Пришли с блэкджеком и шлюхами.
Название: Корабль прилетит утром
Тема: Нулевой потенциал
Автор: Ollyy, Коробка со специями
Бета: stuff, анонимный доброжелатель
Краткое содержание: Капитан еще успеет вытащить труп шпиона за туман, сжечь бортовой журнал подбитого берга и подготовиться к бою
Предупреждения: жестокость, пытки, партизаны
читать дальше«Цветко, шевели граблями!»
Возможно, счет и в самом деле шел на секунды.
Возможно, в то самое время, когда их мобильные доспехи-«ракушки» натужно пробивали защитный контур кригеровского бункера, сам Альбрехт Кригер, Отец и Вождь Бергии, тянул свои тощие паучьи пальцы к кнопке запуска ядерных ракет.
Единственное, в чем Цветко не сомневался – в том, что эта кнопка была красной.
Сейчас, с расстояния в несколько часов, подвиг не казался ничем особенным. Так, обычная рутина. С боем прорваться на территорию врага, смести охрану, ликвидировать цель – капитан Урош спланировал и успешно провел не менее десятка таких операций.
Вот только цель в этот раз была особенной.
И счет времени – да-да-да, как совсем недавно в красках расписывал высокородный Стефан Королевский-Родственник Урош – шел на секунды.
Цветко предпочитал не задумываться, что изменилось бы, узнай он об этом до самой операции. Но тогда про ядерный комплекс никто и словечком не обмолвился, и потому Цветко шутил и веселился напропалую.
- Эй, Касатка, понежнее, не прищеми Щуке хвост, - передавал он по открытому каналу связи. И наслаждался затейливой руганью Ивко. Обычно молчаливый, в критических ситуациях он выражался так, что Цветко хотелось бросить все дела и записывать за ним, чтобы потом блеснуть при случае в подходящей компании.
Жаль только, красноречие охватывало Ивко исключительно в те моменты, когда сам Цветко ну никак не мог оторваться от дела. Едва ли капитан порадовался бы, принеси ему Цветко запись Ивкиных матюков вместо головы Кригера. И никакой каллиграфический почерк тут бы не помог.
Так что делать было нечего: Цветко не вступал в ближний бой, дожидаясь, пока команда разберется с первой волной сопротивления, и вовсю наслаждался словесными экзерсисами Ивко.
Его собственная «рыба-меч» подходила Цветко как нельзя лучше: хищная, маневренная ракушка, предназначенная для дальнего боя. Снайпер. Бьющий один раз, но наверняка.
Цила любила шутить по поводу размера их доспехов – даже ее «щука» была больше – но вынуждена была затыкаться каждый раз, когда Цветко предлагал помериться, чья пушка длиннее. Его винтовка была уникальной даже для серии «рыб-мечей» - специальная разработка, доставшаяся ему сугубо милостью капитана Уроша.
Все же в том, что твой капитан – племянник короля, есть свои плюсы: статус, новейшее оружие, интересные операции. Последние два пункта интересовали Цветко куда больше – что бы он ни рассказывал своим коллегам-собутыльникам да случайным любовницам, в армию он попал совсем не случайно.
Дело было не в идеалах или оголтелом патриотизме, нет, просто Цветко Шимич, потомственный крестьянин, не видел другого способа сбежать от коров и пашни, быстро добиться денег и славы. Причем именно в этом порядке.
С командой ему, что греха таить, повезло. По отдельности совершенно обычные и почти бесполезные, вместе они идеально дополняли друг друга. Туповатый исполнительный Ивко, легкомысленная вертихвостка Цила и высокородный перестраховщик Урош составляли отличное трио, равных которому в ближнем бою не было.
Вот и сейчас Цветко совершенно не переживал за исход боя. Потому что исход как раз зависел только от него, от его мастерства и точности, а задачей остальных было дать ему пространство для маневра, прямую для выстрела.
Не стоило Кригеру оставлять в столице двойника, а самому прятаться в этом глухом медвежьем углу: в Кригерсбурге добраться до него было бы сложнее. Обычный же бункер, пусть и хорошо защищенный, не преграда для ракушек, надежно укрытых ршавскими «невидимкерами». Цветко не знал, сколько на самом деле выдержит этот хитрый прибор – врагу доверяй наполовину, союзнику не верь совсем! – но очень рассчитывал, что времени хватит, чтобы взять бункер.
И вот началось.
Счет в самом деле пошел на бесконечно длинные секунды. Вот Ивко опустил «касатку» на сухую плешивую землю и развернул щиты. Вот Цила, зависнув над ним на своей «щуке», хищно повела носом, ждала, что из-под земли полезут берги. Отряд «Мъелльнир», охранявший бункер, насчитывал куда больше, чем десяток машин. Нужно было торопиться. Капитан Урош, маячивший на своем «угре» где-то над головой Цветко, скомандовал:
- Начали!
Цветко поставил ракушку максимально устойчиво. Ружье выползало из корпуса «рыбы-меча», разогреваясь и дрожа, дуло скребло по земле. В эфире тихо хихикнула Цила и замолчала. Камуфляж полз, не справлялся – судя по идущему рябью прозрачному боку «касатки», нависавшей над Ивко.
Вспышка!
«Угорь» рванул вбок, «щука» последовала за ним, мелькнула серая обшивка берга с черным молотом на красном – эмблемой «Мъелльнира» - и тут же землю тряхнуло взрывом.
Ружье все еще не было готово, Цветко закрыл глаза, ощущая пустоту и спокойствие, просто ожидая. Успел подумать, что неплохо было бы сейчас выпить, а потом открыл глаза, прищурился, соединяя прицелы, и мягко нажал на курок.
Стало тихо.
Ударила отдача, следом – подземный взрыв. Встряхнуло, сжало, отпустило.
Потом ожил эфир.
- Отходим, - скомандовал капитан.
- Мне кажется, тут рядом было… - промямлил Ивко.
- Было, было! – оборвала Цила. – Мальчики, тут же рядом Черная Плешь, помните, нам рассказывал…
- Без имен, Щука, - холодно бросил капитан.
- Ох черт, капитан, - огорчилась Цила, – да что же вы такой неприступный.
Цветко радостно загоготал:
- Вали его, Щука, вали! Оттяпай ему длинный хвост!
- Слушай мою команду. Отходим немедленно, - капитан, кажется, начал выходить из себя.
- Мне показалось, или в бункере был ядерный реактор? - внезапно осенило Ивко.
- Оймама! – взвизгнула Цила и рванула по вертикали вверх.
- Щиты не выдержат…
- Курс на Черную Плешь!
- Цветко, шевели граблями! – закричала Цила. – То есть Рыба-Меч! Ты что там, в жопе застрял?!
Медленно, медленно ружье складывалось, втягивалось в остывающий корпус ракушки.
- Заткнулись! – не выдержал капитан.
- Еще тридцать три секунды, - себе под нос бубнил Ивко, удерживая щиты над «рыбой-мечом». – Двадцать семь…
Если честно, их всех иногда просто хотелось убить.
Только вот Цветко прекрасно понимал одну вещь: он зависел от этих назойливых идиотов точно так же, как они от него. И крестьянская практичность каждый раз брала верх, заставляла переводить досаду в шутку. Поэтому, конечно же, Цветко спрятал ружье и взлетел, дав возможность капитану Королевскому-Племянничку-Урошу расслабить пугливую великодржавскую задницу, а нудному Ивко – свернуть свои драгоценные щиты, но что бы они без него делали, а?
Что бы они без него делали?
«Ивко, а ты умеешь делать бомбы?»
Черная Плешь и была черной плешью. Обугленная земля, закопченные искореженные пластины корабля, зашкаливающая радиация.
Между скафандрами и таблетками все быстро выбрали таблетки. Ивко мог вообще не вылезать из «касатки», чтобы и без таблеток, и без скафандра. Что там ждать того корабля, четыре-пять часов всего. Только он подумал, а если корабль… А что, если не будет корабля?
И тут же сказал себе: «Забудь! Капитану виднее».
И вылез из ракушки.
Воздух Черной Плеши пах почему-то ржавчиной и больницей. Действие «невидимкера» закончилось, и доспехи, спрятанные под черным крылом корабля, весело поблескивали на фоне обгоревшей изуродованной обшивки. Товарищи Ивко тут же начали суетиться – Цила и Цветко включили фонарики и отправились исследовать корабль, а капитан Урош достал коммуникатор, отошел за ракушку, тихо и отрывисто бросая слова.
Ивко было интересно, о чем он говорит. Хотя на самом деле так, не очень. Он доверял капитану, тот казался человеком честным и несгибаемо-правильным. Поговаривали, что его перевели в отряд из королевской гвардии то ли из-за какой-то дуэли, то ли из-за нежелания гнуть спину. А так капитан был дальним родственником чуть ли не самого Короля, да и похож был – светловолосый, весь как будто выцветший, с резкими чертами лица. Это предполагаемое родство было еще одной причиной, по которой Ивко думал, что корабль все-таки за ними прилетит.
Капитан вышел из-за ракушки, пряча коммуникатор.
- Корабль прилетит утром, - сказал он, ничего не объясняя.
Ивко кивнул. Десять часов ожидания на вражеской территории, напоминающей сейчас разворошенный улей… Скорее бы он уже прилетел!
- А мне что делать?
Капитан поморщился, и Ивко вспомнил, собрался, вытянулся, гаркнул:
- Жду ваших приказаний, господин капитан!
- Вольно, вольно, - капитан отвернулся и побрел к кораблю, ссутулившись и засунув руки в карманы.
И тут неожиданно Ивко понял: то, что согнуло спину капитана, то, что заставляло Цветко и Цилу перекрикиваться и ржать в гулких развалинах корабля – это была победа.
- Мы победили, - сказал он негромко, будто убеждая себя.
Потянуло холодом. Туман, пепельно-серый в ночной темноте, выползал из-под земли, протягиваясь вверх. Наверное, это было хорошо – сквозь его пелену проглядывали движущиеся огни; их все еще искали. Неожиданно стало светло, как будто наступил пасмурный зимний день, а никто и не заметил. Потом вспыхнули огни, зашарили по земле слепые желтые пятна прожекторов. Что-то темное, бесформенное в густом тумане опускалось на Пустошь.
- Рядовой Шимич! – крикнул капитан, а потом махнул рукой, обернулся к Ивко.
- По доспехам.
Ивко бросился к «касатке», мгновение – и панель ожила, но на экранах была все та же серая муть.
- Разворачивай щиты, - скомандовал капитан. Затем неразборчиво выругался и бросил:
- Раздавим тварь.
- Пускай опустится пониже, - сказал Ивко.
Как всегда в ракушке, он впал в какой-то странный транс, размывающий границы его «я».
- Хотят взять нас живьем, - добавил он.
- Отлично! – в сухом голосе капитана металлом звякнул азарт. – Лови берга щитами! По моей команде – сдавливай!
Ивко никогда раньше так не делал; щиты были щитами, а не сетью, но капитан… Да, конечно!
Поля пришли в движение, Ивко протянул их вверх, раскинул, нащупывая что-то большое и обволакивая его. Осторожно потянул на себя, берг взвыл двигателем, дернулся. Медленно, бережно, уверенно Ивко тащил вниз вражеский корабль,– как будто рыбу ловил.
- Сейчас! – окрик ударил по ушам.
Ивко сжал кулаки, сдавливая щитами хрупкую металлическую скорлупу. Экран прочертила горящая красная полоса – «угорь» сорвался с места и ударил. Скорлупа треснула.
Осколки и огонь, и запах гари. Сейчас все это посыплется прямо…
- Не отпускай пока, - сказал капитан. – Там внизу двое идиотов бегают.
- Попробую развернуть щиты.
Осторожно, прикусив язык от волнения, Ивко перемещал поля одно за другим, прикрывал Плешь, это было неимоверно сложно и требовало таких точных, выверенных движений, что он забыл, что надо дышать. И только потом встряхнул головой, смаргивая пот, натекший в глаза, и выдохнул, отпустил обломки берга.
А обломков-то и не было.
Вообще ничего не было.
Раздавленный корабль как будто исчез без следа.
Цила выглянула из развалин и помахала рукой:
- Сюда! Мы тут такое нашли!
«Что это было? С кораблем?» - хотел было спросить Ивко у капитана, но покосился на его замкнутое, застывшее лицо и промолчал. Только подумал, что лучшие люди – это люди в ракушках.
Постепенно закопченные коридоры становились чище и светлее. Кое-где между кусками палубы проглядывала выжженная земля. По стенам метались отблески света. Запахло костром. Судя по табличке на перекошенной двери, когда-то это была капитанская каюта. А сейчас посреди нее горел костерок, подмигивал оранжевым огоньком и уютно гудел.
- Рядовой Шимич, - сдавленным, неузнаваемым голосом процедил капитан.
А Цветко отложил гитару, подскочил и сунул Ивко и капитану в руки по бутылке водки. Дурашливо заорал:
- За Победу!
Цила, уже не скрываясь, вытащила из кармана куртки флягу и завопила:
- Ура-а-а-а!!!
- А это консервы, да? – спросил Ивко.
Утром корабль не прилетел. Капитан тряс коммуникатор, даже разобрал его в попытках найти неисправность, но связи не было. Он что-то бормотал про бои под столицей, контрнаступление и мартовское чаепитие, а потом собрал коммуникатор, достал складной стаканчик и мрачно отвинтил пробку у бутылки.
- Ждем, - буркнул он. – В этой неразберихе про нас могли забыть.
- Совсем забыть? – округлила глаза Цила. Она сидела за почти уцелевшим письменным столом и красила ногти. Лак то и дело смазывался, и Цила начинала все заново.
- Не совсем, - неохотно ответил капитан. – Меня предупреждали, что могут быть… накладки. Просили ждать, за нами обязательно прилетят. Иначе дядя… хмм. Будем ждать.
- А это правда, капитан? – Цветко, валявшийся на диване с журналом, обернулся. – Про дядю.
- Неправда.
Цветко зевнул и потянулся.
- Скучно здесь.
Цила докрасила руку, вытянула ее, растопырив пальцы, и скептически поглядела на результат.
- Жуть, - согласилась она.
Спустя два дня они все еще ждали корабль.
Ивко проснулся от рева двигателей, привстал, потирая глаза кулаком. Капитан сидел за столом и рассеянно перелистывал бортовой журнал.
- Идиоты улетели, - ответил он на невысказанный вопрос.
- Куда?
- За водкой и консервами, очевидно.
Ивко отвернулся к стене и снова заснул. Ему снилось, что прилетел корабль, и как оттуда выходят его родители, и Ружа, и Зора, и красотка Александрина, и даже Мила, хотя нет, Милу не надо, а следом за ними – сам Король, а в руках у него поднос, на котором блестит и переливается золотая медаль. Король вручает ему медаль, и вдруг как закричит женским голосом:
- Ивко! Ивко, вставай, дубина!
- А? Что?
- Хватит дрыхнуть, помоги!
Цила тащила стопку журналов, следом за ней несли ящики Цветко и капитан. Ивко вскочил и бросился помогать.
А позже, когда уже стемнело, и все четверо уселись у костра – по кораблю гулял холодный мартовский ветер, заставляя придвигаться поближе к огню, - Цила с Цветко, перебивая друг друга, начали рассказывать о своей вылазке.
- У них новый Кригер!
- Быстро опомнились, черти белобрысые! Прямо рядом с нами проходит грузовая трасса, а по ней поезда так и снуют, один за другим!
- И город. Почему мы его раньше не видели? В десяти минутах полета.
- Завод там. Я вам говорю, трепыхаются еще, гады! Но ничего, недолго им осталось!
- Трассу мы взорвали.
- Как настоящие партизаны!
- Кто – партизаны?! – не выдержал капитан.
Наступила тишина.
- Мы партизаны, господин капитан Урош! – не вставая, козырнула Цила.
- Вы идиоты, - вздохнул капитан. – Откуда продукты?
- Цветко в городе… эээ…
- Экспроприировал, - твердо сказал Цветко и посмотрел на капитана честными наглыми глазами. – И журналы тоже. Книга – источник знаний!
- Спрятались, - бесцветно и ровно ответил капитан. – Ждем корабля, не высовываемся, как было приказано… А! Черт с вами!
- Господин капитан? – Цветко качнул бутылкой.
- Назовем это «диверсией в тылу врага», - капитан достал стакан. – Завтра тоже пойду.
Цила наклонилась, толкнула Ивко локтем в бок:
- Ивко, а ты умеешь делать бомбы?
- Конечно, умею, - пробормотал Ивко, разглядывая этикетку бутылки.
- Что там? – заглянула ему через плечо Цила.
- Водка «Стефан Урош».
Капитан поперхнулся, закашлялся.
- Комиксы еще интереснее, - продолжил Ивко. – Которые вы принесли. Там про четырех героев, которые спасают…
- …Галактику, - вставил Цветко.
- …Принцессу, - предположила Цила.
- Родину. На волшебных ракушках, которые выглядят, как огромные люди, они врываются в подземную крепость Альбрехта Кригера и сражаются там с его армией. Я как раз остановился на том, как Кригер в своей Черной Суперракушке появляется перед воительницей Цецилией Попович.
- А?! – воскликнула Цила.
- А их командир, принц Стефан, в это время…
- Что за бред, - громко сказал капитан и опрокинул в себя стакан, не морщась.
- А про меня? Про меня там тоже есть? – пододвинулся ближе Цветко.
- У тебя сейчас драматический поединок с прекрасной Брунхильдой, которую в детстве похитили из Државе, проводили над ней опыты и сделали из нее сверхчеловека. Ее ракушка, кстати, умеет мгновенно телепортироваться.
- Круто! – выдохнул Цветко.
Ивко поставил бутылку на землю и покивал.
- А ты? – толкнула его Цила.
- Я…
Ивко задумался, разглядывая помятый потолок каюты.
- Ты, ты, - нетерпеливо сказал Цветко.
- Да я там вообще… - Ивко смущенно пожал плечами. – Пятнадцатилетний подросток, который переметнулся на сторону Зла, но, похоже, вот-вот одумается.
«Цила вышла из ракушки».
Присылать за ними корабль не торопились. Циле, в общем-то, было плевать: притащенные из города консервы были куда вкуснее армейской кухни, а персиков в собственном соку и водки три раза в день устав и вовсе не предусматривал. Вот разве что необходимость сидеть тихо и ничем не выдавать свое присутствие раздражала. Но к любому приказу можно подойти творчески. Даже капитан, хоть и делал зверское лицо, тяготился вынужденным бездействием. И если первые несколько дней еще пытался оправдывать вылазки в город сугубо добычей пропитания, потом махнул рукой и лично взялся за планирование операций.
Веселья от этого, конечно, поубавилось. Это с раздолбаем Цветко каждый вылет был непредсказуемым, будоражащим, смертельно опасным – всем тем, ради чего Цила и пошла в армию. Капитан же жестко раздавал указания и отстранял от полетов за малейшее отклонение от плана. Зато – и Цила это признавала – на фоне капитанских операций их с Цветко первый самостоятельный вылет выглядел детской возней в песочнице.
Взорванный завод – по производству пива, как утверждал Цветко, покинувший место операции последним – был первой ласточкой. Потом Ивко изрядно удивил всех, предложив заминировать все подъезды к городу. После они даже переждали день, отсиживаясь в корабле и играя в бутылочку на отжимания, но, как оказалось, напрасно: враг не усилил защиту, не эвакуировал жителей, вообще ничего не предпринял. Лишь исчезли обломки, покореженные машины и тела. Да потеков крови на стенах и асфальте было не видно. Цветко еще пошутил, мол, кригеровские ублюдки мобилизовали всех домохозяек, выдали каждой по упаковке губок, десяток бутылок моющего средства и заставили оттирать кровь своих же собственных мужей и сыновей. Ивко тогда нахмурился и замолчал; с тех пор никаких операций он не предлагал. Капитан сначала тоже отчитал Цветко, а потом махнул рукой и по возвращению на базу закатил получасовую лекцию о том, что жены, дети и старики остались дома, в Државе, а здесь есть только враг. Точка.
Давно уже наизусть выучившая капитанские «точки» Цила только зевнула, до конца пламенной речи было ой как далеко. Лак на обоих мизинцах облупился, а пузырек, как назло, остался в каюте, да и не понял бы застегнутый на все пуговицы капитан, примись она орудовать кисточкой в такт его прочувствованному монологу. Цила украдкой подтянула журнал с комиксами и зашелестела страничками, отыскивая боевые сцены и вполголоса поражаясь их нереалистичности. Стоило ли удивляться, что Урош все заметил, и теперь Цила, вместо того, чтобы пускать под откос и грабить товарный поезд, маялась от скуки на внеплановом дежурстве. Вот что, что может произойти за те час и сорок две минуты, что отведены на сегодняшнюю операцию? Наконец-то за ними прилетит корабль? В леших и русалок Цила верила больше.
Нет, с командования станется прислать корабль в тот единственный день, когда от стряпни Ивко всех прихватит понос, и они будут отсиживаться по кустам, сверкая злыми глазами да голыми задницами. Но сейчас?
Услышав легкий гул, Цила насторожилась. Совершенно точно не корабль, но и не капитан с ребятами, их ракушки Цила безошибочно определяла по звуку. Времени вызывать на связь капитана не было. Желания – тоже. Цила пригнулась и побежала к своей «щуке», чувствуя, как просыпается в груди знакомое покалывание: предвкушение скорой драки. На автомате отправила позывной – нарушение периметра – и забыла, забыла обо всем и всех за пределами Плеши. Сейчас не было раздражения и бессонной ночи, потрескавшегося лака на ногтях и стянутых в неряшливый хвост волос, не было званий и чинов – только она, ряды кнопок под пальцами и приближающийся шелл. Чужой. Враг. Азарт плескался по венам, ровным гулом отдавался в ушах, покалывал кончики пальцев.
Цила ждала.
Не поднимала «щуку» с земли, лишь хищно водила ружьем в поисках цели, принюхивалась.
Дождалась.
На поляну опустилась ракушка странной конструкции: Цила не видела таких раньше. Хромированная, блики солнца за сотни метров выдали ее присутствие, не оснащенная оружием, вытянутой цилиндрической формы. Она больше походила на нелепых человекоподобных роботов из комиксов, чем на настоящий боевой шелл. У Цилы занемел низ живота – так ей захотелось пощупать, попробовать, каков этот доспех в деле.
Люк распахнулся, и на землю легко спрыгнул мужчина. Военный, - сходу определила Цила. - И симпатичный.
- Руки вверх и ни с места, - левый динамик «щуки» барахлил, и голос получился хриплым, неразборчивым.
Мужчина завертел головой в поисках источника шума, определил направление и размашисто зашагал к ней.
- Ни с места, я сказала, - обозлилась Цила. Сухо клацнул предохранитель.
- Хорошо, конечно, - незнакомец заулыбался. – Что от меня требуется? Кого я должен изображать?
- Руки за голову, - убедившись, что незнакомец послушался, Цила вышла из ракушки, прихватив табельное оружие. Узнай об этом вопиющем нарушении устава капитан – точно разозлился бы. Но его не было рядом, а предполагаемый враг казался неопасным и покладистым. Увидев ее, он восхищенно присвистнул. Цила нахмурилась для порядка, с трудом удержала довольную улыбку.
- Ого! Знал бы, что встречу такую красотку, примчался бы сюда раньше.
Цила хмыкнула и призывно улыбнулась. Конечно, по уставу действовать надо было совсем не так, но…
- Назовите свое имя и звание, - раздался холодный голос. Цила вспомнила про отправленный сигнал и чертыхнулась.
Капитан с Ивко вышли из-за деревьев, видимо, оставили ракушки чуть дальше, чтобы подкрасться бесшумно. Цветко не было видно, наверняка обеспечивал огневую поддержку из своей «рыбы-меча».
- Войкан Попович, лейтенант в отставке, - спокойно, словно на плацу, а не под дулами пистолетов отрапортовал незнакомец.
- Войко, - забывшись, повторила Цила. Вспомнила пухлые ручонки, белесые ресницы и курчавый завиток волос на лбу, вздрогнула и отступила на шаг.
- Цель прибытия?
- Осмотр достопримечательностей. Вот уж не думал, что на вас наткнусь. Похвальный интерес к истории родной державы. Только, ребята, поосторожнее с оружием. Оно у вас хоть и древнее, но исправное, не ровен час выстрелит.
Капитан коротко кивнул Циле. Обычно обыском занимался Цветко, но…
Она подошла к Войко, провела ладонями по бокам от плеч вниз. Поймала лукавую усмешку, не удержалась и улыбнулась в ответ, погладила по бедру. Похоже, и правда свой.
- Оружия не найдено, капитан, - отрапортовала она.
Подумаешь, совпадение. Что имя, что фамилия распространенные – это вам не второго Стефана Уроша встретить. Цила глянула в веселые голубые глаза, подмигнула, игриво повела бровью.
- А тебя как зовут, красавица?
- Цила, - улыбнулась она.
- Ну конечно, как иначе, и что я сразу не сообразил. Цила Попович, верно? Воин, героиня и просто красавица.
- Откуда ты знаешь…
- Попович! – одернул ее капитан.
Они оба с Войко одновременно выпрямились, расправили плечи и застыли в ожидании приказа. Потом переглянулись – и рассмеялись.
- Капитан, это свой, - отсмеявшись, проговорила Цила.
- Скажи еще, твой родственник, - покачал головой Ивко. – Совсем шальная, дурында. Как до мужика дело доходит, вечно голову теряешь. Вспомни, чем обернулся твой последний роман.
- Чем обернулся – мое дело! - мгновенно окрысилась Цила.
- Скорее, бабушкино, - бросил неслышно подошедший Цветко, - ты это «свое дело» после родов дай бог раз пять видела, а она с ним день деньской нянькается.
- Ребят, может, хватит играть? – подал голос Войко. – Я оценил, но поверьте, вы выбрали не лучшую аудиторию для представления. Я же, в отличие от вас, и вправду Войко Попович, сын Цилы. А ты, красотка, уж прости, вызываешь у меня отнюдь не сыновние чувства.
Он попытался приобнять ее за талию, но Цила отскочила, неверяще глядя прямо перед собой. Руки тряслись, сердце ушло в пятки, чувство вины подбитой ракушкой взорвалось в голове.
- Н-не может быть! Войко еще и года не исполнилось, - прошептала она.
Хотелось спрятаться за Ивко – а еще лучше за капитана, так, надежнее. Зажмуриться, заткнуть уши и замереть. И чтобы когда откроет глаза снова, не было никакой хромированного шелла, потерявшего всякую привлекательность чужака и воспоминаний о ненужном, нелюбимом, брошенном на бабушку сыне.
«Войко будет с ними».
Найти печально известный лес под Ранденау не составило никакого труда. Навигатор, входивший в базовую комплектацию только что сошедшего с конвейера «ястребка», бодро командовал, куда поворачивать, и регулярно призывал переключиться на автопилот. Впрочем, Войко выключил его почти сразу: дорогу он так хорошо помнил из учебников по истории, что, казалось, мог найти с закрытыми глазами. Но все равно замер на миг, оказавшись на месте. Жадно втянул носом воздух, огляделся, словно надеялся: кровь подскажет, куда идти, что искать.
А потом завертелось.
Позже, уже сидя у костра и стопку за стопкой опрокидывая урошевку – с ним, с тем самым, в честь кого эта водка и названа! – Войко только хмыкал. Ничем не помогла, ничего не подсказала дурацкая кровь. Войко не выдержал, покосился на Цилу. Вон сидит, хлопает себя по колену и расписывает Цветко преимущества «щуки» перед остальными шеллами. Прислушался к себе: нет, не замирало сердце, не просыпалась сыновняя нежность. Хорошо, хоть стоять на нее перестал – это уж совсем ни в какие ворота не лезло. Теперь, глядя на нее и вспоминая фотографии совсем юной еще Цилы, что стояли дома на самом видном месте, Войко не мог понять, как сразу не заметил очевидное сходство.
«Мать, - повторил про себя Войко, - это моя мать».
Сердце молчало.
- Ну что, - нарушил тишину неугомонный весельчак и зубоскал Цветко, - раз уж за любовь выпить не пришлось, давайте за твоего, Цила, сыночка. Рос не по дням, а по часам, уже выше мамки вымахал, - хохотнул он.
Надо было что-то делать. Войко поднялся, подошел к Циле – мама, надо называть ее мамой! – неловко притянул, обнял. Тоненькая, порывистая, такая беззащитная, она едва доходила ему до плеча. Тоже смущается, не знает, что делать, как себя вести, - понял Войко. Виданное ли дело: оставить дома полугодовалого сына, чтобы через пару месяцев увидеть вместо него взрослого хмурого мужика. Который сам тебя старше. Который рос без тебя, не тебе говорил первые слова, не тебя поздравлял с днем матери, не к тебе приводил знакомиться свою первую девушку.
«Мы же совсем чужие друг другу», - понял Войко.
И почувствовал пусть не любовь, но сочувствие, жалость, понимание. Наклонил голову к самому Цилиному уху и прошептал тихо, одними губами:
- Мама.
Смутился, отвернулся и вернулся на прежнее место, между Ивко и капитаном, но напоследок успел поймать быстрый благодарный взгляд.
- Так что ты там про потенциал говорил? – спросил Ивко.
- Потенциал времени, - тряхнув головой, чтобы избавиться от ненужных мыслей, ответил Войко, - это же в школе по физике проходят. Хотя… может, в ваше время и не проходили? – сбился он.
- Нулевой потенциал времени, - протянул Урош. Не пробуя слова на вкус, повторяя то, что уже слышал раньше. – В наше время это не проходили в школе, ты прав. В наше время это было одним из военных секретов. Дядя говорил… - он осекся, но продолжил нарочито безразлично. - Я слышал, в одном из таких мест планировалось даже построить дворец – пережидать смутные времена. Но так и не смогли рассчитать разницу в течении времени между нулевой точкой и обычным миром, вот проект и заморозили. Да и строительство, по меркам внешнего мира, затянулось бы на века.
- И наша Плешь – одно из таких мест? – хмыкнул Ивко, поняв, что продолжать капитан не намерен. – Странно как-то выходит. Подозрительно.
- Чего подозрительного? - отмахнулся Войко. - Эти места заранее никак не определить, пока внутри не застрянешь. Простое совпадение, пусть вероятность его и стремится к нулю. Но теперь-то что! Теперь все отлично будет. Поверить не могу, что вас нашел! Да во всем Државе завтра национальный праздник будет!
- Ты сам-то сюда зачем полетел? - словно невзначай осведомился Цветко. Но Войко видел, что не прост, ох не прост этот стрелок, даром что не офицер.
- Мы же с бабушкой в Свитно переехали, когда мне и двух лет не исполнилось. Учеба, потом армия – только сейчас и смог выбраться. Казалось бы, одна страна, а наших здесь все равно недолюбливают.
- Так мы, говоришь, герои? – уточнил все тот же Ивко.
- Конечно! – на любимую тему Войко мог трепаться часами. - Вы же выиграли войну, понимаешь? Вы четверо!
«Блестяще спланированная операция по проникновению на территорию врага и уничтожению Альбрехта Кригера создала панику среди высших армейских чинов Бергии и позволила союзной армии без кровопролития взять Кригерсбург», - цитата из учебника сама отскакивала от зубов.
- И водка эта?.. – уточнила Цила, качнув стопкой.
- Ага! И памятники, игрушки, даже улицы в Ивице в вашу честь назвали. Сам Михайлович сагу о вас снимает! Так и называется – «Братство четырех».
- Вот оно как.
- Да! Но теперь, когда вы вернетесь, все совсем по-другому будет!
- Ивица сильно изменилась? – тихо спросил Урош.
Войко задумался на мгновение:
- Не знаю. Наверное. Ракушки ваши так точно устарели. Я даже представить не могу, как вы на таких вообще воевали.
- Дашь на своей полетать? – перебила его Цила.
- Конечно. Но это обычная, гражданская модель. «Ястребок» только для перелетов на дальние расстояния и годен. А вот как-то, помню, прислали к нам в часть экспериментальные разработки…
- Выбалтываете военные тайны, лейтенант Попович?
- Ну я же без подробностей, - смутился Войко.
Бросил еще один взгляд на потрепанные, кое-где покрытые ржавчиной ракушки. Те самые, новейшие модели тридцатилетней давности, что позволили осуществить нападение на Кригера.
Никакого трепета не было. Теперь такое старье даже у особо запасливых армейских интендантов не отыскать. Так, барахло, которое в воздух разве что чудом, молитвами да крепким словцом и поднять. Впрочем, он и сам не лучше. Войко только сейчас сообразил, что весь день провел на Плеши. Кто знает, сколько месяцев или даже лет минуло за это время за пределами нулевой точки. Может, и его «ястребок» безнадежно уже устарел?
По возвращении первым же делом наведаться на завод, - сказал сам себе Войко.
Вообще прямо на Плеши стоило бы поставить памятник. Жаль только, едва ли это место откроется кому-то еще. Сбитый корабль замкнул и без того ненормальную структуру нулевой точки. Стефан, Цила, Цветко и Ивко стали частью Плеши, своеобразным переключателем: стоило всем четверым оказаться внутри, как зона закрывалась от внешнего мира, словно переставала существовать. Самому Войко невероятно, сказочно повезло: если бы он прилетел тогда, когда вся команда была внутри, Плешь просто не открылась бы, не позволила бы спасти ее пленников.
Жаль, бабушка не узнает. Она ведь никогда не верила, что мертва ее Цила. Все ждала, когда нагуляется, вспомнит о сыне и старухе-матери бедовая девка. На миг Войко загрустил, но тут же одернул себя: не о том, совсем не о том думать надо. Досрочно вышедший на пенсию по ранению военный, без семьи и друзей, еще вчера он понятия не имел, что делать с этой ненужной, так некстати свалившейся на него вольной гражданской жизнью. Теперь же за полдня он нашел мать, друзей, настоящих државских героев. Ребят чуть младше его, одиноких, потерявшихся, ждущих обещанного корабля, который их заберет. Таких простых, обычных даже, и все равно – героев.
- Может, сейчас и вылетаем, а? Чтобы время зря не терять?
Отвечать ему никто не торопился.
- Подождем до утра, - наконец, проговорила Цила, - должна же я привести себя в порядок. Соответствовать той сексапильной блондинке, что под моим именем крошит и шинкует монстров в комиксах.
- Нужно привести в порядок стоянку, - скупо, неохотно добавил Урош.
- И водку допить, - засмеялся Цветко, – не пропадать же добру!
Ивко только кивнул, не стал спорить.
- Тем более что места здесь неспокойные. Не везет Ранденау. Террористы то завод взорвут, то устроят бойню в пригороде. Уже который год их поймать не могут, - согласился Войко. Он понимал мандраж и волнение, которые, должно быть, охватили знаменитый отряд. Не просто взять в толк, что кончилась война, пришла пора принимать заслуженные награды и поздравления. Да и время… Тридцать лет – долгий срок. Мир, в который они вернутся, совсем не тот, каким они его помнят. Глобальная система связи, космические спутники, первые домашние роботы… Да даже телевидение и медицинские чипы – все это наверняка непросто осмыслить и принять. Но он, Войко, будет с ними, поможет освоиться, найти свое место в новом мире. В том мире, которого не было бы без них, без их подвига!
- Пора на боковую? – предложил Ивко.
- Подъем в шесть ноль-ноль, - мгновенно отозвался капитан.
Войко взял под козырек и поднялся с бревна. Но не пошел с остальными, а остался у затухавшего костра. Заливать его Войко не торопился, пусть и по собственной инициативе вызвался убрать после посиделок весь мусор. Спать не хотелось совершенно. Звезды отсюда, из точки нулевого потенциала, казались точно такими же, как и снаружи. Шелестела трава, доносилось тихое уханье ночных птиц, веяло прохладой. Не просто на пороге нового дня стоял Войко – на пороге новой жизни, в которую собирался шагнуть сам и забрать четверых, волей судьбы на тридцать долгих лет потерявшихся за подкладкой истории.
Войко слушал ночной лес, ждал рассвета и думал о том, что ждет их всех впереди.
«Будет сделано, капитан Урош!»
Стефан не мог и даже не пытался заснуть. Неподвижный, с закрытыми глазами и ровным дыханием, он лежал и судорожно размышлял, что же теперь делать. Цель была достигнута тридцать лет назад. Давно нет ни дяди, ни семьи, ни недоброжелателей. Да и ровесники самого Стефана – те, кто еще жив, - отдыхают в почетных отставках. Канцлер Джорджевич, пятидесятитрехлетний старый лис, гниет в земле, и некому доложить о найденной нулевой зоне.
Стефан должен был бежать. Сразу, как только понял. Как только увидел бортжурнал «Нагао». Последняя запись гласила: «Вышли на связь с четверкой Уроша, приближаемся к точке встречи». Как он мог не понять? Дурацкие комиксы, вульгарная водка-урошевка. Постоянные перепады температур, сегодня зима, завтра уже ранняя осень, и ржавчина, налипающая на ракушки за границами тумана.
Сонное дыхание товарищей успокаивает, в круглосуточном дежурстве больше нет нужды, и какой-то черт по фамилии Михайлович, не иначе, родственник графини Софьи Михайлович, снимает про них идиотскую сагу.
Стефан всегда знал, как поступать правильно. Со своим обостренным чувством справедливости он не дожил бы до двадцати девяти, если бы не умел держать себя в руках. Как сейчас, когда голова кружится от немыслимой, дикой реальности, факты выстраиваются в ряд, а ты не готов, просто не готов. Не можешь вместить в себя, что война закончилась. Не можешь принять, что тебе пятьдесят девять лет. Не можешь смириться, что нет больше ни целей, ни смыслов. Есть только чужой, неизвестный мир, в котором коллега-пилот Войко Попович, сын глупой Цилы, старше ее на десяток лет, носит бергийские нашивки на старой летной куртке.
Но тогда получается, что это они с Ивко сбили «Нагао», который все это время ждали?
В темноте кто-то протяжно вздохнул. Стефан сел, оглянулся. Сегодня было по-летнему тепло, и они не пошли спать в корабль, устроившись под нависавшими ракушками. Шелл чужака стоял поодаль, блестящий, округлый, со сложенными крыльями. Да и сам чужак не торопился идти спать – сидел себе у потухшего костра, ворошил золу носком ботинка. Он был похож на Цветко, такой же чернявый, со смуглой кожей, только глаза Цилины, голубые и наглые, но Стефану не было интересно, что там произошло у рядовых Попович и Шимича, и в состоянии ли Цила сложить два и два, чтобы получить очевидный результат.
Но что если это именно Стефан не в состоянии сложить два и два? Не нужно принимать во внимание красивые картины, которые рисует чужак. Нужно оперировать лишь подтвержденными фактами. Но если интуиция подсказывает что-то, противоречащее логике, необходимо закрыть на них глаза. Ты не можешь знать всего. Никто не может знать всего. Так учил его канцлер, а потом плюнул на строптивого мальчишку и подписал приказ о разжаловании и переводе в штрафбат.
Чужак был опасным. Под крыльями его шелла наверняка прятались стволы пушек. Безоружный и дружелюбный, он сразу, с ходу вызвал доверие к себе, оперируя засекреченной информацией о ноль-зонах. Идеальный шпион с идеальной легендой. Сын Цилы, пришелец из будущего. Из будущего, в котором они победили, в котором Бергия стала провинцией Државе.
Чужак не спал. Вот он достал коммуникатор и, оглянувшись, тут же спрятал его обратно. Волновался. Ждал нападения.
Сколько он караулил у Плеши, ожидая, пока кто-то из них вылетит наружу и непроницаемая зона откроется? Десять лет? Несколько часов? Дней? Знал про них всю подноготную и ждал, пока на дежурстве останется Цила, единственная, кто бы сразу поверила в дикую историю про выросшего сына, да хотя бы и просто выслушала?
Стефан не был склонен преувеличивать свою важность, но кнопка самоуничтожения в его ракушке стояла не зря. Если враг захватит его в плен, он будет слишком удобной фигурой для пропаганды, ублюдок… племянник самого Короля. Впрочем, все это к делу не относилось. Факты выстраивались в ряд.
Они не могли подбить корабль, который должен был появиться на месте встречи только через пять часов.
Они не могли сделать это, находясь среди обломков того же самого корабля.
Город был начинен дезинформацией и фальшивыми вещами. Кто в здравом уме будет рисовать про Седьмую Мировую Войну комиксы?
Броню ракушек разъедал туман.
Экспериментальный шелл бергийцев нужно было захватить, а врага – допросить.
Стефан бесшумно поднялся на ноги. Пошел к кострищу, двигаясь плавно и осторожно, но, похоже, это было лишним – враг потерял бдительность, задремал.
Неожиданно что-то мелькнуло сбоку, Стефан замер, готовясь в броске уйти вбок, но это был Ивко. Тот коротко кивнул и ткнул пальцем за спину Стефана. Там, невидимый за ящиками и вещами, сидел Цветко. Кто-то появился за плечом и шагнул вперед. Цила.
- Берем живым, - одними губами сказал Стефан. Команда кивнула. Цветко ткнул пальцем в грудь – нет, с его позиции было бы затруднительно подобраться к бергийцу бесшумно, Стефан мотнул головой. Цила тронула его за плечо. Ивко вопросительно поднял глаза – слишком длинная дистанция, не успеет, нашумит. Цила не выдержала, ткнула его кулаком в плечо – по прямой пять шагов, никаких препятствий, горько скривленный рот, захлестывающие эмоции. Стефан отодвинул ее и скользнул к костру.
Предосторожности оказались излишними. Чужак ничего не заметил, только в последний момент обернулся, округлил глаза и упал, как подкошенный.
- Вот сука бергийская! – закричала Цила. – А я! А я ему поверила!
- Нужно его допросить, - деловито сказал Цветко, доставая веревку.
- Только без лишней жестокости. Он же тоже человек, хоть и берг, - в руке Ивко блеснул нож.
- Что скажешь, кэп? – все трое обернулись к нему.
Такое доверие, такие преданность и стремление идти за ним до конца были на их лицах, что у Стефана на мгновение перехватило дыхание.
- Тащите в корабль.
Шпион пришел в себя быстро, его еще даже не успели привязать к сломанной трубе. Тут же сориентировался: открыл глаза, оглядел их всех, дружелюбно и непонимающе.
- Эй, ребята. Что за дела?
- Имя и звание, - сказал Стефан.
- Войкан Попович, лейтенант в отставке, - послушно отозвался шпион.
- Сука, - проскрежетала Цила.
- Мама? – шпион растерянно шевельнулся, веревки не пускали.
- Мама, сынок, мама, - выговорила Цила не своим, механическим голосом и ударила его ногой под дых.
Пока шпион откашливался и хрипел, Цветко оттаскивал от него Цилу.
- Да успокойся ты, дура. С таким же успехом он мог назваться и моим сыном!
- Имя и звание.
- Вы что, с вечера не протрезвели? – прохрипел шпион. – Мы же собирались вернуться в Државе! Вы же… герои! Вы же…
Он подавился своими словами, Цветко ударил его в лицо, со всей дури, не щадя костяшки пальцев, выбивая зубы.
- Верно! - крикнул он. – Мы герои, а ты, урод, ты труп!
- Имя и звание, - повторил Стефан.
- Войкан Попович, лейте…
Шпион закричал, коротко и страшно.
- Вы зря на него злитесь, - сказал Ивко. – Для своих, бергов, он тоже герой. Правда, комиксы про него вряд ли нарисуют.
С этими словами он поддел ножом второй глаз шпиона и, надавив, проколол его. От крика заложило уши. Стефану не было его жалко, шпион сам знал, что шел на риск. Просто… скорее бы он начал говорить.
- Вторая Кригербургская? Группа «Хеймдалль»? Род войск? Задание?
- Мама, - пробормотал шпион и потерял сознание.
- У нас есть холодная вода? – спросил Стефан. – И… рядовой Ковач.
- Да, кэп? – обернулся Ивко.
- Нет. Ничего. Просто не стоит так усердствовать.
- Слушаюсь, кэп! – Ивко положил на пол нож – весь в слизи и кровяных сгустках.
- Я бы ему яйца отрезала, - прошипела Цила, опрокидывая ведро холодной воды на голову шпиона. – И чтоб он их сожрал.
- Ребята, - забормотал шпион. – Мама… просто послушайте меня… с глазами – это ничего страшного, это сейчас ремонтируют…
- Имя и звание, - машинально повторил Стефан. – Просто ответь на вопрос, и все закончится.
С грохотом покатилось ведро.
- Вы же герои, вы же мои дру…
Он замычал, сильно дернулся, отшвыривая Цилу.
Из разорванной щеки хлестала кровь, впитываясь в форменную куртку с бергийскими нашивками. Полуотрезанный язык свисал на лоскуте кожи, подрагивая.
- «Хеймдалль», - бесцветно сказал Стефан. – Я уверен. Их стиль. Задание – выманить за границу аномалии и взять в плен команду Уроша. Замять убийство Кригера. У него же двойник остался. В столице. Все это очевидно.
Шпион все дергался, кровь все хлестала.
- Без языка «язык» уже не «язык», - нервно хохотнул Цветко. – Добью, кэп?
Стефан кивнул.
Цветко достал нож; шпион, еще живой, дергал головой, будто оглядывая их пустыми, сочащимися кровью глазницами, и все шевелил кусками губ. «Мамочка, мама».
- Здорово было бы, если бы все это оказалось правдой, мужик, - сказал Цветко и перерезал шпиону горло.
Стефан закашлялся. У него тоже почему-то заболело горло.
- Все бы мы так держались… - пробормотал он. По палубе, вокруг неподвижного уже тела, растекалась кровь. Цветко, вытиравший нож об одежду шпиона, обернулся:
- А?
- Все успокоились и собрались, - бросил Стефан. – Умылись, переоделись, взяли себя в руки. Через час вылет, Попович – на дежурстве.
- Слушаюсь, - слабо кивнула Цила. Цветко отводил глаза, Ивко и вовсе отвернулся.
- Все помечтали вдоволь?! – прикрикнул Стефан. – А теперь открыли глаза и шевелимся! Шевелимся! Добро пожаловать в реальный мир, бойцы!
- Будет сделано, капитан Урош! – рявкнула команда.
- Хорошо, - пробормотал Стефан их спинам. Посмотрел на труп, все еще висевший на трубе.
Вздохнул.
- Где-то поблизости я видел кусок брезента, - задумался капитан Стефан Урош.
Он еще успеет вытащить труп шпиона за туман, сжечь бортовой журнал подбитого берга и подготовить ракушку к бою.
Тема: Нулевой потенциал
Автор: Ollyy, Коробка со специями
Бета: stuff, анонимный доброжелатель
Краткое содержание: Капитан еще успеет вытащить труп шпиона за туман, сжечь бортовой журнал подбитого берга и подготовиться к бою
Предупреждения: жестокость, пытки, партизаны
читать дальше«Цветко, шевели граблями!»
Возможно, счет и в самом деле шел на секунды.
Возможно, в то самое время, когда их мобильные доспехи-«ракушки» натужно пробивали защитный контур кригеровского бункера, сам Альбрехт Кригер, Отец и Вождь Бергии, тянул свои тощие паучьи пальцы к кнопке запуска ядерных ракет.
Единственное, в чем Цветко не сомневался – в том, что эта кнопка была красной.
Сейчас, с расстояния в несколько часов, подвиг не казался ничем особенным. Так, обычная рутина. С боем прорваться на территорию врага, смести охрану, ликвидировать цель – капитан Урош спланировал и успешно провел не менее десятка таких операций.
Вот только цель в этот раз была особенной.
И счет времени – да-да-да, как совсем недавно в красках расписывал высокородный Стефан Королевский-Родственник Урош – шел на секунды.
Цветко предпочитал не задумываться, что изменилось бы, узнай он об этом до самой операции. Но тогда про ядерный комплекс никто и словечком не обмолвился, и потому Цветко шутил и веселился напропалую.
- Эй, Касатка, понежнее, не прищеми Щуке хвост, - передавал он по открытому каналу связи. И наслаждался затейливой руганью Ивко. Обычно молчаливый, в критических ситуациях он выражался так, что Цветко хотелось бросить все дела и записывать за ним, чтобы потом блеснуть при случае в подходящей компании.
Жаль только, красноречие охватывало Ивко исключительно в те моменты, когда сам Цветко ну никак не мог оторваться от дела. Едва ли капитан порадовался бы, принеси ему Цветко запись Ивкиных матюков вместо головы Кригера. И никакой каллиграфический почерк тут бы не помог.
Так что делать было нечего: Цветко не вступал в ближний бой, дожидаясь, пока команда разберется с первой волной сопротивления, и вовсю наслаждался словесными экзерсисами Ивко.
Его собственная «рыба-меч» подходила Цветко как нельзя лучше: хищная, маневренная ракушка, предназначенная для дальнего боя. Снайпер. Бьющий один раз, но наверняка.
Цила любила шутить по поводу размера их доспехов – даже ее «щука» была больше – но вынуждена была затыкаться каждый раз, когда Цветко предлагал помериться, чья пушка длиннее. Его винтовка была уникальной даже для серии «рыб-мечей» - специальная разработка, доставшаяся ему сугубо милостью капитана Уроша.
Все же в том, что твой капитан – племянник короля, есть свои плюсы: статус, новейшее оружие, интересные операции. Последние два пункта интересовали Цветко куда больше – что бы он ни рассказывал своим коллегам-собутыльникам да случайным любовницам, в армию он попал совсем не случайно.
Дело было не в идеалах или оголтелом патриотизме, нет, просто Цветко Шимич, потомственный крестьянин, не видел другого способа сбежать от коров и пашни, быстро добиться денег и славы. Причем именно в этом порядке.
С командой ему, что греха таить, повезло. По отдельности совершенно обычные и почти бесполезные, вместе они идеально дополняли друг друга. Туповатый исполнительный Ивко, легкомысленная вертихвостка Цила и высокородный перестраховщик Урош составляли отличное трио, равных которому в ближнем бою не было.
Вот и сейчас Цветко совершенно не переживал за исход боя. Потому что исход как раз зависел только от него, от его мастерства и точности, а задачей остальных было дать ему пространство для маневра, прямую для выстрела.
Не стоило Кригеру оставлять в столице двойника, а самому прятаться в этом глухом медвежьем углу: в Кригерсбурге добраться до него было бы сложнее. Обычный же бункер, пусть и хорошо защищенный, не преграда для ракушек, надежно укрытых ршавскими «невидимкерами». Цветко не знал, сколько на самом деле выдержит этот хитрый прибор – врагу доверяй наполовину, союзнику не верь совсем! – но очень рассчитывал, что времени хватит, чтобы взять бункер.
И вот началось.
Счет в самом деле пошел на бесконечно длинные секунды. Вот Ивко опустил «касатку» на сухую плешивую землю и развернул щиты. Вот Цила, зависнув над ним на своей «щуке», хищно повела носом, ждала, что из-под земли полезут берги. Отряд «Мъелльнир», охранявший бункер, насчитывал куда больше, чем десяток машин. Нужно было торопиться. Капитан Урош, маячивший на своем «угре» где-то над головой Цветко, скомандовал:
- Начали!
Цветко поставил ракушку максимально устойчиво. Ружье выползало из корпуса «рыбы-меча», разогреваясь и дрожа, дуло скребло по земле. В эфире тихо хихикнула Цила и замолчала. Камуфляж полз, не справлялся – судя по идущему рябью прозрачному боку «касатки», нависавшей над Ивко.
Вспышка!
«Угорь» рванул вбок, «щука» последовала за ним, мелькнула серая обшивка берга с черным молотом на красном – эмблемой «Мъелльнира» - и тут же землю тряхнуло взрывом.
Ружье все еще не было готово, Цветко закрыл глаза, ощущая пустоту и спокойствие, просто ожидая. Успел подумать, что неплохо было бы сейчас выпить, а потом открыл глаза, прищурился, соединяя прицелы, и мягко нажал на курок.
Стало тихо.
Ударила отдача, следом – подземный взрыв. Встряхнуло, сжало, отпустило.
Потом ожил эфир.
- Отходим, - скомандовал капитан.
- Мне кажется, тут рядом было… - промямлил Ивко.
- Было, было! – оборвала Цила. – Мальчики, тут же рядом Черная Плешь, помните, нам рассказывал…
- Без имен, Щука, - холодно бросил капитан.
- Ох черт, капитан, - огорчилась Цила, – да что же вы такой неприступный.
Цветко радостно загоготал:
- Вали его, Щука, вали! Оттяпай ему длинный хвост!
- Слушай мою команду. Отходим немедленно, - капитан, кажется, начал выходить из себя.
- Мне показалось, или в бункере был ядерный реактор? - внезапно осенило Ивко.
- Оймама! – взвизгнула Цила и рванула по вертикали вверх.
- Щиты не выдержат…
- Курс на Черную Плешь!
- Цветко, шевели граблями! – закричала Цила. – То есть Рыба-Меч! Ты что там, в жопе застрял?!
Медленно, медленно ружье складывалось, втягивалось в остывающий корпус ракушки.
- Заткнулись! – не выдержал капитан.
- Еще тридцать три секунды, - себе под нос бубнил Ивко, удерживая щиты над «рыбой-мечом». – Двадцать семь…
Если честно, их всех иногда просто хотелось убить.
Только вот Цветко прекрасно понимал одну вещь: он зависел от этих назойливых идиотов точно так же, как они от него. И крестьянская практичность каждый раз брала верх, заставляла переводить досаду в шутку. Поэтому, конечно же, Цветко спрятал ружье и взлетел, дав возможность капитану Королевскому-Племянничку-Урошу расслабить пугливую великодржавскую задницу, а нудному Ивко – свернуть свои драгоценные щиты, но что бы они без него делали, а?
Что бы они без него делали?
«Ивко, а ты умеешь делать бомбы?»
Черная Плешь и была черной плешью. Обугленная земля, закопченные искореженные пластины корабля, зашкаливающая радиация.
Между скафандрами и таблетками все быстро выбрали таблетки. Ивко мог вообще не вылезать из «касатки», чтобы и без таблеток, и без скафандра. Что там ждать того корабля, четыре-пять часов всего. Только он подумал, а если корабль… А что, если не будет корабля?
И тут же сказал себе: «Забудь! Капитану виднее».
И вылез из ракушки.
Воздух Черной Плеши пах почему-то ржавчиной и больницей. Действие «невидимкера» закончилось, и доспехи, спрятанные под черным крылом корабля, весело поблескивали на фоне обгоревшей изуродованной обшивки. Товарищи Ивко тут же начали суетиться – Цила и Цветко включили фонарики и отправились исследовать корабль, а капитан Урош достал коммуникатор, отошел за ракушку, тихо и отрывисто бросая слова.
Ивко было интересно, о чем он говорит. Хотя на самом деле так, не очень. Он доверял капитану, тот казался человеком честным и несгибаемо-правильным. Поговаривали, что его перевели в отряд из королевской гвардии то ли из-за какой-то дуэли, то ли из-за нежелания гнуть спину. А так капитан был дальним родственником чуть ли не самого Короля, да и похож был – светловолосый, весь как будто выцветший, с резкими чертами лица. Это предполагаемое родство было еще одной причиной, по которой Ивко думал, что корабль все-таки за ними прилетит.
Капитан вышел из-за ракушки, пряча коммуникатор.
- Корабль прилетит утром, - сказал он, ничего не объясняя.
Ивко кивнул. Десять часов ожидания на вражеской территории, напоминающей сейчас разворошенный улей… Скорее бы он уже прилетел!
- А мне что делать?
Капитан поморщился, и Ивко вспомнил, собрался, вытянулся, гаркнул:
- Жду ваших приказаний, господин капитан!
- Вольно, вольно, - капитан отвернулся и побрел к кораблю, ссутулившись и засунув руки в карманы.
И тут неожиданно Ивко понял: то, что согнуло спину капитана, то, что заставляло Цветко и Цилу перекрикиваться и ржать в гулких развалинах корабля – это была победа.
- Мы победили, - сказал он негромко, будто убеждая себя.
Потянуло холодом. Туман, пепельно-серый в ночной темноте, выползал из-под земли, протягиваясь вверх. Наверное, это было хорошо – сквозь его пелену проглядывали движущиеся огни; их все еще искали. Неожиданно стало светло, как будто наступил пасмурный зимний день, а никто и не заметил. Потом вспыхнули огни, зашарили по земле слепые желтые пятна прожекторов. Что-то темное, бесформенное в густом тумане опускалось на Пустошь.
- Рядовой Шимич! – крикнул капитан, а потом махнул рукой, обернулся к Ивко.
- По доспехам.
Ивко бросился к «касатке», мгновение – и панель ожила, но на экранах была все та же серая муть.
- Разворачивай щиты, - скомандовал капитан. Затем неразборчиво выругался и бросил:
- Раздавим тварь.
- Пускай опустится пониже, - сказал Ивко.
Как всегда в ракушке, он впал в какой-то странный транс, размывающий границы его «я».
- Хотят взять нас живьем, - добавил он.
- Отлично! – в сухом голосе капитана металлом звякнул азарт. – Лови берга щитами! По моей команде – сдавливай!
Ивко никогда раньше так не делал; щиты были щитами, а не сетью, но капитан… Да, конечно!
Поля пришли в движение, Ивко протянул их вверх, раскинул, нащупывая что-то большое и обволакивая его. Осторожно потянул на себя, берг взвыл двигателем, дернулся. Медленно, бережно, уверенно Ивко тащил вниз вражеский корабль,– как будто рыбу ловил.
- Сейчас! – окрик ударил по ушам.
Ивко сжал кулаки, сдавливая щитами хрупкую металлическую скорлупу. Экран прочертила горящая красная полоса – «угорь» сорвался с места и ударил. Скорлупа треснула.
Осколки и огонь, и запах гари. Сейчас все это посыплется прямо…
- Не отпускай пока, - сказал капитан. – Там внизу двое идиотов бегают.
- Попробую развернуть щиты.
Осторожно, прикусив язык от волнения, Ивко перемещал поля одно за другим, прикрывал Плешь, это было неимоверно сложно и требовало таких точных, выверенных движений, что он забыл, что надо дышать. И только потом встряхнул головой, смаргивая пот, натекший в глаза, и выдохнул, отпустил обломки берга.
А обломков-то и не было.
Вообще ничего не было.
Раздавленный корабль как будто исчез без следа.
Цила выглянула из развалин и помахала рукой:
- Сюда! Мы тут такое нашли!
«Что это было? С кораблем?» - хотел было спросить Ивко у капитана, но покосился на его замкнутое, застывшее лицо и промолчал. Только подумал, что лучшие люди – это люди в ракушках.
Постепенно закопченные коридоры становились чище и светлее. Кое-где между кусками палубы проглядывала выжженная земля. По стенам метались отблески света. Запахло костром. Судя по табличке на перекошенной двери, когда-то это была капитанская каюта. А сейчас посреди нее горел костерок, подмигивал оранжевым огоньком и уютно гудел.
- Рядовой Шимич, - сдавленным, неузнаваемым голосом процедил капитан.
А Цветко отложил гитару, подскочил и сунул Ивко и капитану в руки по бутылке водки. Дурашливо заорал:
- За Победу!
Цила, уже не скрываясь, вытащила из кармана куртки флягу и завопила:
- Ура-а-а-а!!!
- А это консервы, да? – спросил Ивко.
Утром корабль не прилетел. Капитан тряс коммуникатор, даже разобрал его в попытках найти неисправность, но связи не было. Он что-то бормотал про бои под столицей, контрнаступление и мартовское чаепитие, а потом собрал коммуникатор, достал складной стаканчик и мрачно отвинтил пробку у бутылки.
- Ждем, - буркнул он. – В этой неразберихе про нас могли забыть.
- Совсем забыть? – округлила глаза Цила. Она сидела за почти уцелевшим письменным столом и красила ногти. Лак то и дело смазывался, и Цила начинала все заново.
- Не совсем, - неохотно ответил капитан. – Меня предупреждали, что могут быть… накладки. Просили ждать, за нами обязательно прилетят. Иначе дядя… хмм. Будем ждать.
- А это правда, капитан? – Цветко, валявшийся на диване с журналом, обернулся. – Про дядю.
- Неправда.
Цветко зевнул и потянулся.
- Скучно здесь.
Цила докрасила руку, вытянула ее, растопырив пальцы, и скептически поглядела на результат.
- Жуть, - согласилась она.
Спустя два дня они все еще ждали корабль.
Ивко проснулся от рева двигателей, привстал, потирая глаза кулаком. Капитан сидел за столом и рассеянно перелистывал бортовой журнал.
- Идиоты улетели, - ответил он на невысказанный вопрос.
- Куда?
- За водкой и консервами, очевидно.
Ивко отвернулся к стене и снова заснул. Ему снилось, что прилетел корабль, и как оттуда выходят его родители, и Ружа, и Зора, и красотка Александрина, и даже Мила, хотя нет, Милу не надо, а следом за ними – сам Король, а в руках у него поднос, на котором блестит и переливается золотая медаль. Король вручает ему медаль, и вдруг как закричит женским голосом:
- Ивко! Ивко, вставай, дубина!
- А? Что?
- Хватит дрыхнуть, помоги!
Цила тащила стопку журналов, следом за ней несли ящики Цветко и капитан. Ивко вскочил и бросился помогать.
А позже, когда уже стемнело, и все четверо уселись у костра – по кораблю гулял холодный мартовский ветер, заставляя придвигаться поближе к огню, - Цила с Цветко, перебивая друг друга, начали рассказывать о своей вылазке.
- У них новый Кригер!
- Быстро опомнились, черти белобрысые! Прямо рядом с нами проходит грузовая трасса, а по ней поезда так и снуют, один за другим!
- И город. Почему мы его раньше не видели? В десяти минутах полета.
- Завод там. Я вам говорю, трепыхаются еще, гады! Но ничего, недолго им осталось!
- Трассу мы взорвали.
- Как настоящие партизаны!
- Кто – партизаны?! – не выдержал капитан.
Наступила тишина.
- Мы партизаны, господин капитан Урош! – не вставая, козырнула Цила.
- Вы идиоты, - вздохнул капитан. – Откуда продукты?
- Цветко в городе… эээ…
- Экспроприировал, - твердо сказал Цветко и посмотрел на капитана честными наглыми глазами. – И журналы тоже. Книга – источник знаний!
- Спрятались, - бесцветно и ровно ответил капитан. – Ждем корабля, не высовываемся, как было приказано… А! Черт с вами!
- Господин капитан? – Цветко качнул бутылкой.
- Назовем это «диверсией в тылу врага», - капитан достал стакан. – Завтра тоже пойду.
Цила наклонилась, толкнула Ивко локтем в бок:
- Ивко, а ты умеешь делать бомбы?
- Конечно, умею, - пробормотал Ивко, разглядывая этикетку бутылки.
- Что там? – заглянула ему через плечо Цила.
- Водка «Стефан Урош».
Капитан поперхнулся, закашлялся.
- Комиксы еще интереснее, - продолжил Ивко. – Которые вы принесли. Там про четырех героев, которые спасают…
- …Галактику, - вставил Цветко.
- …Принцессу, - предположила Цила.
- Родину. На волшебных ракушках, которые выглядят, как огромные люди, они врываются в подземную крепость Альбрехта Кригера и сражаются там с его армией. Я как раз остановился на том, как Кригер в своей Черной Суперракушке появляется перед воительницей Цецилией Попович.
- А?! – воскликнула Цила.
- А их командир, принц Стефан, в это время…
- Что за бред, - громко сказал капитан и опрокинул в себя стакан, не морщась.
- А про меня? Про меня там тоже есть? – пододвинулся ближе Цветко.
- У тебя сейчас драматический поединок с прекрасной Брунхильдой, которую в детстве похитили из Државе, проводили над ней опыты и сделали из нее сверхчеловека. Ее ракушка, кстати, умеет мгновенно телепортироваться.
- Круто! – выдохнул Цветко.
Ивко поставил бутылку на землю и покивал.
- А ты? – толкнула его Цила.
- Я…
Ивко задумался, разглядывая помятый потолок каюты.
- Ты, ты, - нетерпеливо сказал Цветко.
- Да я там вообще… - Ивко смущенно пожал плечами. – Пятнадцатилетний подросток, который переметнулся на сторону Зла, но, похоже, вот-вот одумается.
«Цила вышла из ракушки».
Присылать за ними корабль не торопились. Циле, в общем-то, было плевать: притащенные из города консервы были куда вкуснее армейской кухни, а персиков в собственном соку и водки три раза в день устав и вовсе не предусматривал. Вот разве что необходимость сидеть тихо и ничем не выдавать свое присутствие раздражала. Но к любому приказу можно подойти творчески. Даже капитан, хоть и делал зверское лицо, тяготился вынужденным бездействием. И если первые несколько дней еще пытался оправдывать вылазки в город сугубо добычей пропитания, потом махнул рукой и лично взялся за планирование операций.
Веселья от этого, конечно, поубавилось. Это с раздолбаем Цветко каждый вылет был непредсказуемым, будоражащим, смертельно опасным – всем тем, ради чего Цила и пошла в армию. Капитан же жестко раздавал указания и отстранял от полетов за малейшее отклонение от плана. Зато – и Цила это признавала – на фоне капитанских операций их с Цветко первый самостоятельный вылет выглядел детской возней в песочнице.
Взорванный завод – по производству пива, как утверждал Цветко, покинувший место операции последним – был первой ласточкой. Потом Ивко изрядно удивил всех, предложив заминировать все подъезды к городу. После они даже переждали день, отсиживаясь в корабле и играя в бутылочку на отжимания, но, как оказалось, напрасно: враг не усилил защиту, не эвакуировал жителей, вообще ничего не предпринял. Лишь исчезли обломки, покореженные машины и тела. Да потеков крови на стенах и асфальте было не видно. Цветко еще пошутил, мол, кригеровские ублюдки мобилизовали всех домохозяек, выдали каждой по упаковке губок, десяток бутылок моющего средства и заставили оттирать кровь своих же собственных мужей и сыновей. Ивко тогда нахмурился и замолчал; с тех пор никаких операций он не предлагал. Капитан сначала тоже отчитал Цветко, а потом махнул рукой и по возвращению на базу закатил получасовую лекцию о том, что жены, дети и старики остались дома, в Државе, а здесь есть только враг. Точка.
Давно уже наизусть выучившая капитанские «точки» Цила только зевнула, до конца пламенной речи было ой как далеко. Лак на обоих мизинцах облупился, а пузырек, как назло, остался в каюте, да и не понял бы застегнутый на все пуговицы капитан, примись она орудовать кисточкой в такт его прочувствованному монологу. Цила украдкой подтянула журнал с комиксами и зашелестела страничками, отыскивая боевые сцены и вполголоса поражаясь их нереалистичности. Стоило ли удивляться, что Урош все заметил, и теперь Цила, вместо того, чтобы пускать под откос и грабить товарный поезд, маялась от скуки на внеплановом дежурстве. Вот что, что может произойти за те час и сорок две минуты, что отведены на сегодняшнюю операцию? Наконец-то за ними прилетит корабль? В леших и русалок Цила верила больше.
Нет, с командования станется прислать корабль в тот единственный день, когда от стряпни Ивко всех прихватит понос, и они будут отсиживаться по кустам, сверкая злыми глазами да голыми задницами. Но сейчас?
Услышав легкий гул, Цила насторожилась. Совершенно точно не корабль, но и не капитан с ребятами, их ракушки Цила безошибочно определяла по звуку. Времени вызывать на связь капитана не было. Желания – тоже. Цила пригнулась и побежала к своей «щуке», чувствуя, как просыпается в груди знакомое покалывание: предвкушение скорой драки. На автомате отправила позывной – нарушение периметра – и забыла, забыла обо всем и всех за пределами Плеши. Сейчас не было раздражения и бессонной ночи, потрескавшегося лака на ногтях и стянутых в неряшливый хвост волос, не было званий и чинов – только она, ряды кнопок под пальцами и приближающийся шелл. Чужой. Враг. Азарт плескался по венам, ровным гулом отдавался в ушах, покалывал кончики пальцев.
Цила ждала.
Не поднимала «щуку» с земли, лишь хищно водила ружьем в поисках цели, принюхивалась.
Дождалась.
На поляну опустилась ракушка странной конструкции: Цила не видела таких раньше. Хромированная, блики солнца за сотни метров выдали ее присутствие, не оснащенная оружием, вытянутой цилиндрической формы. Она больше походила на нелепых человекоподобных роботов из комиксов, чем на настоящий боевой шелл. У Цилы занемел низ живота – так ей захотелось пощупать, попробовать, каков этот доспех в деле.
Люк распахнулся, и на землю легко спрыгнул мужчина. Военный, - сходу определила Цила. - И симпатичный.
- Руки вверх и ни с места, - левый динамик «щуки» барахлил, и голос получился хриплым, неразборчивым.
Мужчина завертел головой в поисках источника шума, определил направление и размашисто зашагал к ней.
- Ни с места, я сказала, - обозлилась Цила. Сухо клацнул предохранитель.
- Хорошо, конечно, - незнакомец заулыбался. – Что от меня требуется? Кого я должен изображать?
- Руки за голову, - убедившись, что незнакомец послушался, Цила вышла из ракушки, прихватив табельное оружие. Узнай об этом вопиющем нарушении устава капитан – точно разозлился бы. Но его не было рядом, а предполагаемый враг казался неопасным и покладистым. Увидев ее, он восхищенно присвистнул. Цила нахмурилась для порядка, с трудом удержала довольную улыбку.
- Ого! Знал бы, что встречу такую красотку, примчался бы сюда раньше.
Цила хмыкнула и призывно улыбнулась. Конечно, по уставу действовать надо было совсем не так, но…
- Назовите свое имя и звание, - раздался холодный голос. Цила вспомнила про отправленный сигнал и чертыхнулась.
Капитан с Ивко вышли из-за деревьев, видимо, оставили ракушки чуть дальше, чтобы подкрасться бесшумно. Цветко не было видно, наверняка обеспечивал огневую поддержку из своей «рыбы-меча».
- Войкан Попович, лейтенант в отставке, - спокойно, словно на плацу, а не под дулами пистолетов отрапортовал незнакомец.
- Войко, - забывшись, повторила Цила. Вспомнила пухлые ручонки, белесые ресницы и курчавый завиток волос на лбу, вздрогнула и отступила на шаг.
- Цель прибытия?
- Осмотр достопримечательностей. Вот уж не думал, что на вас наткнусь. Похвальный интерес к истории родной державы. Только, ребята, поосторожнее с оружием. Оно у вас хоть и древнее, но исправное, не ровен час выстрелит.
Капитан коротко кивнул Циле. Обычно обыском занимался Цветко, но…
Она подошла к Войко, провела ладонями по бокам от плеч вниз. Поймала лукавую усмешку, не удержалась и улыбнулась в ответ, погладила по бедру. Похоже, и правда свой.
- Оружия не найдено, капитан, - отрапортовала она.
Подумаешь, совпадение. Что имя, что фамилия распространенные – это вам не второго Стефана Уроша встретить. Цила глянула в веселые голубые глаза, подмигнула, игриво повела бровью.
- А тебя как зовут, красавица?
- Цила, - улыбнулась она.
- Ну конечно, как иначе, и что я сразу не сообразил. Цила Попович, верно? Воин, героиня и просто красавица.
- Откуда ты знаешь…
- Попович! – одернул ее капитан.
Они оба с Войко одновременно выпрямились, расправили плечи и застыли в ожидании приказа. Потом переглянулись – и рассмеялись.
- Капитан, это свой, - отсмеявшись, проговорила Цила.
- Скажи еще, твой родственник, - покачал головой Ивко. – Совсем шальная, дурында. Как до мужика дело доходит, вечно голову теряешь. Вспомни, чем обернулся твой последний роман.
- Чем обернулся – мое дело! - мгновенно окрысилась Цила.
- Скорее, бабушкино, - бросил неслышно подошедший Цветко, - ты это «свое дело» после родов дай бог раз пять видела, а она с ним день деньской нянькается.
- Ребят, может, хватит играть? – подал голос Войко. – Я оценил, но поверьте, вы выбрали не лучшую аудиторию для представления. Я же, в отличие от вас, и вправду Войко Попович, сын Цилы. А ты, красотка, уж прости, вызываешь у меня отнюдь не сыновние чувства.
Он попытался приобнять ее за талию, но Цила отскочила, неверяще глядя прямо перед собой. Руки тряслись, сердце ушло в пятки, чувство вины подбитой ракушкой взорвалось в голове.
- Н-не может быть! Войко еще и года не исполнилось, - прошептала она.
Хотелось спрятаться за Ивко – а еще лучше за капитана, так, надежнее. Зажмуриться, заткнуть уши и замереть. И чтобы когда откроет глаза снова, не было никакой хромированного шелла, потерявшего всякую привлекательность чужака и воспоминаний о ненужном, нелюбимом, брошенном на бабушку сыне.
«Войко будет с ними».
Найти печально известный лес под Ранденау не составило никакого труда. Навигатор, входивший в базовую комплектацию только что сошедшего с конвейера «ястребка», бодро командовал, куда поворачивать, и регулярно призывал переключиться на автопилот. Впрочем, Войко выключил его почти сразу: дорогу он так хорошо помнил из учебников по истории, что, казалось, мог найти с закрытыми глазами. Но все равно замер на миг, оказавшись на месте. Жадно втянул носом воздух, огляделся, словно надеялся: кровь подскажет, куда идти, что искать.
А потом завертелось.
Позже, уже сидя у костра и стопку за стопкой опрокидывая урошевку – с ним, с тем самым, в честь кого эта водка и названа! – Войко только хмыкал. Ничем не помогла, ничего не подсказала дурацкая кровь. Войко не выдержал, покосился на Цилу. Вон сидит, хлопает себя по колену и расписывает Цветко преимущества «щуки» перед остальными шеллами. Прислушался к себе: нет, не замирало сердце, не просыпалась сыновняя нежность. Хорошо, хоть стоять на нее перестал – это уж совсем ни в какие ворота не лезло. Теперь, глядя на нее и вспоминая фотографии совсем юной еще Цилы, что стояли дома на самом видном месте, Войко не мог понять, как сразу не заметил очевидное сходство.
«Мать, - повторил про себя Войко, - это моя мать».
Сердце молчало.
- Ну что, - нарушил тишину неугомонный весельчак и зубоскал Цветко, - раз уж за любовь выпить не пришлось, давайте за твоего, Цила, сыночка. Рос не по дням, а по часам, уже выше мамки вымахал, - хохотнул он.
Надо было что-то делать. Войко поднялся, подошел к Циле – мама, надо называть ее мамой! – неловко притянул, обнял. Тоненькая, порывистая, такая беззащитная, она едва доходила ему до плеча. Тоже смущается, не знает, что делать, как себя вести, - понял Войко. Виданное ли дело: оставить дома полугодовалого сына, чтобы через пару месяцев увидеть вместо него взрослого хмурого мужика. Который сам тебя старше. Который рос без тебя, не тебе говорил первые слова, не тебя поздравлял с днем матери, не к тебе приводил знакомиться свою первую девушку.
«Мы же совсем чужие друг другу», - понял Войко.
И почувствовал пусть не любовь, но сочувствие, жалость, понимание. Наклонил голову к самому Цилиному уху и прошептал тихо, одними губами:
- Мама.
Смутился, отвернулся и вернулся на прежнее место, между Ивко и капитаном, но напоследок успел поймать быстрый благодарный взгляд.
- Так что ты там про потенциал говорил? – спросил Ивко.
- Потенциал времени, - тряхнув головой, чтобы избавиться от ненужных мыслей, ответил Войко, - это же в школе по физике проходят. Хотя… может, в ваше время и не проходили? – сбился он.
- Нулевой потенциал времени, - протянул Урош. Не пробуя слова на вкус, повторяя то, что уже слышал раньше. – В наше время это не проходили в школе, ты прав. В наше время это было одним из военных секретов. Дядя говорил… - он осекся, но продолжил нарочито безразлично. - Я слышал, в одном из таких мест планировалось даже построить дворец – пережидать смутные времена. Но так и не смогли рассчитать разницу в течении времени между нулевой точкой и обычным миром, вот проект и заморозили. Да и строительство, по меркам внешнего мира, затянулось бы на века.
- И наша Плешь – одно из таких мест? – хмыкнул Ивко, поняв, что продолжать капитан не намерен. – Странно как-то выходит. Подозрительно.
- Чего подозрительного? - отмахнулся Войко. - Эти места заранее никак не определить, пока внутри не застрянешь. Простое совпадение, пусть вероятность его и стремится к нулю. Но теперь-то что! Теперь все отлично будет. Поверить не могу, что вас нашел! Да во всем Државе завтра национальный праздник будет!
- Ты сам-то сюда зачем полетел? - словно невзначай осведомился Цветко. Но Войко видел, что не прост, ох не прост этот стрелок, даром что не офицер.
- Мы же с бабушкой в Свитно переехали, когда мне и двух лет не исполнилось. Учеба, потом армия – только сейчас и смог выбраться. Казалось бы, одна страна, а наших здесь все равно недолюбливают.
- Так мы, говоришь, герои? – уточнил все тот же Ивко.
- Конечно! – на любимую тему Войко мог трепаться часами. - Вы же выиграли войну, понимаешь? Вы четверо!
«Блестяще спланированная операция по проникновению на территорию врага и уничтожению Альбрехта Кригера создала панику среди высших армейских чинов Бергии и позволила союзной армии без кровопролития взять Кригерсбург», - цитата из учебника сама отскакивала от зубов.
- И водка эта?.. – уточнила Цила, качнув стопкой.
- Ага! И памятники, игрушки, даже улицы в Ивице в вашу честь назвали. Сам Михайлович сагу о вас снимает! Так и называется – «Братство четырех».
- Вот оно как.
- Да! Но теперь, когда вы вернетесь, все совсем по-другому будет!
- Ивица сильно изменилась? – тихо спросил Урош.
Войко задумался на мгновение:
- Не знаю. Наверное. Ракушки ваши так точно устарели. Я даже представить не могу, как вы на таких вообще воевали.
- Дашь на своей полетать? – перебила его Цила.
- Конечно. Но это обычная, гражданская модель. «Ястребок» только для перелетов на дальние расстояния и годен. А вот как-то, помню, прислали к нам в часть экспериментальные разработки…
- Выбалтываете военные тайны, лейтенант Попович?
- Ну я же без подробностей, - смутился Войко.
Бросил еще один взгляд на потрепанные, кое-где покрытые ржавчиной ракушки. Те самые, новейшие модели тридцатилетней давности, что позволили осуществить нападение на Кригера.
Никакого трепета не было. Теперь такое старье даже у особо запасливых армейских интендантов не отыскать. Так, барахло, которое в воздух разве что чудом, молитвами да крепким словцом и поднять. Впрочем, он и сам не лучше. Войко только сейчас сообразил, что весь день провел на Плеши. Кто знает, сколько месяцев или даже лет минуло за это время за пределами нулевой точки. Может, и его «ястребок» безнадежно уже устарел?
По возвращении первым же делом наведаться на завод, - сказал сам себе Войко.
Вообще прямо на Плеши стоило бы поставить памятник. Жаль только, едва ли это место откроется кому-то еще. Сбитый корабль замкнул и без того ненормальную структуру нулевой точки. Стефан, Цила, Цветко и Ивко стали частью Плеши, своеобразным переключателем: стоило всем четверым оказаться внутри, как зона закрывалась от внешнего мира, словно переставала существовать. Самому Войко невероятно, сказочно повезло: если бы он прилетел тогда, когда вся команда была внутри, Плешь просто не открылась бы, не позволила бы спасти ее пленников.
Жаль, бабушка не узнает. Она ведь никогда не верила, что мертва ее Цила. Все ждала, когда нагуляется, вспомнит о сыне и старухе-матери бедовая девка. На миг Войко загрустил, но тут же одернул себя: не о том, совсем не о том думать надо. Досрочно вышедший на пенсию по ранению военный, без семьи и друзей, еще вчера он понятия не имел, что делать с этой ненужной, так некстати свалившейся на него вольной гражданской жизнью. Теперь же за полдня он нашел мать, друзей, настоящих државских героев. Ребят чуть младше его, одиноких, потерявшихся, ждущих обещанного корабля, который их заберет. Таких простых, обычных даже, и все равно – героев.
- Может, сейчас и вылетаем, а? Чтобы время зря не терять?
Отвечать ему никто не торопился.
- Подождем до утра, - наконец, проговорила Цила, - должна же я привести себя в порядок. Соответствовать той сексапильной блондинке, что под моим именем крошит и шинкует монстров в комиксах.
- Нужно привести в порядок стоянку, - скупо, неохотно добавил Урош.
- И водку допить, - засмеялся Цветко, – не пропадать же добру!
Ивко только кивнул, не стал спорить.
- Тем более что места здесь неспокойные. Не везет Ранденау. Террористы то завод взорвут, то устроят бойню в пригороде. Уже который год их поймать не могут, - согласился Войко. Он понимал мандраж и волнение, которые, должно быть, охватили знаменитый отряд. Не просто взять в толк, что кончилась война, пришла пора принимать заслуженные награды и поздравления. Да и время… Тридцать лет – долгий срок. Мир, в который они вернутся, совсем не тот, каким они его помнят. Глобальная система связи, космические спутники, первые домашние роботы… Да даже телевидение и медицинские чипы – все это наверняка непросто осмыслить и принять. Но он, Войко, будет с ними, поможет освоиться, найти свое место в новом мире. В том мире, которого не было бы без них, без их подвига!
- Пора на боковую? – предложил Ивко.
- Подъем в шесть ноль-ноль, - мгновенно отозвался капитан.
Войко взял под козырек и поднялся с бревна. Но не пошел с остальными, а остался у затухавшего костра. Заливать его Войко не торопился, пусть и по собственной инициативе вызвался убрать после посиделок весь мусор. Спать не хотелось совершенно. Звезды отсюда, из точки нулевого потенциала, казались точно такими же, как и снаружи. Шелестела трава, доносилось тихое уханье ночных птиц, веяло прохладой. Не просто на пороге нового дня стоял Войко – на пороге новой жизни, в которую собирался шагнуть сам и забрать четверых, волей судьбы на тридцать долгих лет потерявшихся за подкладкой истории.
Войко слушал ночной лес, ждал рассвета и думал о том, что ждет их всех впереди.
«Будет сделано, капитан Урош!»
Стефан не мог и даже не пытался заснуть. Неподвижный, с закрытыми глазами и ровным дыханием, он лежал и судорожно размышлял, что же теперь делать. Цель была достигнута тридцать лет назад. Давно нет ни дяди, ни семьи, ни недоброжелателей. Да и ровесники самого Стефана – те, кто еще жив, - отдыхают в почетных отставках. Канцлер Джорджевич, пятидесятитрехлетний старый лис, гниет в земле, и некому доложить о найденной нулевой зоне.
Стефан должен был бежать. Сразу, как только понял. Как только увидел бортжурнал «Нагао». Последняя запись гласила: «Вышли на связь с четверкой Уроша, приближаемся к точке встречи». Как он мог не понять? Дурацкие комиксы, вульгарная водка-урошевка. Постоянные перепады температур, сегодня зима, завтра уже ранняя осень, и ржавчина, налипающая на ракушки за границами тумана.
Сонное дыхание товарищей успокаивает, в круглосуточном дежурстве больше нет нужды, и какой-то черт по фамилии Михайлович, не иначе, родственник графини Софьи Михайлович, снимает про них идиотскую сагу.
Стефан всегда знал, как поступать правильно. Со своим обостренным чувством справедливости он не дожил бы до двадцати девяти, если бы не умел держать себя в руках. Как сейчас, когда голова кружится от немыслимой, дикой реальности, факты выстраиваются в ряд, а ты не готов, просто не готов. Не можешь вместить в себя, что война закончилась. Не можешь принять, что тебе пятьдесят девять лет. Не можешь смириться, что нет больше ни целей, ни смыслов. Есть только чужой, неизвестный мир, в котором коллега-пилот Войко Попович, сын глупой Цилы, старше ее на десяток лет, носит бергийские нашивки на старой летной куртке.
Но тогда получается, что это они с Ивко сбили «Нагао», который все это время ждали?
В темноте кто-то протяжно вздохнул. Стефан сел, оглянулся. Сегодня было по-летнему тепло, и они не пошли спать в корабль, устроившись под нависавшими ракушками. Шелл чужака стоял поодаль, блестящий, округлый, со сложенными крыльями. Да и сам чужак не торопился идти спать – сидел себе у потухшего костра, ворошил золу носком ботинка. Он был похож на Цветко, такой же чернявый, со смуглой кожей, только глаза Цилины, голубые и наглые, но Стефану не было интересно, что там произошло у рядовых Попович и Шимича, и в состоянии ли Цила сложить два и два, чтобы получить очевидный результат.
Но что если это именно Стефан не в состоянии сложить два и два? Не нужно принимать во внимание красивые картины, которые рисует чужак. Нужно оперировать лишь подтвержденными фактами. Но если интуиция подсказывает что-то, противоречащее логике, необходимо закрыть на них глаза. Ты не можешь знать всего. Никто не может знать всего. Так учил его канцлер, а потом плюнул на строптивого мальчишку и подписал приказ о разжаловании и переводе в штрафбат.
Чужак был опасным. Под крыльями его шелла наверняка прятались стволы пушек. Безоружный и дружелюбный, он сразу, с ходу вызвал доверие к себе, оперируя засекреченной информацией о ноль-зонах. Идеальный шпион с идеальной легендой. Сын Цилы, пришелец из будущего. Из будущего, в котором они победили, в котором Бергия стала провинцией Државе.
Чужак не спал. Вот он достал коммуникатор и, оглянувшись, тут же спрятал его обратно. Волновался. Ждал нападения.
Сколько он караулил у Плеши, ожидая, пока кто-то из них вылетит наружу и непроницаемая зона откроется? Десять лет? Несколько часов? Дней? Знал про них всю подноготную и ждал, пока на дежурстве останется Цила, единственная, кто бы сразу поверила в дикую историю про выросшего сына, да хотя бы и просто выслушала?
Стефан не был склонен преувеличивать свою важность, но кнопка самоуничтожения в его ракушке стояла не зря. Если враг захватит его в плен, он будет слишком удобной фигурой для пропаганды, ублюдок… племянник самого Короля. Впрочем, все это к делу не относилось. Факты выстраивались в ряд.
Они не могли подбить корабль, который должен был появиться на месте встречи только через пять часов.
Они не могли сделать это, находясь среди обломков того же самого корабля.
Город был начинен дезинформацией и фальшивыми вещами. Кто в здравом уме будет рисовать про Седьмую Мировую Войну комиксы?
Броню ракушек разъедал туман.
Экспериментальный шелл бергийцев нужно было захватить, а врага – допросить.
Стефан бесшумно поднялся на ноги. Пошел к кострищу, двигаясь плавно и осторожно, но, похоже, это было лишним – враг потерял бдительность, задремал.
Неожиданно что-то мелькнуло сбоку, Стефан замер, готовясь в броске уйти вбок, но это был Ивко. Тот коротко кивнул и ткнул пальцем за спину Стефана. Там, невидимый за ящиками и вещами, сидел Цветко. Кто-то появился за плечом и шагнул вперед. Цила.
- Берем живым, - одними губами сказал Стефан. Команда кивнула. Цветко ткнул пальцем в грудь – нет, с его позиции было бы затруднительно подобраться к бергийцу бесшумно, Стефан мотнул головой. Цила тронула его за плечо. Ивко вопросительно поднял глаза – слишком длинная дистанция, не успеет, нашумит. Цила не выдержала, ткнула его кулаком в плечо – по прямой пять шагов, никаких препятствий, горько скривленный рот, захлестывающие эмоции. Стефан отодвинул ее и скользнул к костру.
Предосторожности оказались излишними. Чужак ничего не заметил, только в последний момент обернулся, округлил глаза и упал, как подкошенный.
- Вот сука бергийская! – закричала Цила. – А я! А я ему поверила!
- Нужно его допросить, - деловито сказал Цветко, доставая веревку.
- Только без лишней жестокости. Он же тоже человек, хоть и берг, - в руке Ивко блеснул нож.
- Что скажешь, кэп? – все трое обернулись к нему.
Такое доверие, такие преданность и стремление идти за ним до конца были на их лицах, что у Стефана на мгновение перехватило дыхание.
- Тащите в корабль.
Шпион пришел в себя быстро, его еще даже не успели привязать к сломанной трубе. Тут же сориентировался: открыл глаза, оглядел их всех, дружелюбно и непонимающе.
- Эй, ребята. Что за дела?
- Имя и звание, - сказал Стефан.
- Войкан Попович, лейтенант в отставке, - послушно отозвался шпион.
- Сука, - проскрежетала Цила.
- Мама? – шпион растерянно шевельнулся, веревки не пускали.
- Мама, сынок, мама, - выговорила Цила не своим, механическим голосом и ударила его ногой под дых.
Пока шпион откашливался и хрипел, Цветко оттаскивал от него Цилу.
- Да успокойся ты, дура. С таким же успехом он мог назваться и моим сыном!
- Имя и звание.
- Вы что, с вечера не протрезвели? – прохрипел шпион. – Мы же собирались вернуться в Државе! Вы же… герои! Вы же…
Он подавился своими словами, Цветко ударил его в лицо, со всей дури, не щадя костяшки пальцев, выбивая зубы.
- Верно! - крикнул он. – Мы герои, а ты, урод, ты труп!
- Имя и звание, - повторил Стефан.
- Войкан Попович, лейте…
Шпион закричал, коротко и страшно.
- Вы зря на него злитесь, - сказал Ивко. – Для своих, бергов, он тоже герой. Правда, комиксы про него вряд ли нарисуют.
С этими словами он поддел ножом второй глаз шпиона и, надавив, проколол его. От крика заложило уши. Стефану не было его жалко, шпион сам знал, что шел на риск. Просто… скорее бы он начал говорить.
- Вторая Кригербургская? Группа «Хеймдалль»? Род войск? Задание?
- Мама, - пробормотал шпион и потерял сознание.
- У нас есть холодная вода? – спросил Стефан. – И… рядовой Ковач.
- Да, кэп? – обернулся Ивко.
- Нет. Ничего. Просто не стоит так усердствовать.
- Слушаюсь, кэп! – Ивко положил на пол нож – весь в слизи и кровяных сгустках.
- Я бы ему яйца отрезала, - прошипела Цила, опрокидывая ведро холодной воды на голову шпиона. – И чтоб он их сожрал.
- Ребята, - забормотал шпион. – Мама… просто послушайте меня… с глазами – это ничего страшного, это сейчас ремонтируют…
- Имя и звание, - машинально повторил Стефан. – Просто ответь на вопрос, и все закончится.
С грохотом покатилось ведро.
- Вы же герои, вы же мои дру…
Он замычал, сильно дернулся, отшвыривая Цилу.
Из разорванной щеки хлестала кровь, впитываясь в форменную куртку с бергийскими нашивками. Полуотрезанный язык свисал на лоскуте кожи, подрагивая.
- «Хеймдалль», - бесцветно сказал Стефан. – Я уверен. Их стиль. Задание – выманить за границу аномалии и взять в плен команду Уроша. Замять убийство Кригера. У него же двойник остался. В столице. Все это очевидно.
Шпион все дергался, кровь все хлестала.
- Без языка «язык» уже не «язык», - нервно хохотнул Цветко. – Добью, кэп?
Стефан кивнул.
Цветко достал нож; шпион, еще живой, дергал головой, будто оглядывая их пустыми, сочащимися кровью глазницами, и все шевелил кусками губ. «Мамочка, мама».
- Здорово было бы, если бы все это оказалось правдой, мужик, - сказал Цветко и перерезал шпиону горло.
Стефан закашлялся. У него тоже почему-то заболело горло.
- Все бы мы так держались… - пробормотал он. По палубе, вокруг неподвижного уже тела, растекалась кровь. Цветко, вытиравший нож об одежду шпиона, обернулся:
- А?
- Все успокоились и собрались, - бросил Стефан. – Умылись, переоделись, взяли себя в руки. Через час вылет, Попович – на дежурстве.
- Слушаюсь, - слабо кивнула Цила. Цветко отводил глаза, Ивко и вовсе отвернулся.
- Все помечтали вдоволь?! – прикрикнул Стефан. – А теперь открыли глаза и шевелимся! Шевелимся! Добро пожаловать в реальный мир, бойцы!
- Будет сделано, капитан Урош! – рявкнула команда.
- Хорошо, - пробормотал Стефан их спинам. Посмотрел на труп, все еще висевший на трубе.
Вздохнул.
- Где-то поблизости я видел кусок брезента, - задумался капитан Стефан Урош.
Он еще успеет вытащить труп шпиона за туман, сжечь бортовой журнал подбитого берга и подготовить ракушку к бою.
@темы: Радуга-2, рассказ, внеконкурс
-
-
09.11.2010 в 02:55Излишние подробности пыток, как по мне, - смысловой нагрузки никакой, просто неприятно.
И как-то совершенно непонятной вышла концовка: если этот прилетевший к ним чувак реально шпион и гадкий гад, то в чём мессидж текста?
А если он безневинная жертва команды боевых параноиков, то как они вообще могли не заметить, что время вне их локации течёт по-другому?
-
-
11.11.2010 в 18:50Спасибо)
-
-
12.11.2010 в 01:156/7
-
-
25.11.2010 в 11:51А где-то с середины, с появления сына Цилы стало увлекательно)
Скорее понравилось, чем нет, финал жесткий вышел, хорошо. "Героев" жалко. Но обоснуя правда не хватает)
Но автор все же молодец!
-
-
30.12.2010 в 01:39