[Отряд 404]

Название: Незримое пламя
Тема: Шестое чувство
Автор: Lindwurm
Краткое содержание: Кароль и Мина всегда вместе.


Мина рядом с Каролем, сколько он себя помнит. Это значит – лет с пяти, когда Кароль – Каролек еще – в лес сбежал по ягоды. Старшие братья его с собой не брали, так он решил сам. В лесу хорошо, зелено... не заблудился Кароль, даже коленки не ободрал, вернулся к вечеру, тут-то ему и влетело. А он, нет чтобы язык за зубами держать, возьми и ляпни, мол, Мина меня вывела. Да что за Мина, да где она?.. а вон, на плече сидит, теплая как свечка. Отец его самолично за уши отодрал: не выдумывай. Кароль в слезы, Мина его утешает по-своему, а все равно никто ее не слышит и не видит, враки, говорят, выдумки. Мерещится тебе, Каролек, перепугался в лесу небось...
На всю жизнь это Кароль запомнил.
Потом-то легче стало, но ненамного. В прятки Кароля играть не брали, что за радость, когда он всех словно сквозь стены видит. Ну, не он, конечно, а Мина ему подсказывала, но он про нее и не говорил никому. Отец все равно узнал, знатную трепку задал, чтобы, значит, Кароль в игре не жульничал. Обидно было – не передать как. Вот Кароль Мину и попросил, мол, не надо на ухо нашептывать, иначе игра не игра.
А для Мины все игра. Обиделась, замолчала, так Кароль долго не выдержал, к ночи прощения попросил.
Зато она с коровами говорить умела, слушались они ее сразу. Вот Кароля в пастухи и определили, когда подрос. Знай себе на дудочке играй целыми днями, да следи вполглаза, чтобы стадо в ивняки не забрело. Лучшие годы были. Кароль по дереву резать научился, всю округу назубок выучил.
А когда ему пятнадцать лет сравнялось, приключилась с ним Кася, мельникова дочка. На три года старше, волосы как лен, губы – маков цвет, глаза голубые, как небо полуденное. Глянул на нее Кароль – и пропал. Мину позабыл даже на время, за Касей хвостиком таскался, в глаза заглядывал, ровно щенок приблудный. Ей, конечно, и смех и грех, но Кароль упорный был. То орехов ей принесет, то ложку, самолично вырезанную, подарит, то яркие ленты у бабки из сундука вытащит. Только не к добру все это выходило. У Каси и так отбоя от ухажеров не было, а тут еще Каролек-блаженный объявился. Пока за коровами ходил, всем хорош был, а так...
Что, говорила ему Кася, забыл свою Мину? Гляди, забудешь – может, и полюблю тебя. И смеялась заливисто, как колокольчик медный. Кароль вздыхал только. Мина ему по ночам шептала, уговаривала: мол, хорошая девушка, да не для тебя все же. Не будет тебе проку, и ей судьбу поломаешь. Да и этого ли хочешь – жениться, домом обзавестись?
Думал-думал Кароль, ночами без сна ворочался, днем за Касей тенью ходил. Во как забрало-то, удивлялись соседи, совсем скоро истает парень. Не понимает, что не про него девка-то. Мельник старый под конец даже расправой пригрозил, если еще раз Кароля рядом с дочкой увидит. Тогда-то Кароль и решился.
Собрал ночью вещички – ножик, да рубаху праздничную, да хлеба с сыром взял. И пошел за ворота. Сперва до соседней деревни, потом до Крыниц, где ярмарка, а там и Менц не так далеко покажется.
Только по-другому получилось. В Крыницах он на сеновале заночевал, а ночью гроза разразилась, и молния точнехонько в сарай угодила. Пока Кароль проморгался, да пока Мина его вывела – не видно же ни зги из-за дыма, – все село вокруг собралось. И судить не стали: вот он, поджигатель, чертово отродье, вот из-за кого пожар-то. В воду бы кинули, как щенка, но на каролево счастье случился в Крыницах коробейник, старый знакомый. Да это же, говорит, Каролек-блаженный, тишайшей души парнишка, мухи сроду не обидел. Не стал бы он во вред колдовать. В общем, выжгли Каролю на щеке косой крест, как ведунам положено, и отпустили.
Так он в Менц и пришел.
Два года перебивался помаленьку, в "Кабанью голову" подавальщиком пристроился, вроде и хорошо все. Если скучно, с Миной говорит о всяком. Конечно, скоро про нее узнали, прежнее прозвище к Каролю намертво приклеилось. Но не обижал никто: в Менце все равно, ведун ты там или беглый, главное, на горячем не попадись и выпивкой угощай.

* * *

– Он не похож на умалишенного, – сказала Анна. Шел второй месяц их путешествия, ругались они за это время не однажды, поэтому Лайош поправил ее как мог мягко:
– "Блаженный" не значит безумный. Просто со странностями.
Анна поправила выбившуюся прядь, снова посмотрела на светловолосого паренька, убиравшего посуду с дальнего стола.
– Тебе не кажется, что он слишком молод?
Лайош покачал головой:
– Сто лет назад таким уже давали оружие.
– Хвала Господу, что такого не случается в наши времена, – отрезала Анна. Лайош вздохнул. Он считал, что Анна слишком ревностно относится к своей религии. Анна, конечно, считала, что это он не знает света истины. Серебряную лунницу в ее присутствии приходилось тщательно прятать под одеждой.
– Ладно, поговори с ним, – велела она Лайошу. – Но если он не знает Рогатых гор…
Лайош не стал ей отвечать.
Парень обернулся к нему издалека, то ли шаги расслышал в общем гаме, то ли косой крест на его щеке правда что-то значил.
– Ты, что ли, Кароль-блаженный будешь?
– Может и я, – неохотно ответил Кароль. – Нужно что?
– Ты откуда родом?
– Из тех краев, где называются, прежде чем вопросы спрашивать.
Лайош хохотнул, не удержался.
– Ну ты, парень… за словом в карман не лезешь. Скажи сначала, в Рогатых горах бывал? А то, может, нам и говорить незачем.
– Ну бывал… – протянул Кароль. Мина над его плечом заплясала, задергалась, но ничего не сказала. Не было в этом человеке опасности. Пока.
Лайош бросил трактирщику монету, угостил Кароля пивом, пригласил за свой стол. Каролю идти не хотелось, но нельзя хорошего человека не уважить.
– Анна Экато, – указал новый знакомый на черноволосую, черноглазую женщину. Она поглядела на Кароля надменно, чуть кивнула головой. – Я Лайош из Скреве. Мы в Рогатые горы идем, проводник нам нужен.
– А что там?
– А тебе знать не положено, – строго сказал Лайош. – Большой важности дело, сам император велел.
Кароль пивом подавился и глаза вылупил. Надо же, чего только не бывает! Чтобы для императорова дела такой, как он, понадобился – не верится просто. Редкостная удача, хватай, пока не уплыла: государевы слуги платят щедро.
– Я возле Крыниц родился, – заторопился Кароль, – потом в Менц шел, горами как раз. Что днем, что ночью не заблужусь, деревни там наперечет знаю, отведу куда скажете в два счета.
– А не врешь? – нахмурился Лайош.
– Вот те крест святой, – поклялся Кароль. Смотри, шепнула ему Мина. И точно: лоб у госпожи Анны разгладился, глаза подобрели. Никак тоже крест почитает.
– Ладно, Кароль, – сказала Анна. Голос у нее был глубокий, красивый. – Только смотри: сбежишь – на себя пеняй.
Кароль еще раз поклялся, что не подведет. Все равно они ему потом только заплатят, зато целую златницу, а может даже и больше. На том и порешили.
Вышли только на следующий день. Кароль с хозяином попрощался, за крышу над головой поблагодарил. Анна и Лайош дальше по улице заночевали, так что Кароль со всех ног припустил. Без него не уедут, но не дело госпожу ждать заставлять. Что Анна из господ, всякий заметит, у кого глаза есть, а Лайош ей, стало быть, спутник-охранитель, вон долгая сабля на поясе висит. А что одни, без слуг, без свиты едут – есть, значит, причины, сказала Мина Каролю. Хотя бы то их важное дело. А так языки распускать и некому.
Добежал Кароль, а они как раз в седла садились. Кароль глянул и глаза отвел тут же: седло у госпожи Анны тоже мужское, и держится она в нем, будто родилась так. Что ли на юге все так ездят?..
– Держись за стремя, – велел ему Лайош, трогая коня. – Нам сперва в Беженицы надо, а там посмотрим. Карты-то хоть умеешь читать?
Кароль головой помотал. Он и так читать не наловчился еще. Зачем ему карты, у него Мина есть. Так Лайошу и сказал.
– Что еще за Мина? – вмешалась Анна. – Это поэтому тебя блаженным зовут?
– Поэтому, госпожа, – сколько уже Кароля спрашивали, он и счет потерял. – Никто Мину не видит потому что.
– Воздух же мы тоже не видим, – возразила Анна. – Но все им дышим, и через это живы.
– Твоя правда, госпожа, – заулыбался Кароль. – Мина всегда меня выручает.
Мина его ласково по щеке погладила. Ей Анна тоже понравилась, красивая, статная, и не говорит, что Кароль Мину выдумал. Кароль совсем обрадовался, как же ему повезло, что этих двоих встретил. Может быть, все-таки в рубашке родился?
До Бежениц Кароль их быстро довел, по длинной дороге, потому что осенью по короткой идти – зря время тратить, все на ярмарку в Крыницы едут, среди телег не протолкаться. Заночевали у старосты, как почетные гости. Ну, то есть Анна и Лайош, Кароль-то на сеновал пошел. Наутро подморозило, так он раньше всех вскочил, лошадей почистил, чтобы согреться. Анна его похвалила, Лайош тоже доволен был, песни начал под нос мурлыкать, пока дальше ехали, холмы с востока огибали. А Анна ну вопросы задавать:
– А твоя Мина, Кароль, она что делает?
Кароль плечами пожал. Теплится над плечом, в ухо нашептывает, чудные сказки рассказывает, если ночью не спится. Видит вот то, что сам он разглядеть не умеет, потому что умом не вышел.
– А то, что будет, она видит?
– Нет, госпожа. То, что будет, одному Господу ведомо, я так понимаю.
– Правильно понимаешь, – улыбнулась Анна, и вроде бы сразу светлее стало. – Крест носишь? Покажи-ка.
Кароль крест достал, рукавом потер, чтоб блестел лучше. Хороший крест, медный, в зимней воде освященный, все как полагается.
– Тебя при рождении крестили?
– Нет, госпожа. Это я в Менце сходил к диакону, попросил, – ответил Кароль и щеки коснулся: – Чтобы не думали, что ведун я или еще что. Какой из меня ведун.
– А Мина как же?
– А что Мина? Ей крест не мешает.
– Еще бы мешал, – тихо-тихо добавил Лайош, Анна и не услышала. Кароль бы тоже, да ему Мина повторила.
– Так что она у тебя видит?
Кароль крест поцеловал, под рубашку обратно сунул, призадумался.
– Ну, – начал, – если в переулке кто прячется, видит. Или вот было дело – Стах Рыжий себе в карман серебрушку сунул, от хозяина спрятать хотел. А еще, сколько у кого в кружке осталось, не пора ли за новым кувшином бежать.
– Полезно очень, да, Каролек? – подмигнул ему Лайош. Кароль снова плечами пожал. Полезно, не полезно… не его это ума дело. Есть, и славно.
Анна замолчала, задумалась. Так и ехали: она по сторонам не глядит даже, а Лайош, наоборот, головой вертит и напевает что-то. И Каролю хорошо по лесной дороге шагать, она мягкая, не пыльная, одно удовольствие. До обеда почти до Лысой горы дошли.
Кострище нашли, Лайош коней расседлал, дрова сложил, а дальше Кароль такое увидел, про что раньше только сказки слышал. Анна вокруг кострища три раза посолонь обошла, пальцами прищелкнула – и огонь сам собой занялся, ровный такой, жаркий, совсем взаправдашний.
Кароль за крест схватился было, потом опомнился, а Мина так и скачет, словно польку отплясывает. Анна посмотрела на него и смехом залилась, Лайош тоже усмехнулся. Каролю стыдно, аж щекам горячо. Мог бы и вспомнить, что император чародеек привечает, Господу их чудеса угодны, если под знаком креста делаются. Правда, это все южные дела, в Менце на памяти Кароля ни одной не бывало.
– Что, удивился? – спросила Анна, а у самой в глазах смешинки прыгают.
– Как не удивиться! – хотел еще Кароль сказать, что Мина испугалась, но передумал. – Я-то гадал, что вам, госпожа, в горах надобно, а вон оно что.
– И что же?
– Чародейские дела, вестимо, – повторил Кароль, как Мина ему шепнула. – Мне про них и спрашивать незачем, не пойму ничего.
Анна снова рассмеялась.
– О эти северные суеверия, – сказала она Лайошу. Тот тоже улыбнулся, но неискренне. – Кароль, ты хоть знаешь, чем волшебство от науки отличается?
Кароль головой помотал. Анна вздохнула.
– Вот отсюда все и тянется, вот он, корень всех бед. Еретиков привечают, как магов, а ученых вешают за наведение порчи… Слушай, Кароль. Про черный огонь ты ведь слышал, надеюсь?
Кароль поскреб в затылке.
– Слышал, госпожа. Что он в воде не гаснет, и такой яркий, что ночью как днем светло.
– А знаешь, как его делают?
Кароль не знал.
– Из земляного масла, – объяснила Анна. – А его из болот вытаскивают, из тех, над которыми по ночам огоньки светятся – про них-то слышал?
– Даже видел, госпожа. Над болотом, за Крыницами которое.
Анна быстро взглянула на Лайоша, потом снова к Каролю повернулась.
– Вот, правильно. А есть еще такой огонь, который светлее черного, настолько светлый, что днем не виден. Почти как воздух прозрачный. От него ни дыма нет, ни копоти, и горит он долго-долго. Его еще флогистоном называют, не слышал?
– Нет, – сказал Кароль и на всякий случай перекрестился. Анна снова засмеялась.
– Что ты, это не бесовский огонь, а божественный! Представь себе церковь, в которой все лампады с таким огнем, как же будет светло!
Кароль попытался представить – и не смог. Получалось почти как райские сады, о которых диакон рассказывал, но они же на небесах, не на земле.
– А откуда его берут? – спросил он. Мина к виску прильнула, потерлась тихонько.
– Из-под земли. Это ли не чудо, что самое светлое вещество находится в самом темном и бренном месте?..
– И мы думаем, что флогистон может быть где-то поблизости, – добрался наконец до сути Лайош. – Ты поможешь нам его найти, а мы щедро заплатим.
Кароль головой потряс, поморгал как следует – нет, не сон.
– Скажи, твоя Мина сможет увидеть этот огонь? – спросила Анна. Мина услышала и закивала часто-часто, как сердце бьется.
– Сможет, – ответил Кароль. И ущипнул себя покрепче. Чудеса, оказывается, не только в сказках случаются. Будет он сыт, одет, уважаемым человеком станет – очень скоро, потому что Мина искать умеет. Ой, умеет…
А там, глядишь, он и сам на этот невидимый огонь посмотрит. Любопытно же.

Как они к Крыницам подходить стали, Мина его на север потянула. Анна обрадовалась, еще разговорчивее стала. Нет-нет, и снова про Мину что-нибудь спросит, да такое, что Каролю и не придумать, как ответить.
– А долго она с тобой?
– Да сколько себя помню, госпожа.
– А она всегда рядом, или, может, отлучается на время?
– Всегда, госпожа.
– А ни у кого больше такой Мины нет, не знаешь?
– Такой – ни у кого, – твердо ответил Кароль. И на Лайоша кивнул: – У него вот своя была когда-то, да умерла уже.
Анна на Лайоша как ястреб взглянула, а тот бледный, как мел. Руками только развел.
– Не знаю я, о чем он, – и Кароля незаметно в плечо пнул, Кароль аж стремя выпустил.
– Ну смотри, – пригрозила Анна. И Каролю: – Откуда ты знаешь? Мина сказала?
– Так, госпожа. Мне-то откуда бы знать.
Анна головой покачала, больше этим днем ничего не спрашивала. Лайош тоже отмалчивался. Зря про него Кароль сказал, оказывается. Мина не предупредила – так своей головы нет, что ли? Дураком родился, дураком помрешь, как бабка и говорила.
К следующему полудню к Котлам вышли. Мина говорила – близко уже этот огонь, светлее светлого который. На горку подняться да за гребень перевалить, ближе всего окажешься. Но Анна велела остановиться, дать коням отдохнуть, и себе заодно.
Кароль в Котлах еще не был ни разу, деревушка глухая, с полдюжины дворов всего, на отшибе стоит. На повороте к деревне столб солнечный, знаками расписанный. Анна как увидела, так покривилась вся, а Лайош поклонился украдкой, да и Кароль сам тоже – негоже местных обижать.
Но, видать, ни крест не помог, ни круг солнечный: как Кароля в деревне увидели, сразу помрачнели, на Анну коситься стали. Надо было щеку залепить чем, отговориться, что волдырь вскочил. Не любят тут ведунов, особенно клейменных, однажды натворил что – значит, и еще сможешь. Кароль-то знает, что тогда молния просто так прилетела, а котловские нет.
– Что еще за дела, – нахмурилась Анна. – Тут, наверное, и суд всей деревней творят, законов императорских не чтут?
– Так ведь глушь, что с них спросишь, – пожал плечами Лайош. Анна еще больше рассердилась, снова на ястреба стала похожа. К старосте в дом вошла, и о чем они там говорили, Мина Каролю не сказала, да только отвели им целую клеть с берестяной крышей, чтобы переночевать смогли, и накормили вдоволь. Коситься косились, но молчали.
Не к добру это, зашептала Мина. Не к добру, подумай. Уходи отсюда, пока луна не встала.
– Не нравится мне все это, – сказал Лайош. Видать, тоже дурное почуял, хоть и нет у него своей Мины.
– Думаешь, посмеют что-то с императорским посланцем сотворить? – усмехнулась Анна. – С чародейкой? Не о том ты думаешь, Лайош. Завтра мы уже на светлый огонь посмотрим, если Кароль не врет.
– Не вру я! Мина говорит, тут близко, – обиделся Кароль. – Почему бы сегодня не пойти, госпожа? Неладно тут что-то.
– Это тоже твоя Мина говорит? – прищурилась Анна, но будто не на солнце смотрит, а из лука целится.
– Так, госпожа. Не нравится ей тут.
Лайош поморщился, проворчал:
– Не выдумывай, Каролек. Мне тоже не нравится, но я на Мину не оглядываюсь.
Анна сказала мягко-мягко, как перышком провела:
– Нет ведь никакой Мины, правда?
– Как это нету, госпожа, когда вот она тут? – удивился Кароль. Странно это: сперва выспрашивала, головой кивала, а теперь тоже говорит, что выдумки.
– Ты ее придумал, так, Кароль? – продолжала Анна. – Чтобы девушка полюбила, или чтобы за проступки не били, да? Думал, скажешь – это все Мина, – и все станет понятно?
Кароль на всякий случай в дальний угол отодвинулся. Может, их тут зельем каким опоили, пока он в другую сторону глядел.
– Это ты сам все видишь, сам слышишь, сам себе сказки рассказываешь, – поддержал Анну Лайош. – Я такое уже видал. Никому не хочется ведуном быть, вот и выдумывают себе всякое… огоньки, пение ангельское, голоса райские.
– О, эти северные суеверия, – вздохнула Анна. – Столько с ними хлопот. Кароль, не упрямься, нет никакой Мины.
– Как же это нет, – повторил Кароль. – Я же ее вижу и слышу.
– Только ты, да? – покачала головой Анна.
– А как же воздух? – отчаянно возразил Кароль. – Его же тоже никто не видит!
– Существование воздуха доказано научно, – строго сказала Анна. – Не тебе в этом сомневаться, поверь уж. А Мину твою не потрогать, не измерить, вот и получается, что нет ее. Ты ее сам придумал, понимаешь?
– Как же это нет, – снова сказал Кароль. Не сердись, она не знает, о чем говорит, шепнула ему Мина – и он заткнул уши и сжался в своем углу. Не может же такого быть, чтобы Мины не было. Врут они все. Врет госпожа Анна, чародейка, императорский посланец. И Лайош тоже врет, потому что он свою Мину убил, давным-давно. Что они к Каролю привязались! Что им за корысть!
…А светлого огня, что, тоже нет, получается? Конечно есть, Мина опустилась на его плечо. Конечно он есть, такой, что ночь светлее дня становится. Мы с тобой пойдем и посмотрим, я тебе покажу, да?
Нет, во второй раз в жизни сказал Кароль. Не пойдем. Вдруг ты и вправду выдумка? Вдруг ты меня в болото заманишь, или волкам в зубы?
Мина потускнела, опечалилась. Разве я тебя подводила, спросила она.
Кароль не ответил. Анна подсела к нему, по голове погладила, тогда он и разрыдался, как младенец, незнамо от чего.
Мина же всегда с ним была.

Вечером закат был яркий, красный, как рябина подмороженная. Кароль сидел на пороге клети, ломоть хлеба жевал, муторно было – не сказать как. Ладно, решил он, завтра на светлый огонь посмотрю, если про него не соврали. Может, полегчает.
Уходи, дернула его Мина за волосы. Уходи скорее.
Что ты видишь, нехотя спросил Кароль. Что ли он и вправду сам с собой говорит…
Тут опасно, сказала Мина. Не любят тут тебя. Уходи, уходи, в лес, подальше. Уходи скорее.
Ладно, сказал Кароль. Заснут они, я и пойду, не раньше. Утром их в лесу встречу, скажу, что прогуляться захотел.
Анна и Лайош с Каролем не говорили вечером, все между собой светлый огонь обсуждали. И на том спасибо. Кароль лег к двери поближе, одеялом укрылся, словно и нет его. Наконец стихли голоса, и луна взошла над лесом. Пора.
Вставай, вставай, забеспокоилась Мина. Уходи быстрее. Скорее, скорее, вверх, вверх.
Да что за спешка, ворчал Кароль, продираясь сквозь заросли ежевики. Что ты всполошилась.
Добрался до прогалины, и тут словно солнце закатное вернулось, рыжим заполыхало. Сердце у Кароля так и ёкнуло, обернулся – так и есть, в Котлах красного петуха пустили. Да как бы не в ту клеть, где они ночевать ложились.
Отвернись, шепнула Мина. Не для твоих глаз.
Кароль сел под куст и за голову схватился. Что ж теперь делать-то. Как же там Лайош, как госпожа Анна?
Только на то и надежды, что чародейка она, сможет с огнем совладать. А Лайош саблей владеет, может, тоже не пропадет.
Пошли, сказала Мина. Тут близко. Светлый огонь. Ты такого еще не видел.
Спасибо, ответил Кароль. Но может, я правда тебя выдумал. Может, я все-таки ведун, и сам все вижу, и госпожа Анна была права. Как же тогда?..
Она была немножко права, сказала ему Мина и погладила по щеке. Ты же видишь меня. А я вижу все остальное.
Кароль поднялся на ноги, отвернулся от пожара и полез дальше в гору. Мина теплилась над его плечом, как свечка.

@темы: конкурсная работа, Радуга-2, рассказ

Comments

[Tengro]

10/9.

[Wildpanther]

вроде и хорошо все, но... о чем все это? Что такое в итоге Мина? Зачем нужно было вводить Анну и ее спутника?
Ну и сам рассказ слишком ровный, местами становилось скучно.

9/7

[*AED*]

8/8

[Eswet]

9/7

[ierua]

Мне понравилось. Конец, правда, скомканный, и в целом не хватает то ли какого-то общего месседжа, то ли ещё чего. Неясно, о чем это и зачем.
С темой всё хорошо. )
9/8

[Kagami-san]

8/7

[ComOk]

10/8

[Ollyy]

4/3

[Морчифек]

8/7

[Меррит]

Вот да, все хорошо, но финал как-то гм, отсутствует.
10/8

[Ka-mai]

8/5

[stuff]

9/7.

[Коробка со специями]

9/8