похоже, он не врал, говоря, что смирился.
Король улыбнулся, повернулся, протянул руку, снимая что-то со спинки кровати.
- Я надену этот стильный оранжевый галстук.
Было очень тихо, но ветер шумел за окном мостика. А может, мне это казалось, потому что я сам был не то чтобы в бодром состоянии. Я не хотел спать. Мне хотелось закрыть глаза, которых у меня не было, или уйти отсюда, но у меня не было и ног. Я не хотел смотреть на бой, который наша армия собиралась проиграть.
Я не хотел видеть, как умирает мой король, которому я был предан всю жизнь. Давай поспорим, ваше величество, что я умру первым. Я буду рад выиграть.
А король стоял неподвижно около кнопки – нажать ее, и начнется атака – и ждал. Сколько еще осталось, я не знал – не слышал разговоров, потому что было очень тихо.
Надеюсь, они оценили галстук, Лита бы порадовалась.
Надеюсь, что она еще сможет когда-нибудь радоваться.
Когда наша страна будет праздновать победу…
Последнее, что я помню – будто прогремел взрыв, который я почти смог услышать, но не успел открыть глаза: боль в голове, холод, и ни звука все же не раздалось.
Мне хочется верить…
что король…
все же…
вы…
Тема: Стильный оранжевый галстук
Автор: Айа
Бета: Коробка со специями
Краткое содержание: Страны воюют, люди погибают, погибшие болтают с королем.
читать дальше
Любая биография заканчивается смертью.
Мне досталась в этой пьесе очень маленькая роль.
В ней всего четыре слова: «Мы прорвемся, мой король».
Максим Леонидов
Мне досталась в этой пьесе очень маленькая роль.
В ней всего четыре слова: «Мы прорвемся, мой король».
Максим Леонидов
Последнее, что я помню: как что-то взорвалось за спиной, но я не успел обернуться. Ударило в бок, жарко, будто шум в голове, все.
Первое, что я помню…
Гул компьютера над ухом.
Никогда не оставляю его включенным. Странно.
- Очнулся, - раздалось бормотание справа, над другим ухом. – Когда-нибудь эти технологии все же доработают…
«Бип-бип».
Я ничего не понимал и почти ничего не видел. Совсем не чувствовалось тело.
Попытался зажмуриться, а потом пошире открыть глаза – помогало с недосыпа или похмелья. В этот раз не то чтобы помогло – я уже что-то видел, но не чувствовал глаз.
Кажется, становилось понятно, что происходит.
- Ты не мог бы успокоиться? – уточнил уже знакомый голос. Я догадывался, чей. – Это мешает закончить настройку.
- Да, ваше величество, - только и сумел ответить я. Рефлекс.
Вокруг – казалось, у меня в мозгу тоже – что-то пиликало и жужжало. Шла настройка коммуникатора.
Мне очень не хотелось в это верить, но больше вариантов нет: я умер, и меня «записали».
- Пожалуйста, подумай о чем-то отвлеченном, - раздался голос короля. – Без эмоций.
- Да, ваше величество.
Коммуникаторы. На вид больше всего напоминают большие часы. Давным-давно они изобретались как продвинутые рации, теперь - получше иных компьютеров.
Технология «записи». Запущена в работу – четыре месяца назад, когда началась война.
«Запись» - занесение информации из мозга погибшего офицера в эту круглую синюю штуку. Мало ли что важного он видел перед смертью. Мало ли какой гениальный военный план придумал. Мало ли что.
Никого бы не «записали» насильно. Наш король уважает своих подданных. Если ты соглашался, подписывал контракт, то, взяв твой коммуникатор, командиры получат нужные данные, а ты – дополнительную посмертную медаль. Никто не узнает, за какие конкретно заслуги. Имена добровольцев – военная тайна.
Только я точно знаю – меня среди них не было.
И, понимаете, одна недоработка, досадная мелочь… Кроме информации, в коммуникатор нечаянно, с перспективой исчезнуть дней через пять, заносился отпечаток личности. Копия сознания умирающего. Непонятная подделка, о которой даже думать противно.
Теперь я непонятная подделка. А кажется, будто я и есть я. Не знаю, что с этим делать.
- Вот и все, - раздалось над ухом. А, нет. У меня нет никаких частей тела, хоть я слышу и вижу. Вот ведь засада.
Помещение перед глазами словно взбесилось. Только что я видел потолок и компьютер, краем глаза, - потом сразу стену – пол – снова стену. По-моему, меня надели на руку.
Думать об этом – очень непривычно.
- Ваше величество… - начал я. Надо сформулировать этот вопрос повежливей: «Почему, если я не подписывал контракт, меня все равно «записали»?»
- Все жалобы и предложения – с полудня, сейчас у меня неприемное время. – Кажется, король махнул рукой и встал. Мир крутился перед глазами. Даже хуже, чем в падающем шаттле.
- Почему мои данные обрабатываете вы? – спросил я, так и не разобравшись с формулировкой. Раздалось хмыканье. Я добавил: - О вопросах вы ничего не говорили.
- А ты вспомни, как умер.
Не могу. Не помню. Зато никогда не забуду, что говорили про смерть Джейгана, например, или Вита: «Да он просто упал. Что случилось – до сих пор не выяснили». Теперь мне это очень знакомо. Кажется, слухи, что у врагов есть некое тайное оружие, возникли не на пустом месте.
Так что ответить мне было нечего. Ну что ж… Я попытался представить, как выглядит все вокруг на самом деле, а не для… хм, того, чем я стал. Это помещение – стандартная корабельная каюта, хорошо освещенная, с минимальным набором мебели. Видимо, покои его величества. Он славится тем, что скромен и не стремится к роскоши. А сам король…Вижу белую часть одежды. Значит, весь в белом. Фантазия и его величество – несовместимые вещи, шутили мы обычно, – либо весь в белом, либо в сером, либо в черном.
Не считая синего коммуникатора на левой руке.
- Только поменьше думай или чувствуй. Только что был военный совет, и я устал.
«Военный совет? Да, точно. Сегодня у высшего командования был сбор». А у меня, должно быть, похороны.
Ладно, я даже молчать буду. Сейчас, только:
- Ваше величество?
- Что? Учти, скоро я запрещу и вопросы.
- Вы слывете приверженцем строжайшего этикета, но почему вы мне… «тыкаете»?
Я не мог задать более дурацкого вопроса. Но вряд ли кто видел нашего короля таким невежливым.
Раздался вздох.
- Подумай сам. Как я могу обращаться на «вы» к коммуникатору?
И что на это ответить? Но я все равно еще немного не буду молчать:
- А что решалось на военном совете?
Теперь-то я не услышу общего объявления. А вдруг там сказали, что мы вот-вот победим?
- Когда именно мы проиграем. Выяснили, что дней через пять.
Вот на это точно нечего ответить.
Я вырос весь в отца, и я этим горжусь. Отец был настоящим патриотом. Не из тех, кто вопит на площади: «За Родину! Разбейте их всех!» - и больше ничего не делает, а потом еще распускает мерзкие слухи о правящей династии. Он умел просто выйти к строю солдат и двумя-тремя словами вернуть им боевой дух. Потому что он действительно верил в нашу страну. В нашего короля.
И я верю. Пусть сколько угодно говорят о поражении - я предпочитаю думать по-своему. Если необоснованно, то хотя бы всем назло.
- Ну вот, только я решил, что ты успокоился, - раздался голос короля. Голос звучал немного ворчливо и устало. Неожиданная правда: король может уставать. Нет, я уже с двенадцати лет верю, что короли – тоже живые люди. Просто эти живые люди – символ стойкости, символ жизни, символ нашей родины.
Впору им посочувствовать.
- Прошу прощения, ваше величество, - отчеканил я. Интересно, как это звучит? Механический бесполый голос, который установлен на стандартном коммуникаторе?
- Прощаю, что с тобой еще делать.
Явно не говорить, я уже понял. Но мне становилось скучно.
Нужно было отвлечься. Я попытался снова оглядеть комнату. Преуспеть не преуспел, однако, кажется, вспомнил: слухи были верны. Тут тоже ни одного предмета или вещи оранжевого цвета. У нынешнего монарха цвет жизни был не в почете – шутили, что недостаточно строгий.
- Ваше величество… - все же стоит задать этот вопрос. – Зачем вы меня «записали»? Не могу не отметить, что в списках добровольцев…
- Да знаю, - отмахнулся король, к счастью, другой рукой, не той, на которую крепился я. – И в твоей голове не хранилось полезных планов и идей, только стандартные данные о смерти, как у остальных. Ничего полезного.
- Тогда почему я здесь?
А не на каком-нибудь складе для бесполезных коммуникаторов. Уж не знаю, где их хранят.
- Просто так. Ты единственный, кто подбадривал солдат на вчерашнем построении. Искренне подбадривал. Очень наивно - но от этого «прорвемся» я бы теперь не отказался.
Я бы тоже. Сейчас мне катастрофически не хватало оптимизма. Но в голову не шло ни одной веселой мысли. Скоро моей жене и родителям придет повестка – мол, с честью погиб в бою, после проверки вам будут присланы его вещи. Жаль их. Я надеялся вернуться живым. Да кто не надеется. Нельзя по-другому. А Лита, моя крошка, еще долго будет горевать. Знаю, сядет, распакует сверток с пришедшими вещами и будет перебирать их до изнеможения: этот плащ, мол, сшила мне сама, этот галстук подарила на день рождения, этот пиджак заставила купить. На моих парней особой надежды нет – малы еще, мать поддержать не сумеют. Ну да ладно, справится она. Все справляются, а уж моя умница тем более.
В голову… (опять забыл, что ее нет!) в мысли ворвался гул и непрекращающийся писк, перед глазами… (как надоело путаться!) в общем, я увидел что-то вроде столбцов цифр. Данные он, что ли, в меня заносит?
- Если будешь мне мешать - отключу, - пригрозил король. Не то чтобы я сильно испугался.
- Если бы вы ответили на мои вопросы, я бы меньше вам мешал, - парировал я. Говорю же, не испугался.
Свет погас, мысли тоже.
Я выспался. Поверить не могу! Впервые за все месяцы войны!
Ах, черт, жаль, что на самом деле мне ничего не приснилось.
- Который час? – то ли подумал, то ли спросил я.
- Часы – на коммуникаторе, - милостиво пояснил король.
Я попытался скосить глаза, но ничего не увидел. Ладно, представлю, что вся информация – в моей голове. Представлю, пороюсь в мыслях, узнаю время.
Кажется, около десяти. Кажется, утра, причем уже следующего. Я был горд собой.
Кстати, интересно, он не загружал на коммуникатор карточные игры?
- Что я проспал? – осведомился я. В моих данных этого не было.
- Переговоры, - пробурчал король.
Переговоры. С этими мерзавцами, вторгшимися без предупреждения в нашу страну. Так хотят получить спорные земли! Их это нисколько не оправдывает. Лучше плохой мир, чем хорошая война.
Переговоры с их правителем, чтоб его…
- Кстати, как вы его обычно называется? Лесник? – очень вовремя спросил король. Он случайно не читает мои мысли?
- Лесоруб, - поправил я.
- А, точно. Как там все говорят? - Король выпрямился и с горечью в голосе произнес: - «Правитель этих подлых завоевателей! Он срубает наши леса, поля, озера; он сжигает наши деревни, построенные из наших лесов, полей, озер!»
Я едва не кивнул, соглашаясь: потом понял, что кивать нечем, а король издевается. И что за пренебрежительность к чувствам своих подданных?
- И как, успешные переговоры? – буркнул уже я. Возможно, обиженно.
- Нисколько, - как будто бы легкомысленно ответил король, выключая компьютер. Его что, ни капли не напрягает это чертово «мы проиграем»?
- И куда вы теперь, ваше величество? – Вдруг снова какой-то военный совет, да еще с оптимистичным настроем.
- Завтракать, - после небольшой паузы ответил король – буднично и равнодушно. Действительно, по времени самое то. И как я об этом не подумал.
Завтракал король в своей каюте. А вот паек, я помню, всегда получал в общей очереди – хоть и первым, но одним из нас. Ходили, конечно, разные подленькие разговоры, что в своих покоях, мол, король держит угощения получше. Но вот я пока ни «покоев» не заметил, ни угощений. Стандартная еда, как у всех. О, меня до сих пор тошнит от одного ее вида – так надоела. Почему-то мне казалось, что король, с минуту, не меньше, просто смотревший на паек, чувствовал себя так же.
- Эх, сейчас бы шашлычок! – пробормотал я, не удержавшись. Приземленный солдафон, грезящий о еде. Ну и пусть.
- Да-а, - мечтательно согласился король. Потом кашлянул, возникла небольшая пауза, и он снова вернулся к завтраку, как ни в чем не бывало. Я сделал вид, будто ничего и не слышал.
Я уже начал заготавливать список вопросов, как свет вдруг снова погас.
Выключать меня, как какой-нибудь телевизор, уже второй раз! Смешно-не смешно, но это было первой мыслью, проснувшейся в моей голове. Следом проснулся я сам – столь же возмущенный – и наткнулся взглядом на оранжевую каплю примерно там, где была бы моя переносица. Ну вот еще!
- Ваше величество, - я поднял взгляд и обнаружил короля со стаканом в другой, не моей, руке, - не могли бы вы пить ваш апельсиновый сок аккуратней?
- О, ты проснулся? – готов поспорить, неприятно удивился король. – Надо же, я поставил таймер на час раньше, чем думал. Заработался.
Он откинул голову, шевельнул рукой, стакан мотнулся в кисти, слетела еще пара капель, и я даже тихо выругался. Очень неприятно и неуютно, когда на вас что-то попадает – а вы даже заслониться рукой не можете.
Правда, ругаться при короле… Я чересчур обнаглел, я не прав.
- Проверишь сам, есть ли на тебе новые сообщения и данные, - отвечу на твои вопросы. Уверен, у тебя их целый список.
Король просто обязан хорошо разбираться в своих подданных, правда?
- Сообщений нет, - отрапортовал я.
- И то хорошо.
А моей экран, кстати, его величество все же протер какой-то бумагой. Уверен, что черновиками отчетных сводок. Ну или я бы на его месте так сделал. Ненавижу эти сводки.
- Уверен, ты спросишь про поражение, - начал тем временем король, не дожидаясь моей реакции. – Скажу сразу: то, что мы, скорей всего, проиграем, было известно еще месяц назад. Восемь дней назад стал известно, что мы проиграем точно. Начались приготовления. Времени, чтобы решить все вопросы, не разваливая страну, слишком мало. Я и Совет делаем все, что в наших силах.
Король вздохнул, покачал головой.
- Избежать бунтов не удастся, но мы постараемся свести все к минимуму. Этим я сейчас и занимался.
Я поневоле посочувствовал ему: непохоже, что работа была легкой.
- Позвольте уточнить: но почему обязательно будут бунты? Разве…
Разве можно представить нашу страну бунтующей? Если король был достоин своей короны, все пошли бы за ним как один. И король был достоин.
- Сколько лет эта страна не проигрывала войн? – он резко, даже со злобой дернул рукой. – Все отучились от поражений. Да хоть кто-нибудь говорит, что поражения бывают и надо уметь их принимать? Тебе самому наверняка твердили все детство, юность, зрелость одно и то же: мы можем только побеждать! Проиграть нельзя, мы не проиграем, сделай для этого все…
- Иди за королем, он приведет тебя к победе, - закончил я. Да, я слышал это много раз и любил эти слова. Что тут плохого? То, что мы не сумеем принять поражение, видимо. Никогда раньше не думал, что это может выйти боком.
- Ты представил, что за негодование поднимется при слове «капитуляция»? – перебил мои мысли король. – Ты один-то мне истерику закатишь, я уверен. А сотни-тысячи истерик создадут бунт. А то же! Обман доверия! Пошатнувшиеся устои!
С каким недовольством прозвучали эти слова. Видно, он представлял это крайне живо. А говорят, фантазии нет.
Я мысленно нахмурился.
- И какие же меры принимаются?
Не нравятся мне эти пораженческие разговоры. Но у меня еще есть где-то там, внизу, дом, жена, сыновья и родители. Я не хочу, чтобы их унесла война или беспорядки.
- Разные, - голос короля прозвучал напряженно и как-то странно. Я задумался. Ах, да, точно, я же по привычке будто требовал отчитаться. Извините, ваше величество, я нечаянно.
- Усиление служб безопасности, пропаганда правильного отношения к случившемуся – пока предварительная. Я замучался одобрять их варианты речевок. Не понимаю, почему они так не доверяют моему секретарю и требуют личной подписи? – пожаловался король и замолчал, будто ждал ответа. Ответа я не знал, но посочувствовал еще раз. Сложно, должно быть, пообещав народу, что никакие из важных обращений не пройдут мимо него, свое слово держать. Но он до сих пор держал.
- Потом еще просмотреть бюджетные сводки. Найти деньги – где? Вот и никто не знает, не только я и ты. Втайне назначить, какая династия теперь будет иметь право на трон – если Лесоруб посадит своего человека, когда-нибудь, нескоро, будут законные основания его свергнуть.
Что-то было не так.
- Какая династия? А ваша…
- У меня нет наследника. Неужто не знаешь? – с ехидцей в голосе осведомился король. Мне же было не до насмешек.
- А вы? Объявите капитуляцию, а потом сложите с себя корону?
Король молчал – мне казалось, что довольно долго, но кто знает. Потом он встал со стула – лица я так уже не видел – и прошелся по комнате, отвечая на ходу:
- А я не объявлю капитуляцию. Наши храбрые солдаты и весь народ будет стоять до конца, боевой дух не пошатнет даже то, что противник окажется сильнее и, после гибели короля, отказавшегося отступать, придется сдаться. Они примут это хоть со скорбью, но гордостью – ведь король-то, их символ, не сдался - и без пошатнувшихся устоев, заметь. И бунтов не будет.
Я много чего хотел бы сказать – но ничего не сказал. Все звучало очень логично. Нас всегда поддерживали наши традиции. Нам всегда было нужно, чтобы они не нарушались
Привкус у такого «логично» был неприятным. Крайне паршивый.
- У тебя талант – молчать, когда не надо, и говорить тогда же? – осведомился король через минуту, наверно. – Или – я даже поверить боюсь – вопросы кончились?
- Зачем вы меня отключали недавно? На… почти пять часов! – проверив время, еще сильнее возмутился я. (Уж лучше спросить об этом.) – Мне и так всего-ничего осталось.
Не только мне. Ох, я дурак, и говорю раньше, чем думаю.
- Чтобы мне никто не мешал разобраться с нынешними делами.
- Не болтал, не мигал, не бибикал? – уточнил я. И такие возможности на коммуникаторе есть, я проверил.
- Не присылал новые данные и новые проблемы, - поморщился король. – Ты-то что, ты самый безобидный из мешающих. Например, у тебя есть функция «беззвучный режим».
Что-то мне это не нравилось. Не хочу беззвучный режим, мне будет скучно. Придется побыть порядочным коммуникатором.
- Все сделали? – уважительно уточнил я. Выражение лица короля было понимающим и ехидным.
- Да, - он вздохнул, повернул голову, посмотрел на погасший экран компьютера и вздохнул снова. – Но как же я ненавижу эту бумажную работу, ты бы знал.
- О, поверьте, знаю!
Будь я человеком, можно было бы сказать, что мы обменялись понимающими взглядами.
- Ты, кстати, знаешь, что коммуникаторы решили делать синими совершенно случайно? Никто не вкладывал в это глубокого смысла, – перешел на другую тему король.
Мы уже где-то полчаса просто разговаривали. Об идеологии, традициях, политике, новостях. Перешли бы и к анекдотам, но я как-то застеснялся травить армейские.
- Нет, - ответил я. Я только недавно, сегодня, задумался о том, что их цвет вообще-то подобран очень правильно. Хранилище сознания мертвых и должно быть синего цвета, обозначающего смерть.
- Удачно получилось, не правда ли? – король, думаю, улыбнулся. Я его лица уже не видел: он лежал на кровати, собираясь спать. Разговор, впрочем, пока не заканчивал.
- О да, удачнее некуда, - усмехнулся я. Снова всплыл вопрос «скольких «записали» так же, как меня, без согласия». Я не хотел его задавать, но не мог не думать.
- Рад, что у тебя есть чувство юмора, - похвалил король. – И ради чего-нибудь, что для тебя свято, - прекрати думать о «записи» без спроса. Неужто это было неожиданностью?
Для кого? Для тех мерзавцев, которые распускают гадкие слухи о нашем монархе? Ну, в общем да, они-то о чем только не говорили.
- И - спокойной ночи.
Только вот выключить он меня, видимо, забыл, а спать я не мог. Целую ночь смотреть в потолок? Ужасно, я сдох бы от скуки, если бы не сдох заранее. Нет чтобы окно в каюте сделали, хотя бы посмотрел на звезды.
Но ладно, хоть какая-то, но жизнь. По-моему, это все же лучше, чем ничего.
Утром я был бодр и недоволен, и, если бы мог повеситься от скуки – повесился бы. Даже не получилось покопаться в своих функциях: большая их часть оказалась заблокирована. Карточных игр не нашлось. Логично, но обидно.
Король же выглядел ужасно не выспавшимся и еще более недовольным. Я посмотрел на время: шесть утра. О, я его понимал и не мог не сочувствовать. Однако воспитание требовало радостно и громко отчеканить:
- Доброе утро, ваше величество!
Во взгляде, которым меня смерили, не было никакой ответной доброты.
- Сейчас будет парад, - ввел меня в курс дела король, нащупывая рубашку. Она лежала со стороны другой, моей руки, но я тактично не стал его отвлекать.
Четкие ряды войск – все в белом. Освещенные солнцем оранжевые флаги на стенах – символ борьбы с неизбежной смертью, вселяющий надежду, что мы победим. Ну, в меня всегда вселял.
Прогремело дружное «Ура!».
- Ура! – не выдержал я и закричал вместе со всеми. Все равно меня услышит только «владелец» – такая уж особенность коммуникаторов. Могу хоть пьяные песни орать. Но пока не буду.
На лице короля не дрогнул ни один мускул. Может, он тоже проникся и ничего вокруг не замечает?
Надеюсь, что он, невыспавшийся, не заснул вот так, стоя.
Минута тишины – память об ушедших и надежда, что не будет уходящих. Я всегда в такие моменты надеялся, хоть и понимал – это невозможно.
А потом зазвучал гимн, и пели его все. Потому что все мы без исключения готовы «стоять до конца, почитать короля, погибнуть без страха в бою».
Вдруг я понял – король не пел. Я прислушался. Нет, правда не пел – просто открывал рот. Помню, я так же делал в школьном хоре.
- А вы почему не поете?
Лицо короля осталось таким же неподвижным, но он все же ответил едва слышно:
- Ты тоже не поешь.
Увы. В жизни у меня никогда не было слуха, но петь, особенно гимн и наши, офицерские песни я любил. Но теперь-то не стало и голоса. А жаль, хороший был, громкий.
- Но вы-то король! – опомнился я.
- Я ненавижу эту песню, - прошептал он это, по-моему, весьма страстно, а вот выражение к лицу, казалось, приклеилось. – Так опостылела.
Подумать только. И это говорит наш король!
Но его тоже можно понять.
- Что ж… - я откашлялся (это, кстати, было трудно сделать). – «Стоять до конца, почитать короля…»
- Замолчи, - зашипел король даже чуть громче.
- Это же гимн, а я предан своей родине и монарху, - быстро выдал я, пока шел проигрыш. Обидно было бы не попадать в слова, раз уж в ноты я все равно попасть не мог. Пел я примерно так, как на построении, случившемся в разгар какого-нибудь празднования. Зато страстно, от души.
Ближе к последнему куплету король не выдержал, улыбнулся и тоже подхватил слова.
- Что теперь будем делать, ваше величество? – поинтересовался я, когда мы шли с парада. Если наглеть – то уж до конца. Все равно меня не смогут отправить на гауптвахту.
- А? – он, оказывается, о чем-то задумался, а я его снова отвлек. – Теперь, думаю, ты кое-что заслужил.
- Беззвучный режим? – деланно (но в любой шутке есть доля истины) ужаснулся я.
- Награду, - усмехнулся король. – Ты оправдал ожидания – поднял мне настроение. Я это ценю – и награжу.
Интересно, как именно? Почетным чином «коммуникатор-затейник»?
- Я на тебя почетный брелок повешу, - поделился своими планами король. – Среди боевых трофеев попадалось что-то такое. С зайчиком, кажется? Или со страусом?
Ужас изобразить я не сумел, мимики не хватало, – зато испытал в полной мере. Ну и шутки у его величества.
- Это же и вам носить!
- Спрячу под рукав, - невозмутимо пояснил он. – Так какой? Со страусом?
- Может, с нашим флагом? – с робкой надеждой возразил я. – Все же награда.
- Нет, - отрезал король и добавил снисходительно: – Среди трофеев, как ни странно, наш флаг не попадался.
- У меня есть… был, - это вспомнилось очень кстати. Я королю верил – раз сказал, вдруг, не дай родина, сделает. – Подарок сына.
- Так и быть. Сходим в твою каюту.
Когда мы вошли, свет не горел. Король зажег лампу, но вокруг все равно царил полумрак. Странно, а раньше мне казалось, что у меня одна из самых светлых кают. Ну не в глазах же темнеет, когда глаз нет?
- И где брелок? – спросил король и добавил: - Не особо хочу рыться в твоих вещах.
- О, я бы помог, да рук нет, простите.
Иронию король оценил и догадливо направился к столу, где до сих пор валялась пара ручек, отвалившееся от компьютера пластиковое крепление и какой-то обрывок бумаги. Ну да, порядок и аккуратность – это не ко мне.
- В верхнем ящике, - подсказал я. Но там ничего не оказалось.
- Может, в среднем? – В среднем было много разного барахла, но, увы, никаких брелков.
- В нижнем? – предположил я. – А, нет, это же дома три ящика, тут два.
Было стыдно, как пятикласснику перед строгим учителем за бардак на парте.
- Ну что ж, - протянул король очень довольно, - тогда придется с зайчиком.
- Я отказываюсь от награды в пользу отечества! – выпалил я. Король хмыкнул. Мда, еще пара дней общения - и он даже рассмеется.
- Ну ладно, - пока не перейдя на свой обычный равнодушный тон, довольно бодро продолжил король, - осмотри напоследок свою каюту, и я отсюда пойду.
Он широко и медленно, как истинный монарх, провел рукой. Не то чтобы я много увидел, но какая забота!
Прощай, комната, спасибо, что терпела бардак все эти долгие несколько месяцев.
- Кстати! – в голосе короля, не поверите, послышалось что-то хитрое и задорное. – Вещи скоро отправят твоей семье. Может, тут есть что-то, что им получать не стоит? Фотографии? Любовные письма?
- Ну вы даете, ваше величество. За кого вы меня принимаете?
Я всю нехолостую жизнь (большую ее часть, детали) был порядочным семьянином.
- За офицера? – задумчиво предположил король. Я хмыкнул. – Что, ни тайной переписки, ни счетов за карточные долги, ни испачканной помадой одежды?
- И не знаю… - я невольно задумался над этим вопросом. Оглядел стол, полки, стопки одежды. – О! Точно. Заберите этот чертов галстук! Лита все обещала, что, раз мне не нравится, перейдет по наследству сыновьям. Жалко ж парней.
- Где? – повертел головой король.
- Вон там, видите, что-то похожее на тряпку на кровати валяется.
- Это? – король настороженно приподнял его двумя пальцами. – Это… что?
- Стильный оранжевый галстук, - с усмешкой пояснил я. – Жена так сказала, когда дарила на день рожденья. Сказала, что «оранжевый - это же цвет жизни! Тебе обязательно нужно надевать этот галстук, когда настроение плохое!».
Во взгляде короля чудилось некое сочувствие.
- Вас он тоже пугает, да?
- Я рад, что так и не успел жениться.
Я уже, кажется, свыкся с фактом, что король на самом деле совсем не такой, каким мы все его считаем. Что он хмуро смотрит вслед тем, с кем доброжелательно здоровался. И, обменявшись рукопожатием с пехотинцем, только что вернувшимся со сражения, стремится побыстрее вымыть руку. И травит байки про каждого советника, встреченного по дороге.
Байки, кстати, смешные, я бы записал парочку на диктофон (но мне и эту функцию заблокировали).
- Зачем вы притворяетесь, что «я один из вас», «я с вами», если это вам так противно? – не выдержал я где-то через час ходьбы по коридорам корабля
- Традиции, - легко ответил король, даже не задумавшись над вопросом.
- Действительно? – скептически уточнил я. Не помню, чтобы в традициях нашей страны значилось лицемерие.
Король не ответил.
А мой галстук, кстати, теперь висел на спинке стула в королевской каюте. Среди всего этого торжества черно-белых цветов он смотрелся еще глупее, чем обычно.
А вечером был банкет – ради поднятия духа офицеров - и я, признаться, узнав об этом, здорово пожалел, что умер. Банкеты – одна из замечательных традиций среди высшего и не очень командования. Их здесь любят и умеют устраивать – и как хорошо быть в числе приглашенных. Хорошие сигареты, хорошее вино.
Только, боюсь, пить я теперь не смогу. И курить не смогу. Вот дерьмо, вы бы знали.
Но не большее, чем сам банкет.
- А знаешь, что самое поганое? – пробормотал король. Я прислушался: он говорил очень тихо. Очень четко и ясно, но мне казалось, что он давно нетрезв и просто старательно проговаривает слова. В полумраке зала, где все шумели, общались и пили, все равно никто нашего разговора бы не услышал.
– Они все, - короткий взгляд в сторону членов Совета, - выживут, потому что традиция ничего не говорит о них. Лишь бы король вселял в людей надежду. А мне так плевать на них. И я так хочу жить.
- Так зачем вы… идете на смерть? – попытался как можно нейтральней переспросить я.
- Я же король, - он усмехнулся и тут же встал, поднимая бокал:
- Я благодарен и счастлив, что вы собрались здесь сегодня. Я рад видеть вас и видеть на ваших лицах…
Шел очередной длинный тост, второй час банкета, и мне было совершенно, до противного непразднично.
Утром я проснулся позже короля: он уже сидел на кровати, и по выражению лица сразу можно было постановить – похмелье.
А я проспал всю эту ночь и, кажется, даже видел во сне звезды. А думал-то, что коммуникаторы не могут спать. Интересно, я проснусь следующим утром или у меня в запасе всего один, этот день?
- Ва… - начал было я.
Король простонал что-то неразборчивое. Я понятливо замолчал. Иначе, боюсь, у меня бы не осталось и пяти минут.
- Куда мы теперь?
- В гробницы, - ответил король далеко не сразу. Или скорее это было - в «Гробницы». Очень важное и значимое название. Оно королю ужасно не нравилось. Я его понимал: такому сложно обрадоваться.
- Что за гробницы? – осведомился я как можно бодрее. Надо поддерживать боевой дух и все такое.
- Королевские гробницы.
- А зачем? – поинтересовался я все так же бодро.
- А ты не слишком много болтаешь? – с легкой угрозой уточнил король. На мой взгляд, нет. Но, как мне начало казаться, его не слишком волнуют чужие мнения.
- Знаешь, меня никогда не волновали чужие мнения, - поделился со мной король, когда мы тихо и аккуратно спускались вниз – видимо, к «Гробницам» - на шаттле. Это было почти безумие: в разгар войны, перед решающими сражениями спускаться с защищенного корабля на землю, в месте, находившемся в паре километров от основного фронта. Так я королю, кстати, и начал говорить, а он велел мне заткнуться. Явно плохое настроение.
– Но я только и делаю, что иду у них на поводу.
- У кого? – хмуро переспросил я. Нечего сперва заставлять меня молчать, а потом поддерживать разговор.
- У всех. Я не упоминал, что традиции - ненавижу? Но постоянно им следую. До конца.
- Вашего?
- Моего, - кивнул он. Помолчал и добавил не очень охотно: - И твоего, кстати. Умрем одновременно. Только сейчас это понял, так-то не до того было.
- Мне тоже, - я-то все это время о короле беспокоился. – Что, вы назначили уже день своей смерти?
- Я? – он посмотрел на меня почти возмущенно. – Этот день назначен далеко не мной. Советом. Голосованием. Обычаями страны. Национальным менталитетом. Ты думаешь, если бы все решал я, я бы стал умирать?
- Да, - твердо ответил я. А он промолчал.
- Зачем вам нужно в гробницы? Дань чести предкам?
- Зов долга перед потомками, - скривился король. – Меня заранее «запишут». Почти как тебя, но на более совершенную технику, на более долгий срок и без всякого копирования сознания – только информацию. Конечно, традиции не позволяют произвести «запись» на корабле. А память королей хранит много важных данных о нынешних событиях – и я обязан передать историю потомкам. Последний день, конечно, окажется незаписанным, но лучше что-то, чем ничего.
- Это ваш долг, - почтительно согласился я. Он мог и не поверить, что я не шучу – но я был совершенно серьезен.
- Шутишь? – король нахмурился. – А, не шутишь, патриотичный ты мой коммуникатор. Но ведь… Они все уже будто похоронили меня. Ты считаешь, я должен спокойно с этим смириться?
- И что вы будете делать? – поинтересовался я. Я бы предложил бороться с этим, но кому бы от этого стало лучше? Король, несомненно, тоже это знал.
- А у меня есть выбор? – он наклонил голову. – Нет. Да я уже и смирился…
Мне хотелось верить, что он врет.
То ли я успел заснуть, то ли меня незаметно отключили, но снова осознавать мир вокруг себя я начал уже на корабле и, похоже, поздней ночью. Эх, кажется, со мной все не шибко хорошо.
Около получаса я провел молча, потому что король упорно не откликался, угрюмо уставившись куда-то в район моей воображаемой переносицы.
Потом я решил, что это не дело.
- Ваше величество, я уверен, что вы хотите поговорить.
А если вы и не хотите, то я хочу. Без разговоров все как-то чересчур печально.
- Знаете, моя жена, особенно в первые месяцы после нашей свадьбы, постоянно твердила о пользе брака, - я улыбнулся, вспоминая. – В шутку, конечно, но в итоге она убедила меня не раскаиваться в совершенной женитьбе.
- А ты раскаивался? – спросил король, казалось, из вежливости.
- Нет, - я мысленно покачал головой. – Но было забавно препираться с ней на этот счет.
- Что ты любишь препираться, я уже понял. – Король почти усмехнулся. Я счел это за хороший знак. Да, знаю, он тоже любил препираться.
- А я и не скрывал. Но теперь ваша очередь рассказывать. Раз у вас нет жены… расскажите о вашем отце.
- Я его ненавидел и всегда поступал ему назло, - он сказал это так привычно, будто все было в порядке вещей. Кажется, я задал не самый лучший вопрос.
- Если он говорил: «Выучи нашу историю» - я читал книги об изящных искусствах. Если он говорил: «Оденься понаряднее» - я ходил так, как хожу сейчас. А он всегда требовал роскоши и пышности. Я терпеть не могу роскошь и пышность, меня тошнит от этих громоздких церемониальных одеяний. Он запрещал разрабатывать наше оружие, и первое, что я сделал, став королем, – дал добро на его разработку. Потому что для меня он был во всем не прав. Я всю жизнь поступал ему – и не только ему - назло. Через пару лет правления мне показалось, что я отказался от этой привычки. Пришлось. Разве что продолжал носить однотонную одежду, раз так и не полюбил яркие краски. Это единственное, что я еще могу делать назло.
- Оружие? – непонимающе переспросил я. Правда, я не был уверен, что хочу услышать ответ.
Король посмотрел на меня очень неприятно и очень насмешливо:
- Ты думал – это мерзкие завоеватели сами решили напасть на нас, да? Потому что веришь всему, что я говорю своим подданным?
- Да, - твердо ответил я. - Верю.
Ох, кажется, сейчас эта вера окажется палкой о двух концах.
- Тогда знай: это не они, а мы спровоцировали войну. Я считал, что мы должны обладать спорными землями, и нам нужны были убедительные аргументы, чтобы их заполучить. И поверь, наши ученые придумали действительно страшную вещь – и очень убедительную. Мой отец боялся разрешать воплощение теории на практике. А я не боялся. Видишь, к чему это привело? Но я не жалею. Это бессмысленно: от моих сожалений ничего не изменится. Нам нужна была та земля. Представляешь: там нетронутые поля, там озера с чистой водой, так луга, заросшие травами по пояс или по шею, там леса, которые ни разу не рубили. Мы спорили из-за этой территорию столько лет, и если бы мы успели…
Он сжал кулаки.
- Если бы мы успели разработать наше оружие раньше, чем они, узнав и испугавшись, нанесли первый удар, эти земли уже были бы уже у нас. Скажи, я был не прав?
Я промолчал. Не мне решать. Так думать было намного проще.
- Я разрешил «запись» на коммуникаторы вне зависимости от того, был ли подписан контракт. Но они убивали наших солдат чем-то странным, не оставлявшим ни следов, ни ран, ничего. Возможно, они придумали оружие еще страшнее нашего. Нужно было узнать, что это, пока мы окончательно не проиграли. Я был не прав?
Он правильно догадался, что я промолчу, и не стал ждать ответа.
- Но разгадки мы так и не получили. Снова не успели. Так обидно поставить на кон все – и все проиграть.
Мне было нечего сказать. Я даже думать ни о чем не хотел.
- А меня запомнят как короля, давшего повод для войны, которая почти уничтожила – или совсем уничтожит, я это вполне допускаю – нашу страну. Хорошая слава?
- Плохая.
- Заслуженная?
Я промолчал.
- Но хоть какая-то, - заключил он. Непохоже, правда, что это было радостным выводом.
Ну вот: король снова застыл, говорить, кажется, больше не собирался и от меня никаких слов не ждал. Очевидно, я должен был проникнуться, загрузиться и зависнуть.
- Знаете, ваше величество, я слышал один анекдот. Приходит молодой полковник к старому и говорит: «Посоветуйте мне, что бы запоминающегося и хорошего сделать, дабы меня никогда не забыли». А тот ему: «Спрыгни с самой высокой скалы». Так молодой пошел и спрыгнул. Старый полковник подошел после этого к разбитому телу и сказал: «Ну ладно, а теперь хорошего…»
Король улыбнулся немного вымученно. Потом хмыкнул.
- Глупый анекдот.
- Согласен, - не стал спорить я. – А вы какие знаете?
- Думаешь, это достойная тема для разговоров с королем?
- А вы как думаете?
- Ни капли не достойная. Так вот, рано утром поднимается крестьянин на работу…
Этим утром я не чувствовал себя ни выспавшимся, ни сонным, скорее немного пьяным. А утро выдалось хорошее. Король выходил со мной в коридор, где было окно. Через стекло в помещение лил (иначе и не скажешь) свет – яркий, веселый, раскрашивавший белые стены в легкий золотистый оттенок. Они выглядели не так уныло, как обычно.
А вот король, правда, выглядел еще унылее, чем бывало, и я уже догадывался, что сегодня будет.
Его все утро никто не беспокоил, а сам он ничего не делал. Я же был очень занят: боролся с дурнотой, как от похмелья, потому не мог развлечь короля беседой. Тем более за ночь рассказал, кажется, все анекдоты, которые знал.
Во время завтрака я усиленно не смотрел на еду, и мне наконец полегчало. Но только мне.
- А почему вы ждете… - я предпочел не уточнять, чего именно, - здесь? Разве не осталось каких-нибудь дел?
- Меня позовут, - глухо сказал король. Голос у него сел – столько говорить за ночь не очень полезно для связок. И смеяться (особенно с непривычки, я уверен) – и того вреднее. – Да нет, не осталось.
- Куда позовут?
- На мостик. Объявлять последнюю атаку. Я должен быть готов… - король поморщился, будто ему было нужно сказать что-то очень неприятное, – духовно, морально и всячески. Оправдать их ожидания: примириться с мыслью, что это все, настроиться на нужный лад, чтобы погибнуть подостойней, прийти в соответствующем моменту костюме. Ну, он всегда на мне, осталось только надеть в знак скорой смерти эту дурацкую синюю перевязь.
- Неужели советники еще на корабле? – удивился я. Если они, по словам короля, умирать не собираются – то неужто нам предстоит бой на земле? Так близко к столице?
- Они уже давно в городе, - король улыбнулся. – А корабли, расположенные здесь, будут защищать подступы к столице до последнего. Впрочем, мой корабль первым пойдет в атаку и первым взорвется, чтобы остальные смогли выкинуть белый флаг. Бессмысленно терять столько людей, когда погибнуть необходимо лишь мне.
Я замолчал на время – надеюсь, правильно рассчитав, на сколько. Конечно, уже давно минуло семь утра, время приближалось к двенадцати, и минута молчания на построении или параде давно прошла. Но я все равно усердно надеялся, раз уж не умел верить. Чтобы больше не было уходящих. Чтобы больше никто не погиб.
- Будем спорить, кто погибнет раньше? – поинтересовался король. А, помню, ночью мы говорили и об этом.
- Боюсь, не сумеем рассчитаться, - с сожалением отказался я. Эх, а было бы на что спорить – поспорил. Напоминает славные деньки еще простым солдатом: споришь, споришь, а возвращаетесь из боя оба и вместе идете получать ордена. В кои-то веки радуясь проигрышу. Сейчас бы так. Но ордена мне больше не на что крепить.
- Будьте готовы выходить через пять минут, - проговорил голос из моего динамика. Конечно, это был не я. Это был нахальный советник, который даже не удосужился добавить «ваше величество».
Король скривился.
- Они наглеют на глазах. Еще позавчера были как шелковые, вчера уже возражали, а сегодня…
- А как они смеют? – зло сказал я.
- Достойное обращение – к достойному монарху, - процитировал он. – Как и преданность. Ладно, ты и сам все знаешь, а я не хочу сейчас об этом.
Он откинул голову на спинку стула и прикрыл глаза. Пять минут, говорите? Достаточно, чтобы еще кое-что сказать.
- Ваше величество?
- М? – протянул он, не открывая глаз.
- Меня учили быть преданным своему королю. Там не было слово «достойному». Потому что король не может быть недостоин, - теперь уже я цитировал. Он открыл глаза, потом улыбнулся.
- Наивный.
- Ваш верный подданный, - поправил я.
- Тем более наивный, - король мотнул головой, будто отгоняя непрошеные мысли. – Ну, хоть один.
- Выходите через минуту, - снова раздался не мой голос. Король задумчиво провел рукой по экрану коммуникатора. Не знаю, что было сейчас с ним, но мое сердце, будь оно на месте, скакало бы в бешеном ритме. Ненавижу ждать.
- Я не хочу умирать, - обычным, почти безразличным и спокойным тоном поделился король. – Но еще больше я не хочу оправдывать их ожидания. Приходить, смирившись с тем, что сейчас умру.
- И что вы будете делать?
Но я знал, что прийти – единственное, что он мог сделать. И похоже, он не врал, говоря, что смирился.
Король улыбнулся, повернулся, протянул руку, снимая что-то со спинки кровати.
- Я надену этот стильный оранжевый галстук.
Было очень тихо, но ветер шумел за окном мостика. А может, мне это казалось, потому что я сам был не то чтобы в бодром состоянии. Я не хотел спать. Мне хотелось закрыть глаза, которых у меня не было, или уйти отсюда, но у меня не было и ног. Я не хотел смотреть на бой, который наша армия собиралась проиграть.
Я не хотел видеть, как умирает мой король, которому я был предан всю жизнь. Давай поспорим, ваше величество, что я умру первым. Я буду рад выиграть.
А король стоял неподвижно около кнопки – нажать ее, и начнется атака – и ждал. Сколько еще осталось, я не знал – не слышал разговоров, потому что было очень тихо.
Надеюсь, они оценили галстук, Лита бы порадовалась.
Надеюсь, что она еще сможет когда-нибудь радоваться.
Когда наша страна будет праздновать победу…
Последнее, что я помню – будто прогремел взрыв, который я почти смог услышать, но не успел открыть глаза: боль в голове, холод, и ни звука все же не раздалось.
Мне хочется верить…
что король…
все же…
вы…
@темы: конкурсная работа, Радуга-1, рассказ
-
-
05.03.2010 в 12:02Впечатление - 10
Тема - 6
-
-
05.03.2010 в 12:48-
-
05.03.2010 в 12:5710/9.
-
-
05.03.2010 в 17:20Болтливый коммуникатор - это мысль.
7/10
-
-
05.03.2010 в 21:25Оценка: 10/9; все-таки вот да, тема была прикреплена немного как для галочки.
-
-
05.03.2010 в 23:36это было дивно хорошо. Хоть галстук и казался какое-то время чужеродным элементом)
-
-
06.03.2010 в 17:12Тема - 10, впечатление - 10.
Спасибо, Команда Оранжевых)
-
-
07.03.2010 в 00:349/10
-
-
07.03.2010 в 16:5710/10
-
-
07.03.2010 в 18:20-
-
14.03.2010 в 16:19-
-
15.03.2010 в 14:31-
-
16.03.2010 в 18:08Все-таки хорошо.
10/8
-
-
18.03.2010 в 15:14-
-
18.03.2010 в 19:47-
-
23.03.2010 в 11:53-
-
23.03.2010 в 14:3610/9
-
-
23.03.2010 в 20:50-
-
23.03.2010 в 23:27-
-
24.03.2010 в 19:13-
-
01.04.2010 в 15:52-
-
05.04.2010 в 12:097/10
галстук красиво обыгран, но раскрытия темы до конца, имхо, не произошло.
а вот все остальное очень здорово. Люблю тему долга, предопределенности, этот грустный король... хорошо легло. Спасибо. Текст очень.
И эпиграф - просто классно!
-
-
05.04.2010 в 18:49Просто супер. Эпиграф, болтливый коммуникатор... Шекли? Нет, но что-то такое призрачное...
Но галстук для галочки.
7/10
-
-
05.04.2010 в 19:04-
-
05.04.2010 в 21:44Но галстук для галочки.
На всякий случай напоминаю: первая оценка - тема, вторая - общее впечатление.
-
-
06.04.2010 в 00:24А-а-а-а-а-а! Дьявол! Перепутал! И время правок кончилось((( бурр, если это будет возможно - поменяйте плиз!
-
-
06.04.2010 в 00:27исправил
-
-
06.04.2010 в 13:19-
-
06.04.2010 в 23:35Но, думаю, если бы текст этот попался мне вне конкурса, вне темы - я бы и не ощутила "чужеродность" галстука. Так что виноват фест, автор, а вы круты. х)
-
-
07.04.2010 в 11:06Напоминаю: первая оценка за тему, вторая - за общее впечатление. Все верно?