Техсаппорт спешит на помощь! :D
Название: Яблок много не бывает
Тема: Третий лишний
Автор: mda_a_a_a
Бета: Terra Nova
Краткое содержание: Мир, где третьи дети в семье отнюдь не желанны и даже, можно сказать, лишние.
Три страны. Из-за одного досадного происшествия в третье государство посылают двух неопытных, совершенно не подготовленных, ничего не знающих о стране специалистов.
читать дальшеСловарь
Названия
Сур (исп. sur) – южная
Норден (нем. Norden) – север
Чозен (англ. chosen) – избранный
Райтвард (англ. rightward) – направо
Лефтвард (англ. leftward) – слева, по левую руку; влево, налево
Джиз (англ. Jees) – близкое к «мама дорогая»
Синоуси (англ. see-no see) – видишь-не видишь
Фуллджаз (англ. full jazz) – живость, энергия; яркие краски; пестрота
Хеллэндгон (англ. «hell and gone») – у черта на рогах
фибберы (англ. fibber) – враль, выдумщик
джаглеры (англ. juggler) – жулик, мошенник, обманщик, плут
Атта является одной из самых посещаемых пещер Германии – за год под землю спускается до 350 000 человек.
Имена
Гузи (англ.goosey) – дурачок
Нифу Нифа; Видуркис (исп. ni fu ni fa; литовский. vidurkis) – середина на половину; средняя
Ваго (исп. vago) – лентяй, бездельник, лодырь, разгильдяй
Эклиг (нем. eklig) – придирчивый, педантичный
Эрнест (англ. earnest) – серьёзный; основательный, нелегкомысленный
Констанси (англ. constancy) – неизменность, неизменяемость, устойчивость
Гегентейль Тротц (нем. gegenteil; trotz) – противоположность; несмотря на, вопреки
Гатси (англ. Gutsy) – бесстрашный, дерзкий; отчаянный, смелый, храбрый
Фелла (англ. Fella) – дружбан
Цуфал (нем.Zufall) – случай
Голдбрик (англ. Goldbrick) – подделка, фальшивка; сленг. уродина, квазимордина, страшила
Божества
Нох (нем. noch) – ещё; по-прежнему; всё ещё
Фазер (англ. father) – отец
Сордо (исп. sordo) – глухой
Топси-турви (англ. topsy-turvy) – шиворот-навыворот
Пруденс (англ. prudence) – благоразумие
Мокси (англ. moxie) – смелость, отвага; дерзость, решимость
Кандор (англ. candor) – доброта; доброжелательность
Асраи – в шотландском фольклоре водяные фейри. Робкие, застенчивые, они обитают на дне моря и в глубоких озерах. На поверхность асраи поднимаются раз в сто лет, чтобы полюбоваться лунным светом. На солнце они испаряются, от них остается лишь крохотная лужица. Главный враг асраи – человек: эти маленькие существа в женском облике настолько прекрасны, что люди не могут удержаться от искушения схватить их.
Бывают такие вещи, которые вроде бы не нужны, мешают, жмут и даже безмерно раздражают, но с ними, увы, легче смириться, чем избавиться раз и навсегда. Примеров привести можно уйму. Башмаки с неудобной колодкой, жесткие, невзрачные, а вот не выкинешь, потому что единственная пара и денег на другие нет. Невкусная еда, грязь в доме, одежда в дырках и дурацкие занавески, а не избавишься, потому что жена – это на всю жизнь и на следующую тоже. Плохая речь, неправильный прикус и жуткое косоглазие – наследственность, что может быть хуже!
Вот таким вот неудобным башмаком, нерадивой женой и плохой наследственностью являлся Чозен для Норден и Сур. Маленькая страна между двумя могущественными державами. Кость в горле, камушек в жерновах: Чозен очень и очень мешал соседям воевать между собой. Казалось бы, для таких могучих держав подобная кроха на один зуб, раздавить – как раз плюнуть. А вот и нет. Чозен оказался именно той неприятностью, с которой легче смириться, чем избавиться. И все из-за магов. Белые, черные, алхимики и просто сумасшедшие от магии рождались только там, в Чозене. Крошечная, третья-лишняя во всех смыслах, состоящая из одной дороги, двух деревень и города страна диктовала, требовала и настаивала на своем, будто сверхдержавой была именно она. Вернее, могла бы диктовать, но королю Чозена заниматься такой чепухой было лень и недосуг. Неудобная страна этот Чозен.
Рождение магов тоже происходило не просто так, а даже в некоторой степени закономерно. В Райтварде рождались одни темные маги, а в Лефтварде, соответственно, белые. Конечно, иногда боги проявляли чувство юмора, и маги рождались не в тех деревнях. Детей жалко, зато какой повод поддеть соседа.
Деревни разделяла лишь главная дорога, которая пересекала единственный в стране перекресток, и дальше бежала к городу Джиз, столице Чозена. Туда, в Джиз, сливали неликвид.
Ваш старший сын, вампир из древнего рода, отказывается пить кровь, поддавшись влиянию тайной открытой секты глаттонистов, которая исповедует путь агрессивного вегетарианства, якобы очищающий душу? Джиз его ждет! Ваш муж начал вышивать крестиком и выть по ночам, как самый распоследний оборотень? Даже если он действительно оборотень, это не дает ему права грызть ножки мебели и устраивать концерты под окнами. Врата Джиза открыты! Ваша дочь предпочитает играть в солдатики, коллекционирует ржавые ножи и заявляет, что они ужасно милые, к тому же начинает предъявлять права на женщин? Пока не поздно, отправляйте ее в Джиз и честь семьи будет спасена! Жена мешает привести любовницу? Придумайте вашей благоверной странность и отправляйте ее в Джиз! Сын покойного мужа мешает получить наследство? Джиз – вот ответ! Вы третий ребенок в семье? Ничего не делайте, вы и так туда попадете. Джиз любит «не таких» людей, лишних людей, неправильных, людей со странностями или – более тактичный вариант – людей с повышенной экстравагантностью. Правда, никто и никогда не спрашивал, а хотят ли сами отсылаемые навсегда уезжать из дома. Население Норден и Сур было не только весьма благовоспитанно, но и крайне консервативно. О населении Чозена такое сказать никому в голову бы не пришло.
Но два дня назад Чозен начал, как тот старый башмак, активно и особенно рьяно натирать мозоли соседям. Дело в том, что две деревни поссорились. С главного и единственного перекрестка страны украли яблоню. Нагло сперли, можно сказать. Впервые в истории трех стран конфликт готовился перерасти из мелкой бытовой ссоры в скандал с мировым размахом. Потому что маги, да. Тут было о чем беспокоиться. Южная, жаркая климатом, но не характером Норден, едва услышав об инциденте, сразу же выслала с дипломатической миссией своего лучшего специалиста, хладнокровного и несколько чрезмерно здравомыслящего господина Ваго. Своим нетипичным для норденцев именем Ваго был обязан двоюродной бабушке, которая славилась проказливым и вздорным нравом. Она первой добралась до городской мэрии, где вовсю повеселилась над метрикой своего двоюродного внука, подарив ему не только сурское имя, но и много чего другого, о чем Ваго до сих пор предпочитает молчать. Итак, второго дня первого месяца лета новоиспеченный посол выехал в Чозен. Стоял душный засушливый децембр.
Сур, северная, вьюжная, но широко известная своим несдержанным в плане темперамента народом, со своей стороны также выслала представителя – разгильдяя, весьма и весьма рассеянного и несерьезного господина Эклига, у которого в родственниках, как ни странно, тоже имелась двоюродная бабушка со вздорным характером, любящая пошутить. Она также первой из семьи добралась до городской мэрии. Все двоюродные бабушки одинаковы. Эклига в Чозен собирали всей семьей, даже пригласили городского мага, дабы тот наложил заклинание «непотери» на самые необходимые вещи: карету, обувь, плащ, кошелек и верного слугу Пелусу. Доблестный Эклиг имел дурную привычку их терять. Впрочем, заклинание не помогло. Как только господин посол отъехал от дома, он сей же час умудрился лишиться верного слуги Пелусы. В Чозен посол уехал один. Падал снег. В Суре только-только начиналась зима, в силу входил первый месяц – джунио.
Чозен встретил Ваго ямой, толпой и причитаниями. На перекрестке, где сходятся четыре дороги и, откуда, собственно, ведет единственная дорога на столицу, зияла глубокая черная яма. Вокруг нее с причитаниями и подвываниями бегало двое престранного вида мужчин. Один – толстый, высокий, слегка сутулый, неловкий в движениях, в тулупе мехом наружу и ядовито-зеленых штанах, пышно расшитых золотой канителью с каменьями, второй – худой, как скелет, маленький, со всклокоченными волосами, в съехавшем набок ночном колпаке, в ночной же сорочке на голое тело, зато в рейтузах канареечного цвета, отороченных понизу красным, но босиком. Глядеть на их мельтешение было больно и даже опасно для зрения. Чуть дальше, за спинами мужчин, две толпы справа и слева от дороги самозабвенно, от всей души яростно орали друг на друга. Некоторые для пущей аргументации держали в руках лопаты и вилы, испещренные заклинаниями по всей поверхности. Время от времени над обеими толпами мелькали молнии. В сторонке скромно топталось зомби. Дискуссия находилась в самом разгаре и проехать мимо нее никакой возможности не было. Экипаж остановился.
– Моя яблонька! – причитали зеленые штаны.
– Мое деревце! – выли желтые рейтузы.
– Отдай-не ваше-ваше-Пруденса на вас нет-прокляну-именем Мокси, заклинаю, отдайте яблоню-дурак, не размахивай лопатой-сожгу-благословлю-всю жизнь святым будешь-зомби давненько на обед к вам не приходили-да мы ж тебя излечим по самое немогу-век не помрешь!!!! – гудела неистово толпа с двух сторон. Галдеж стоял такой, что уши закладывало. И над всем этим лебединой песней неслось:
– Моя яблонька, кормилица на-а-а-аша!!! Все эти-и-и фибберы, они сперли!!! Не будет им покоя!
– Яблоня ты моя, где сейчас пропадаешь, несчастная ты моя, дерево ты мо-о-о-о-е! Да падет проклятье на джаглеров за содеянное ими!!!
– Мой родно-о-о-ой до-о-ом! – вдруг взвыл третий, новый, голос.
– Видуркис, имей совесть, какой родной дом?! – вскинулись плакальщики, да и толпа приутихла.
– Ну как же, я же здесь родился, под яблоней, вот. – Молодой человек, которого назвали Видуркисом, глазами, полными слез, глядел в яму, заламывая руки. – Моя мама съела с дерева яблоко и тут же родила.
– Твоя мать зацепилась за корень и упала, оттого и родила, а не от яблока. Не клевещи на яблоню! – Обладатель желтых рейтуз, грозно выпятив живот, тыкал пальцем в грудь парню, его ночная сорочка вздувалась и хлопала на ветру. – То, что ты родился на дороге ночью, под яблоней – это еще не аргумент и не повод!!! Это моя яблоня! Нечего всяким бездомным к моей яблоньке примазываться!
– Нет, моя!!! – Зеленые рейтузы блеснули золотом. – Она моя!!!!
– Нет, моя!!! Ябло-о-онька-а-а!!!
– Моя!!! Корм-и-и-лица-а-а!!!
– Моя оби-и-итель!!!
– Ябло-о-о-онька!!!
– Дере-е-е-евце!!!!
– Родно-о-о-ой очаг!!!
Когда причитания пошли на десятый круг и молнии начали мелькать чаще, железная, казалось бы, выдержка изменила послу Ваго. Он вышел из кареты.
– Здравствуйте, простите покорно, господа, но не могли бы вы уступить дорогу? Мне срочно нужно в Джиз, меня ждет король!
– Ишь, еще ничего не сделал, а уже прощения просит! – В этот раз обладатели разноцветных штанов были единодушны. – Горе у нас, не видите, езжайте другой дорогой!
– Так нет же другой дороги!
– Это ваши проблемы, господин.
Спорщики отвернулись. Возобновился ор, вопли и махание лопатами.
– Нет-нет, погодите, вы не понимаете, мне срочно надо к королю! – Посол старался перекричать толпу. Одна мысль не давала покоя Ваго, даже, можно сказать, пугала: если такое творится в деревнях на въезде в страну, что же его ждет в самой столице? Стоило призадуматься. – Я как раз еду к королю по поводу яблони. Моя страна желает помочь вашей решить эту проблему! В ваших же интересах пропустить меня!
Над дорогой установилась тишина. Гулкая, внезапная, всеобъемлющая. Даже мухи перестали жужжать.
– О как! Что, правда, что ли?! Вы найдете яблоню?! – закричали одновременно плакальщики, все трое. – Такой столичный хлыщ – и найдет?! Небось, врет!
– За этим меня и прислали! Посол Ваго к вашим услугам.
Как бы патетично и напыщенно это ни звучало, но Ваго был действительно уверен в своих словах, так же, как был уверен в идеальном состоянии своей обуви или кареты. У педантичного аккуратиста Ваго иначе быть не могло. И мысли не допускалось. Все находилось под безупречным контролем и работало, как часы. К большой досаде посла только от самой жизни и человечества в целом он никак не мог добиться совершенства. Человечество раз за разом его разочаровывало. Но в данный момент господин Ваго упускал еще кое-что важное. Он приехал в Чозен. Здесь ни в чем никогда нельзя быть уверенным.
Вдруг толпа заговорила вся разом, неразборчиво, будто выплевывая из себя слова, сливая звуки в один возмущенный бурлящий поток. Различить можно было только отдельные реплики: про проклятых фибберов, негодяев джаглеров, идиота чужака, лезущего не в свое дело, что Норден здесь неспроста, что все бред и малыш не справится (вот здесь Ваго обиделся, не такой уж он и малыш, ну, невысокий, да, но не малыш), врет он все, и снова в который раз звучали обвинения в адрес неизвестных послу фибберов и джаглеров. Где-то на заднем плане убивался Видуркис.
– Я найду вашу яблоню! – пафосно, гордо и несколько опрометчиво заявил Ваго. Он пообещал бы что угодно – уж очень хотелось послу попасть к королю. И как можно скорее. – Дайте мне три дня и я верну ее обратно!
– Ха-ха-ха-ха! – заржали разноцветные штаны. – Во дает!
– Эй, Фэт, а ведь парень справа стоит, – неожиданно заметили зеленые штаны.
– И вправду, справа, – согласились желтые рейтузы. – Ладно, посол. У вас три дня. Мы-то, может, три дня потерпим. Ну, там, проклянем пару-тройку фибберов, а так потерпим. Но за три дня управьтесь уж.
– Да, мы, так уж и быть, потерпим. Ну, благословим пару-тройку джаглеров, чего уж, – вставили зеленые штаны.
– Я Фэт, для друзей Фэтти. – Видя легкое недоумение посла, Фэт махнул рукой влево, где топорщилась высокими заборами деревня. – Староста Райтварда.
Ни тебе поклонов, ни тебе здравствуйте.
– Хотя хилый вы какой-то для спасителя. Как яблоню назад дотащите-то? – спросил хозяин зеленых штанов, недовольно хмуря брови. Затем указал вправо. – Денди я, староста Лефтварда. Если и вправду отыщете яблоню, мы, так и быть, замолвим за вас словечко перед божественным Мокси, авось и благословит.
– Нет, покорнейше благодарю, я чту другого бога. Мой бог Нох и другого для меня нет!
– Да ладно, все они там на чай к другу ходят. Разок помолитесь Мокси, он потом вашему все и передаст. Делов-то.
– И все же нет. И потом, я не спаситель. Я посол! У меня другая миссия. И раз я уже вышел из кареты и дал обещание… – Ваго задумчиво пожевал нижнюю губу, пытаясь напустить на себя суровый вид умудренного опытом сыщика. – А когда случилась… эээ… кража, вы не заметили чего-нибудь странного? Может, слышали? Подозрительные личности, непонятные звуки? Хоть что-нибудь? Что-нибудь, выходящее за рамки вашей обычной жизни?
– Нет, конечно! Ночь же была. Ну, разве что свинья у кузнеца окотилась, да у Фло близнецы родились, пройдоха Пруденс опять нам детей подменил, напрочь светлые, хоть бы второй темным был, так нет же! А такого лет десять не случалось. – Староста Райтварда принялся загибать пальцы. – Картошка морковкой взошла, Никс опять спалил крышу у соседа, не иначе топси-турви подсобили, кошка сожрала флюгер на крыше нашего судьи, моя канарейка перестала призывать души умерших предков, старая карга трактирщица весь день наливала настоящее вино. Нет, ничего странного в ту ночь не происходило. Абсолютно.
– И у нас тоже, – подтвердил Денди, ему из-за спины еще и односельчане подсказывали, – совершенно ничего. Блудный сын Лейзи вернулся, десять лет пропадал, а тут вернулся с женой, двумя детьми и третьим, и все без магического дара, позор какой, морковка взошла картошкой, асраи с болот приходила, песни пекарю пела, удивительно, что всех не перебудила, нищему Ричу наконец удалось упокоить петуха с конька крыши, а то все про далекого правителя речи заводил, про бабу какую-то, на радостях Рич открыл свой винный погреб, хорошее у него вино, крепкое. А странного нет, ничего не было.
Помолчали. Ваго – огорошено, а толпа – пытаясь вспомнить что-нибудь из ряда вон выходящее. Зомби все так же неуверенно топтался в сторонке. Каркали вороны.
– Но могу сказать точно: яблоню выкопали, – вновь заговорил Фэт и указал на яму, – лопатой.
Иногда Ваго позволял себе поразмышлять о силе человеческого разума. В данный момент яркий пример разумности был перед ним. Три примера.
– Точно лопатой?
– Точно, я совершенно в этом уверен. Лопатой!
– Господа, господа! – Ничего, решительно ничего он здесь не добьется. – Я благодарен за предоставленную информацию. Я не забуду упомянуть перед королем о вашем содействии. Но сейчас, будьте добры, уступите дорогу, меня ждет король!
– Езжайте, посол, но помните – у вас три дня. Если не справитесь, в первую очередь мы придем за вами. – Старейшины любезно улыбнулись. – Три дня, господин Ваго.
Толпа расступилась, давая путь к экипажу. Посол запрыгнул в него и уже было собирался приказать кучеру ехать дальше, как его окликнули:
– Посол, эй, посол, подождите! – К Ваго бежал Видуркис. Короткая куртка, потертые штаны, стоптанные, видавшие виды сапоги. Богачом Видуркис отнюдь не выглядел. – Возьмите меня с собой, мне тоже в Джиз надо.
Он забрался внутрь, раскинул свое длинное нескладное тело на соседнем сидении и выдохнул:
– Все, теперь можно ехать.
– Спасибо, что разрешили. – Ваго подал знак кучеру. Карета дернулась и покатила.
– Вообще-то, меня зовут Нифу Нифа, а Видуркис – это так, прозвище.
– Приятно познакомиться, господин Нифу Нифа. Вы, как я понял, родом отсюда? Правда, я не совсем разобрался, из какой именно деревни, на мага вы не похожи.
– О, я действительно родился под яблоней, – засмеялся молодой человек, – ровно между Джизом, Райтвардом и Лефтвардом. Можно сказать, что я родился нигде и везде, а лучше – посерединке.
– Аха, – крякнул Ваго и неловко замолчал.
– Моя мать, – тем временем продолжал Нифу Нифа, – отличалась повышенной экстравагантностью. Ну, все мы здесь такие. Мать из Сура, ее в Джиз отправил отец, мой дед, когда обнаружилось, что мама любит залипать. Вы когда-нибудь залипали на чем-нибудь? Вижу, что нет. Стоило матери увидеть какой-нибудь блестящий предмет, и она уже не могла от него оторваться. Спала с ним, носила на руках или, если предмет оказывался достаточно большим, сидела часами, днями подле него и гладила, гладила, гладила. Через, пару-тройку дней она залипала на чем-нибудь другом. Моя мать не отличалась постоянством, да. Однажды она залипла на витрину обувного магазина, самого большого в городе. Мама просидела возле витрины две недели. Две! Оттащить ее никому не удавалось. Она в буквальном смысле прилипла к стеклу. Теперь вы поняли, как именно моя мать залипала?
Господин Нифу Нифа снова рассмеялся, уже не стесняясь, вытянулся во весь рост. Закинул руки за голову, согнул ноги в коленях и водрузил грязные сапоги на сидение. Как уже отмечалось ранее, господин Ваго был очень воспитанным человеком. Более чем.
– Понимаете, после такого у деда был только один выход – отправить дочь в Джиз. Что он и сделал. Снабдил деньгами, двумя служанками, купил дом в столице и напрочь забыл, что у него когда-то была дочка. С глаз долой – из сердца вон, да. Уже в Джизе обнаружилось, что мама залипает не только на неодушевленные предметы, но и на очень даже одушевленные. Только в отличие от первых, от вторых может случится лишняя жизнь в животе. Так и вышло. Мама залипла на красивого щеголеватого повесу, мучила его две недели, изводила, пока кто-то не показал ей отполированное до блеска серебряное блюдо. Повеса был мгновенно забыт. Но вот святая Фазер маму не забыла. Вы наверняка в курсе, что дети, благословленные святой Фазер, всегда появлялись в неудобное для их матерей время. Всегда. Так что я – ребенок, благословленный богиней и рожденный под яблоней. Неплохо устроился, да?
– Но почему под яблоней, так далеко от города? Как ваша мать там оказалась одна, ночью?
– Ха! Моя мама залипла на медный фонарь, подвешенный позади кареты. Она за ним шла! Но не дошла: то ли действительно споткнулась о корень дерева, то ли просто пришло время, но у нее начались схватки. Мне повезло, что тогда мама рожала на земле, насквозь пропитанной магией, под деревом, рождающим магию, повезло, что само место было священным. Воистину я везучий. А так бы помер, да. Вместе с матерью.
– Но с вашей матерью все обошлось, она жива?
– Конечно, жива, упаси ее Фазер, еще как жива. Она благополучно родила, замотала меня в шаль и ушла обратно. Дома, в восемь часов ей подают завтрак в постель. А она и так уже опаздывала. Утром меня обнаружили лазутчики из обоих деревень. Они крались наворовать себе яблок, а тут я лежу. Таскали мне потом молоко, каши всякие, фрукты, маги тайком от старейшин пытались обучить магии; тут у них, конечно, ничего не вышло, но внимание-то все равно приятно. А я, как подрос, начал шататься по деревням, то в Райтварде потопчусь, то в Лефтварде. В пятнадцать собрался и рванул в город, да и там не особо задержался. Так и мотаюсь между столицей и деревнями.
– Действительно, живёте посередине, – улыбнулся Ваго, – хоть и неудобно.
– Зато весело!
– Наверное. – На самом деле, ничего веселого Ваго в этом не видел, но хотел поддержать человека, оказавшегося лишним от самого рождения.
Некоторое время они ехали в тишине. За окном мелькали деревья, дорожные столбы, два силвана, пьяный вусмерть маг, пляшущие зомби, поднятые магом, вороны, о чем-то спорящие между собой и, кажется, белка. И облака. Облака были чудесны, ослепительно белы, чисты, они неспеша плыли в сторону Джиза, цепляясь пушистыми белоснежными боками за верхушки деревьев. Два облачка зацепились за деревья настолько прочно, что неба им еще долго не видать. Ветер лениво трепал их за ватные холки. Идиллия.
– Господин Нифу Нифа, но почему яблоня? Что в ней такого?
– А? – Нифу Нифа успел задремать и вопрос, заданный так внезапно, разбудил его. – Так вы не знаете о Яблоне? Совсем ничего?
– Ну, я как-то раньше не интересовался фруктовыми деревьями, – смутился посол. – И яблоки я как-то не очень. То есть я искал в библиотеке хоть какие-то упоминания о вашем дереве, но все книги о Яблоне находились в отделе сказок.
– Хехе, я так и думал. Земля у нас здесь магическая. Волшебная. Сажаешь картошку – вырастает морковь, сажаешь морковь – всходит картошка, во второй раз сажаешь морковь в надежде на урожай картошки, а вот нет – на этот раз морковка! Местные приловчились, маги все-таки, а вот приезжим диво каждый день. Наша Яблоня умудрилась вырасти на том месте, где сходятся все магические потоки. Ничего удивительного, что яблоня оказалась не совсем деревом, и не совсем фруктовым. – Нифу Нифа хлопнул в ладоши, громко засмеялся. – Наша яблоня плодоносит магией. Волшебные яблочки, да. Съел яблочко – пополнил запас магических сил, а то и восстановил под завязку. Благодать…
Молодые люди проводили взглядом телегу, груженную метлами, клетками с летучими мышами, совами, змеями, тюками темной ткани и бутылями с чем-то вязким. Сзади на телеге что-то белело, оказалось, рекламный плакат: «6-й общегородской конкурс на лучшую домохозяйку пройдет седьмого дня мэя шестого года правления короля Гузи III (да пребудет с ним благословение братьев Пруденс, Мокси и матери их Фазер) Торопитесь! Торопитесь! Вас ожидает много интересного, особенно если вы являетесь супругом одной из участниц».
– Ну, так вот, – продолжил Нифу Нифа, – яблоня оказалась с характером. Яблоки родились отменные, но! Но! Одна половина дерева уродилась яблоками с темной магией, а вторая – с белой. Вроде бы фибберы с джаглерами должны быть счастливы…
– Погодите, погодите! – перебил Ваго. – Расскажите наконец – что за фибберы и джаглеры? Кто это?!
– Э-э-э, ну как же, чего тут не понятного, в Райтварде живут джаглеры, а в Лефтварде – фибберы.
– Но почему их по-разному называют: деревни по-одному, а жителей по-другому?
– А что, их должны называть одинаково? Конечно, их называют по-разному, чтобы всем сразу стало понятно, о ком идет речь. Не отвлекайте меня! – замахал руками господин Нифу Нифа. – Ну вот, сбился. О чем я говорил? Ах, да, фибберы и джаглеры должны бы радовать, каждому дерево угодило. Угодило-то угодило, да не так. Яблоки выросли не на той стороне. Лефтаварду достались яблоки с темной магией, а Райтварду – с белой. А у магов с дележом территории строго. Разгильдяи те еще, а вот границу, главную дорогу Чозена, с давних времен чтут. И чужое стараются не брать. По крайней мере, в открытую. А тут такая оказия. Ну, деревенские не долго думали, выкопали яблоню, перевернули, посадили обратно и сели ждать следующего года, будучи уверенными, что на это раз урожай будет правильным. Ха! Яблоня опять уродила обильно, но вновь наоборот! Яблоки со светлой магией были опять со стороны Райтварда, а с темной магией – со стороны Лефтварда. Маги в ужасе. Они не отошли еще от прошлого года, когда обмен яблоками между деревнями стоял такой, что аж в городе слышали. А тут – снова здравствуйте. Маги опять выкопали яблоню, перевернули, посадили и пошли отбивать поклоны в святилищах Пруденса и Мокси. Боги их услышали. Запомните, никогда не молитесь одновременно двум богам, господин Ваго, никогда. Они, боги, все там наверху чай за одним столом пьют, сговариваются божественные, чтоб их. Вот и братья договорились.
Нифу Нифа захихикал, достал откуда-то из-под куртки яблоко, начал с хрустом жевать. Брызги летели во все стороны.
– На следующий год яблоня опять дала богатый урожай, – размахивал яблоком Нифу Нифа. Посол Ваго едва заметно поморщился. – Все дерево в яблоках! Огромных, тугих, сочных! Но братья перемешали все яблоки! Все! Ни одного одинакового на одной ветке. Может, это и не шутка богов была, а яблоне самой надоело, что ее каждый раз пересаживают. Не знаю, но с тех пор на дереве яблоки с магией распределялись вперемешку. На сбор урожая даже из Джиза приезжали, такое представление нельзя пропустить. Праздник урожая, да. Яблоки эти – основной доход обоих деревень. Они их потом и в Сур, и в Норден продают, и королю нашему на стол подают. Король, как и я, невосприимчив к магии, над ним что колдуй, что не колдуй – все впустую. Он эти яблоки просто так ест, нравятся они ему. Очень вкусные, говорит.
– А почему... – Ваго достал белый накрахмаленный платок, резко нагнулся к Нифу Нифа, вырвал из его рук яблоко и выкинул в окно. После уже спокойно, откинувшись на спинку кресла, продолжил: – Почему нельзя было взять от дерева по саженцу и посадить каждый в своей деревне? Или воспользоваться магией, если и так вокруг одни маги.
– Умный, да? – Все еще ошарашенный выходкой посла, Нифу Нифа ответил не сразу. – Я вам что, просто так про потоки говорил, про особое место? На другом месте это была бы обычная яблоня. Ну, плодоносила бы раз в четыре года вишнями и все, никакой тебе магии. Вот так вот. Вам вообще очень повезло, что вы справа стояли, когда обещали дерево за три дня найти. Очень повезло.
– Почему повезло? Признаться, я был удивлен столь быстрым согласием старост, как только выяснилось, что я стою справа. И что бы произошло, если бы я находился слева?
– Побили бы. У нас лгунов не любят. – Нифу Нифа достал второе яблоко, но, помня судьбу первого, теперь ел аккуратно, опасливо косясь на посла. – Справа стоишь – правду говоришь, слева – врешь и не краснеешь. Традиция, понимаешь.
– Но ведь ничто не мешает соврать, даже если стоишь справа?!
– Во-о-о-т, правильно мыслите. Главное – врать так, чтобы не смогли доказать и поймать за руку. Ты, если уж соврал, стараешься становиться все время слева от собеседника, но будь готов к тому, что тот будет делать то же самое. Игра занятная, плохо будет только, если поймают.
– Побьют?
– И это тоже! А потом еще и благословят, или проклянут, а то и все сразу.
– Н-да. Мне вот что еще непонятно. – Посол задумчиво вытирал руки платком. – Яблоню украли два дня назад, два дня деревни ссорились... и что, все это время старосты бегали вокруг ямы и плакались, а толпы перекидывались молниями? И все два дня дорога была перекрыта?!
– Нет, конечно, старосты просто знали, что к нам едут послы. Вы приехали первым.
– О-о-о-. И вы тоже о приезде послов знали?
– Я? Нет-нет, что вы! – господин Нифу Нифа был сама невинность и искренность. Приложив руки к груди, повернувшись чуть вправо, чтобы лучше видеть посла, он сердечно заверил: – Я ничего не знал! Я честно страдал! Это была такая неожиданность!
– Ну да, ну да. – Господин Ваго только вздохнул. Все в этой стране сбивало с толку, все было неправильным, диким, вывернутым.
Остальную часть пути до столицы проделали молча. Нифу Нифа спал, а Ваго дремал, постоянно вскидываясь и вздрагивая. Господин посол нервничал. В Нордене родственники не всегда отсылали в Джиз детей с повышенной экстравагантностью. Это же добровольное дело каждого. Сдавать или не сдавать. Ваго был именно таким ребенком. Особенным. Ваго видел магию. Нет, магом он не был, но вот у других он ее видел. Мог сходу определить, какой масти маг, какой силы, какой мощности магический источник, а мог и сам источник найти. На месте развороченной ямы господин посол увидел обрывы магических потоков и, если наверху больше дрались словами, то там, на дне ямы, под землей, назревал иной конфликт, более опасный, чем ссора двух деревень. В недрах земли магия сворачивались в узлы, запутывалась, неправильно смешивалась. Кто-то очень неаккуратно, грубо вырвал яблоню, тем самым нарушив равновесие. И магические потоки, в отличие от людей, три дня ждать не будут. Им наплевать, справа ты стоишь или слева, врешь или говоришь искренне, они просто взорвутся и все дела. Времени было мало.
Джиз начался внезапно, неожиданно. Вот вроде бы была пустая дорога, только некоторые асраи, перепутав ночь с днем, сверкали полупрозрачными телами вдоль обочин, и о-па – уже город. Ни тебе ворот, ни тебе стен. За поворотом сразу же начинались дома и палатки с уличными торговцами.
– О, трижды Нох, какой ужас! – потрясенно воскликнул Ваго. – То есть, я хотел сказать, какой удивительный у вас город.
– Да, в первый раз все так реагируют. С непривычки город очень впечатляет.
Город с непривычки ужасал, ослеплял, оглушал! Город выглядел так, будто он изнутри взорвался. Будто здесь устроили танцы все боги разом. Будто у художника случился острый приступ бешенства, прогрессирующего невроза и ненависти к человечеству одновременно. Все в городе было чересчур. Чересчур ярко, чересчур громко, чересчур людно. Дома нависали над улицами, практически соединяясь крышами, соседи с верхних этажей спокойно могли устраивать совместную трапезу на общем подоконнике. Повсюду были цветы, ведь горшки – такой удобный аргумент в споре. Как будто в доказательство в одно из окон второго этажа высунулась женщина и со всего размаху запустила горшком в голову стоящего внизу господина. Горшок пролетел мимо, но сапоги господину изрядно обляпал. Господин отряхнул грязь с обуви, открыл зонт и остался стоять, где стоял.
– Не обращай внимания, Прити, – успокоил он белого кролика у своих ног. Белый кролик прял ушами и продолжал невозмутимо поедать камни мостовой. – Эта женщина просто не любит кроликов. А ты кушай, кушай.
Шум, гам, скрип колес, стук копыт, крики зазывал. И вдруг над улицей поплыло:
– Готовьтесь, дети нашей Фазер!!! Близится день, он уже скоро! Он приближается! Дадада! Город ожидает гибель!!!! – надрывался мужчина, закутанный в ярко-красную накидку с прорезанными проймами, подвязанную черным поясом. «Предсказатель», раскачиваясь, сидел высоко на фонаре. Там ему надрываться никто не мешал. По небу, над головой мужчины, медленно проплывала повозка, лошадь выглядела несколько удивленной, но траву продолжала жевать. – Падающий мост падет!!! Слышите тихий грохот? Это топси-турви спешат на помощь! Когда солнце остановится посередине неба, а дома перестанут отбрасывать тени, страшный час настанет!!! Возмездие близко!
– О, терпеливый Нох, кто это? Местный сумасшедший?
– Сумасшедший? Помилуй вас Фазер, это наш часокрик! Он любит заигрывать с публикой, но падение моста предсказывает точно.
– Падение моста?!
– Ну да, стоял, стоял мост, бац – и упал. Думаете, Падающий мост назвали падающим просто так? Нет! Он падает! Иногда два раза на день, иногда постоянно. Вам следует поторопиться, а то к королю не попадете. В полдень мост падет! – передразнил «предсказателя» Нифу Нифа. – Падающий мост ведет в резиденцию короля. Наш король не очень любит людей, господин Ваго. Они ему мешают не править королевством. А это раздражает. Потому мост падает. Вам лучше поторопиться. Конечно, у замка есть черный ход, но туда долго ехать – два поворота направо и один налево – вы точно тогда не успеете. Вам лучше ехать прямой дорогой. Сначала влево-влево-влево, потом поворот направо, дальше прямо-прямо, поворот налево, поворот направо, опять направо, снова направо, поворот налево, постоите немного, там великан живет, он ближе к полудню чихать начинает, надо немного переждать, ну, а дальше совсем просто – направо-налево-налево-направо и три улицы назад проедете, а то я сам немного напутал. В общем, не заблудитесь. Ориентируйтесь на панталоны. Пока-пока. Удачи!
Нифу Нифа на ходу выпрыгнул из кареты и был таков.
– Постойте… – робко окликнул Ваго, выскочив вслед за ним. – Я ничего не запомнил.
Господин посол в надежде посмотрел на кучера. Кучер сладко спал, а лошади потихоньку, вразвалочку ехали дальше по улице. Ваго вернулся в карету, благо, она ехала медленно, и догнать ее не стоило труда. Господин посол решил отдаться в руки судьбы. Будь что будет. Он устал.
Сквозь хаотичное сплетение крыш, башенок и дымоходов проглядывались вдалеке белые стены с синими полосами. (Замок был последним проектом королевы Мейсон и строился в дикой спешке. Белого кирпича постоянно не хватало, зато синего было в достатке.) На самой высокой башне развевалось нечто розовое. «По крайне мере, направление известно», – подумал Ваго.
Близился полдень.
Гузи III являлся первым королем в истории Чозена. До этого страной правили одни королевы. Давняя чозенская традиция. Одно недописанное слово в официальном документе, и все – история целого государства почти навсегда была изменена. Дело в том, что свое завещание венценосная особа пишет сама, в одиночестве, без свидетелей. А это чревато. Первая королева Чозена жила очень, очень, очень долго. Правнуки правнуков уже успели вырасти, а она все жила и правила, правила и жила. Всем надоела. Пока однажды королева не надумала писать завещание. Закрылась у себя в комнате, достала перо, чернила, бумагу, написала первые строки и умерла. Сначала родственники возрадовались, потом прочитали завещание. «Право на наследование трона имеет только королев…» Дальше шло неразборчиво. Старая карга славилась крайне плохим почерком. Но завещание есть завещание. Правда, чозенцы его восприняли буквально: с тех пор и до нынешнего времени страной правили одни только королевы, даже если некоторые из них говорили низким басом от рождения, брились по утрам и предпочитали делать детей, а не вынашивать их. Гузи становиться королевой не пожелал, ему надоела эта традиция. И во время коронации, когда он сменил на престоле королеву Мэйсон, юный правитель провозгласил себя королем Гузи III, из-за чего и прослыл злостным реформатором и попирателем традиций. Приставка «третий», по мнению короля, делала имя более солидным и весомым.
Как ни странно, но господин Ваго добрался до замка без приключений и даже успел до падения моста. Замок был огромен: чуть больше деревенского дома, но зато с тремя башнями и роскошным садом.
Во дворе раздавался еле слышный скрип мельничного колеса. Перед замком мирно паслись куры и кролики. На главной башне вместо флага, громко хлопая на ветру, развевались розовые в белый горошек панталоны. В самом замке пахло сеном и ржаными лепешками: обитатели готовились к большому королевскому ланчу. Господин Ваго поспешил в тронный зал, он опаздывал.
Король Гузи III сидел на троне и зашивал штаны.
– О, приветствую вас, господин Ваго, – поздоровался правитель и с улыбкой кивнул на штаны, – Представляете, порвались. Как доехали? Я слышал, вам дали три дня.
Служба донесений при королевском дворе работала, как полагается.
– Хорошо, благодарю. И у меня действительно три дня, чтобы найти яблоню, а не то ваши маги придут за мной.
– О, вы действительно профессионал, как мне и говорили. Только приехали в страну, и сразу за дело. Я поражен! – Король полюбовался получившимся швом, натянул брюки. – Идемте, господин Ваго, в сад. О государственных делах в тронном зале говорить не принято.
Но перед прогулкой Ваго и его величество успели принять участие в большом королевском ланче, поиграть с младшим принцем в «убей короля» (победителем вышла кроватная собачка королевы – она съела короля), поговорить с предыдущей королевой Мейсон и женой его Дикей, и лишь только затем отправились обсудить государственные дела.
В саду было хорошо: сплошные яблони, грядки с зеленью, беспорядочные ряды стриженных вересковых кустарников, маленькая мельница и пруд с гусями. И главное, там было тихо.
– М-м-м, простите, Ваше Величество, даже не знаю, как вам сказать… – мялся Ваго, смущенно теребя рукава куртки, – так неловко, все время над этим думал. Может быть, вы не заметили, но у вас на главной башне вместо флага, простите, ради Ноха, мою грубость, развеваются женские панталоны.
– Розовые в горошек?
– Д-да-а.
– Пыф, я ведь говорил главному канцлеру, чтобы вывешивал панталоны моего дядюшки. Они такие синие, особенно когда новые, прекрасно гармонируют с синими стенами замка.
– О-о-о…
Помолчали. Падающий мост снова упал, второй раз за полчаса.
– Насчет яблони...
– О да, я приложу все усилия, клянусь именем Ноха! Моя страна искренне хочет помочь в этой неприятной для вас ситуации.
– Ну, эта ситуация скорее неприятна для вас, мой дорогой господин Ваго. – Взгляд короля лучился неподдельной отеческой заботой. – А мы постараемся оказать максимальное содействие со своей стороны.
– Я рад это слышать. – Луч солнца нещадно бил прямо в левый глаз Ваго, отчего король слегка расплывался и двоился. – Я над…
Внезапно разговор был прерван шорохом и треском, идущим со стороны грядок. Остервенело продираясь сквозь низкие вересковые кусты, на мощеную садовую дорожку спиной назад вывалился молодой мужчина. В отличие от того же посла, который, казалось, состоял из одних острых углов, нарушитель был округл, в филейных частях несколько пухл, а намечающийся животик как бы намекал на неограниченную любовь хозяина к вкусной и здоровой пище. Весь в земле, без одного сапога, в мятой, не первой свежести куртке, в плохо сидящих, грязных и явно слишком узких штанах неизвестный господин производил впечатление исключительно благородного человека. Над его головой вились мелкие птички, принявшие всклокоченную кучерявую шевелюру за готовое, но бесхозное гнездо. Он в растерянности крутил головой, явно не понимая, где находится.
– Приветствую, господин Эклиг! Рад, что вы, наконец, почтили нас своим присутствием. Долго же вы ехали.
– О! Так это замок! Я на месте! – Эклиг, посол северной страны, разогнал птичек, пригладил торчащие волосы, оправил куртку, почесав левой, босой ногой правую, и радостно вскричал: – Буэнос Диас, Ваше Величество! Я рад вас видеть! Ваш город ужасен!
Неприкрытый сурский акцент делал еще более очевидным полное отсутствие у господина Эклига дипломатичности как таковой.
– Да что вы говорите?! – А вот король был дипломатом. Ну, или просто очень хорошо владел собой. – И что вас задержало в пути так долго?
– Какой-то идиот вырыл на перекрестке яму, и пока мы ее объезжали, заблудились. У вас нет ни одной прямой дороги к столице! – Здесь Ваго еле слышно застонал. – Потом я потерял карету, кучера, кошелек и в конце концов на меня упал мост. И вообще у вас…
– Знаю, знаю, на главной башне вывешены панталоны.
– Что?! Я думал это такой флаг. Нет, я имел в виду ваш парадный вход. С ним надо что-то делать! А то темно, сыро, корни торчат, земля сыплется. Очень непродуманно! И ходить там неудобно. Вот, вымазался весь, – раздосадовано закончил Эклиг. Падение моста ни для кого не проходит бесследно.
Посол Ваго издал каркающий звук и, стремительно развернувшись, удалился в яблони. Оттуда раздались возгласы, всхлипы и молитва Ноху. Через пару минут Ваго вернулся.
– Хороший у вас сад. Деревья такими ровными рядами растут. Успокаивает.
– Приятно это слышать. – Гузи III оглянулся на абсолютно хаотично посаженые деревья. – Рад, что вы оценили мои яблоньки.
– Особенно эту. – Ваго указал на роскошное большое дерево в центре сада. О да, дуб был прекрасен.
– Да, очень красивая яблоня, жемчужина сада! Только позавчера нашел. Валялась под забором.
– Ну что же, молодые люди, теперь все в сборе, – внезапно сменив тему, продолжил король. – Я думаю, вам надо объединить усилия и вместе искать яблоню. Возьмете господина Эклига под свое крыло, посол Ваго?
– А…э-э-э, кгм…
– Вот и славно, господин Ваго! Пора прощаться, у вас столько дел, столько дел!
– Но, – возмутился было посол, – мы же ничего не обсудили!
– Как это не обсудили? Мы с вами вместе поели, поиграли, полюбовались садом. Прекрасно провели время, я считаю.
– Но мы совершенно не обсудили дело, ради которого меня сюда прислали! Вы же обещали! – Голос Ваго сорвался. – Обещали оказать полное содействие! Помочь!
– Ах да, содействие, помощь, все такое. – Король приобнял за плечи взволнованного посла. – Дорогой господин Ваго... Я же могу так вас называть? Ну так вот, дорогой мой господин Ваго, видите вот эту дорожку? Видите. Сейчас вы вместе с милым господином Эклигом пойдете прямо, выйдете вот в эти двери, потом опять пойдете прямо, выйдете через главные ворота, приобнимите за плечи – вот как я вас сейчас – первого встречного и скажете со всей искренностью и душевностью: «Ах, как я рад, что вы согласились мне помочь, моя благодарность не знает границ, ваша доброта окупится сторицей!» И вам помогут! У меня очень добрые и отзывчивые подданные! Окажут любое посильное содействие, все что угодно! Главное, быстро скажите эту фразу, а то могут и догнать. Вы все поняли, мой дорогой господин Ваго?
– Всее, д-д-д-а-а.
– Вот и прекрасно! Вперед, мои юные друзья! Моя страна надеется на вас! – Король подтолкнул к выходу обоих ошеломленных послов. – Тем более, если вы облажаетесь, мне предоставится такой удобный случай переключить внимание магов на что-нибудь другое. Например, на ваши страны.
– Но, Ваше Величество, магические потоки, узлы, дыра…бабах…!!!
– Совершенно согласен! Бабах будет сильный, вам следует поторопиться!
С этим словами его величество король вытолкал послов за двери и, облегченно вздохнув, удалился доедать ржаную лепешку, оставшуюся после ланча. Больше всего на свете, после правления страной, Гузи III ненавидел вести дипломатические разговоры и решать разного рода конфликты. За него это прекрасно делали другие. Главное – правильно задать направление. А в этом деле его величество Гузи III достиг совершенства. Тем более, ему надо было распорядиться поменять розовые панталоны на более подходящие синие.
– Ээээ… господин Ваго, что будем делать? – Эклиг еще не совсем пришел в себя.
Господин Ваго ничего не ответил, он уже увидел впереди знакомую потертую куртку и рванулся вперед.
– Ах, как я рад, что вы, господин Нифу Нифа, согласились мне помочь, – затараторил посол, крепко обнимая давешнего попутчика за плечи. Тот начал стремительно бледнеть. – Моя благодарность не знает границ, ваша доброта окупится сторицей!!!
– О, пресвятая Фазер и сыновья ее, кто вас надоумил?! Король, да?! – Сказать, что Нифу Нифа был расстроен, значит, ничего не сказать. Он шумно вздохнул. – Вы меня подловили.
Ваго смущенно потупился, но при этом не спешил отпускать Нифу Нифа.
– Значит, вы мне поможете?
– А куда я денусь?! Вы только что произнесли волшебные слова. – Нифу Нифа чуть было не плакал. – Теперь я вынужден.
– Простите меня, но король велел обратиться к первому встречному. – Ваго слабо улыбнулся. Левый рукав посла соприкасался с тканью правого рукава Нифу Нифа.
– Ладно, проехали. А это кто? – спросил тот, указывая на Эклига. Эклиг в это время задумчиво крутил в руках оставшийся сапог, явно намереваясь швырнуть его в открытую дверь дома, возле которого стоял.
– Господин Эклиг! – заорал Ваго, рванулся к сурскому послу и подтащил его к Нифу Нифа. – Это сурский посол, господин Эклиг. Он немного рассеян. На него только что упал мост.
– О, я вижу. Ну что ж, нам, пожалуй, нужен Голдбрик и новые сапоги господину Эклигу. Сапоги в первую очередь. У вас же есть деньги, господин посол?
– Голдбрик? Сапоги? Ах да, сапоги. Нет, денег у господина Эклига нет. – Сурский посол подмигнул и все-таки выкинул сапог. Ваго закатил глаза. – Господин посол потерял кошелек. И карету, и кучера, и только что лишился второго сапога. У господина Эклига ничего нет.
– Замечательно, значит идем покупать сапоги, а потом к Голдбрику в «Маскулин клаб».
– А на чьи деньги мы будем покупать? О-о-о... – Ваго бросил злой взгляд в спину Эклигу. Эклиг почесался. Ничего удивительного, что две страны так долго и так непримиримо враждовали.
– И чем Голдбрик нам сможет помочь? – спросил господин Ваго после того, как были куплены сапоги и новая куртка для Эклига. Эклиг, конечно, в благодарность за такой щедрый подарок тут же умудрился потеряться. Еле нашли.
– О! Если ты чего-то не знаешь или тебе нужно что-то очень срочно узнать, следует идти к Голдбрику. Он знает все, что происходит в стране и не только в стране. Все! Надеюсь, он будет свободен и сможет нам уделить пару минут. Голдбрик очень занятой человек, – ответил Нифу Нифа, таща на веревке Эклига. Господин Эклиг внимательно слушал, но в разговоре участия не принимал. – Голдбрик нам все и расскажет. Он ведь оракул.
– Вот прямо все так и расскажет? Все? Просто так? – не верил Ваго.
– Конечно, расскажет! Просто так. За двадцать золотых.
– У меня столько нет!
– Тогда за десять.
Послеполуденное солнце вызолотило крыши, дома бросали длинные тени через улицы, пели кошки. Внезапно резко стемнело, из подворотен пополз туман, троих молодых людей буквально окутала зловещая атмосфера. На улицах стало сумеречно и таинственно. Пение кошек доносилось как будто издалека.
– О великая Сордо, что случилось? Только что день был, – удивился Эклиг.
– Ничего не случилось, мы почти пришли. «Маскулин клаб» – тайное открытое общество. Здесь всегда должно быть сумеречно, таинственно и зловеще, – сделал большие глаза Нифу Нифа. – Зааагадка, тааайна!
– Вот как...
Дома здесь тоже были серые, невзрачные, неприятные. Под ярко светящейся вывеской «Маскулин клаб» курил невысокий, плотно сбитый мужчина, закутанный в старый серый плащ. Он явно кого-то ждал, притом очень долго. Возле его правой ноги возвышалась горка пепла, доходящая курильщику до колена.
– Ба, да не уж то Видуркис! – Оракул выбросил трубку.
– Голдбрик, какая встреча! – обрадовался тот. – А мы как раз к тебе.
– Знаю. Десять золотых. – Голдбрик даром время не терял.
– Эээ, что, прямо здесь давать?! – Ваго Голдбрик не понравился. Очень.
– Ну, можно и не здесь, но там. – Оракул указал на дверь. – Это будет стоить уже пятнадцать.
– Почему?!
– Потому что там у меня репутация! Ну, так что?
– Хорошо. – Ваго достал кошелек, отсчитал десять золотых, высыпал деньги в сложенные ковшиком широкие ладони Голдбрика.
– Идемте. – Оракул распахнул двери, пропуская троицу внутрь. За дверью оказался мрачный подъезд, освещенный одинокой лампочкой без плафона. Разбитая плитка хрустела под ногами. Лестница шаталась и подозрительно поскрипывала. Было таинственно. Голдбрик распахнул одну из двух дверей на площадке. Блеснула табличка «только для мужчин». – Прошу! Добро пожаловать!
В зале царил полумрак, лампы заливали помещение ровным, но тусклым красным светом. Посреди зала стояла женщина и демонстрировала чулки. Отовсюду слышался женский смех, жаркие споры о посевах пшеницы, дурной моде, невоспитанной молодежи, новом любовнике канцлера, политических репрессиях, в левом углу громко обсуждали мужчин, у окна играли в вист. Порхали юбки. В правом, самом темном, углу, компания женщин уселась в кружок, по рукам ходила шляпа. Дым стоял коромыслом, душно пахло розами и еще чем-то приторно-сладким. Женщины были везде. Вошедшие ошарашено молчали.
– Ой, не та дверь. Прощу прощения. Господа, нам сюда. – Голдбрик закрыл первую дверь, открыл вторую. Блеснула табличка «только для мужчин».
В зале царил полумрак. Посреди зала стоял мужчина и демонстрировал чулки. Отовсюду слышался мужской смех, жаркие споры о посевах пшеницы, дурной моде, невоспитанной молодежи, новой любовнице канцлера, политических репрессиях, в левом углу громко обсуждали женщин, у окна играли в вист. Порхали юбки. В правом, самом темном, углу, компания мужчин уселась в кружок, по рукам ходила бутылка, огромная, тисненая золотом книга и баранья нога. Дым стоял коромыслом, остро пахло табаком и пивом. Вошедшие вздохнули и оживились.
– Ну вот, теперь все правильно.
Голдбрик поманил гостей вглубь комнаты. В левом углу стоял круглый стол, крытый зеленой скатертью, казавшейся коричневой в красном свете ламп, на столе поблескивал прозрачным боком хрустальный шар с золотой пылью внутри. За крепким яблоневым стулом находилась ширма. Из-под ширмы торчали сапоги.
– Присаживайтесь господа.
Сели. Ваго мялся, мялся, но все же не выдержал и спросил:
– Уважаемый Голдбрик, а что делали женщины в той комнате? Я видел, как они передавали по кругу шляпу...
– А это читательский клуб. Литературный вечер такой. Называется «записки без подписи». Собирается группа, садится в кружок и пишет кляузы, жалобы, все, что их раздражает в соседке, матери или там в подруге подруги. Хорошее тоже могут написать, конечно, но редко. Затем записки бросают в шляпу, перемешивают и по одной зачитывают вслух. Жутко веселое занятие. Буквально дней семь назад в пылу веселья избили чтицу.
– Теперь ясно. – Ваго мысленно возблагодарил Ноха за то, что в его стране подобных игр нет. От табачного дыма начали слезиться глаза. Здесь было слишком шумно.
– Итак, господа, начнем. – Голдбрик натянул на себя мантию в золотых звездах, колпак, смахивающий на ночной, и таинственно-просветленное выражение лица, подходящее случаю. Оракул затянул монотонную песню на одной тягучей низкой ноте. Руки в золотых тяжелых кольцах мелькали над хрустальным шаром, золотая пыль взлетала и опадала, ширма позади оракула зашевелилась.
– О, духи, что покинули свои тела! Призраки, витающие в воздухе, видящие то, что сокрыто от глаз человека, ответьте! – Оракул ударил шаром по столу.
– Мы слышим вас, спрашивайте! – ответили духи и закашлялись. В помещении было очень душно.
– О, невидимые, как нам найти потерянную яблоню? Какой нечестивец приложил к этому руку?
– Ну и вопросы! Откуда я знаю?! Я вам что, всевидящее око Фазер, что ли?!
Оракул пнул ширму. Ширма слегка согнулась. Духи сразу стали более сговорчивыми:
– Ищите синекнижника!
– Так он же, как в седьмой раз неудачно женился, так и пропал совсем. Лет сто о нем ничего неизвестно, – обеспокоено вскричал Нифу Нифа. – Где нам его искать-то?
– Все равно ищите! Герр Тротц знает! Карта у него! Все, я пошел! – Резко отдернув ширму, из ниши вышел усталый сгорбившийся старец и удалился.
– Эээээ… – Ваго проследил взглядом за стремительно удаляющимся «призраком». – Ээээ?..
– Ну вот, духи были сегодня благосклонны к вам, – как ни в чем не бывало продолжил Голдбрик. – Сегодня они разговорчивы как никогда.
– Благосклонны?! Ваш так называемый дух более чем материален!!!
– Ну, с кем не бывает. Духи они такие, разные, – невозмутимо ответил оракул.
– Голдбрик! – Ваго начал угрожающе подниматься из-за стола. – Да что вы себе позв…
– Большое спасибо за помощь, оракул. – Нифу Нифа быстро вскочил, схватил Ваго за руку и потащил к выходу. Следом за ними волочил стул Эклиг. Ему понравилось говорить с духами. – Мы пошли. До встречи!
Голдбрик кивнул и помахал ручкой. Свои десять золотых он отработал честно, хоть и быстро.
На улице же господин Ваго, вырвавшись из рук Нифу Нифа, принялся яростно бушевать и негодовать.
– Балаган! Оракул – шарлатан! Нифу Нифа, возвращайте мои деньги, вы привели меня к шарлатану! Да что это такое! Я думал, это приличное место, цивилизованный город, а тут врут на каждом шагу! Это помощь, по-вашему?! – Господин посол метался по переулку. За ним сверху, из окон двух комнат «Маскулин клаб», заинтересованно наблюдали и даже подбадривали. Женщины звали к себе. Мужчины предлагали баранью ногу. Ваго вскинул голову, разразился очередной тирадой, резко развернулся и быстро зашагал прочь. Грохоча стулом, Эклиг бросился следом. Нифу Нифа закурил трубку, покачал головой и неспеша пошел догонять.
Вечерело.
(продолжение в комментариях)
Тема: Третий лишний
Автор: mda_a_a_a
Бета: Terra Nova
Краткое содержание: Мир, где третьи дети в семье отнюдь не желанны и даже, можно сказать, лишние.
Три страны. Из-за одного досадного происшествия в третье государство посылают двух неопытных, совершенно не подготовленных, ничего не знающих о стране специалистов.
читать дальшеСловарь
Названия
Сур (исп. sur) – южная
Норден (нем. Norden) – север
Чозен (англ. chosen) – избранный
Райтвард (англ. rightward) – направо
Лефтвард (англ. leftward) – слева, по левую руку; влево, налево
Джиз (англ. Jees) – близкое к «мама дорогая»
Синоуси (англ. see-no see) – видишь-не видишь
Фуллджаз (англ. full jazz) – живость, энергия; яркие краски; пестрота
Хеллэндгон (англ. «hell and gone») – у черта на рогах
фибберы (англ. fibber) – враль, выдумщик
джаглеры (англ. juggler) – жулик, мошенник, обманщик, плут
Атта является одной из самых посещаемых пещер Германии – за год под землю спускается до 350 000 человек.
Имена
Гузи (англ.goosey) – дурачок
Нифу Нифа; Видуркис (исп. ni fu ni fa; литовский. vidurkis) – середина на половину; средняя
Ваго (исп. vago) – лентяй, бездельник, лодырь, разгильдяй
Эклиг (нем. eklig) – придирчивый, педантичный
Эрнест (англ. earnest) – серьёзный; основательный, нелегкомысленный
Констанси (англ. constancy) – неизменность, неизменяемость, устойчивость
Гегентейль Тротц (нем. gegenteil; trotz) – противоположность; несмотря на, вопреки
Гатси (англ. Gutsy) – бесстрашный, дерзкий; отчаянный, смелый, храбрый
Фелла (англ. Fella) – дружбан
Цуфал (нем.Zufall) – случай
Голдбрик (англ. Goldbrick) – подделка, фальшивка; сленг. уродина, квазимордина, страшила
Божества
Нох (нем. noch) – ещё; по-прежнему; всё ещё
Фазер (англ. father) – отец
Сордо (исп. sordo) – глухой
Топси-турви (англ. topsy-turvy) – шиворот-навыворот
Пруденс (англ. prudence) – благоразумие
Мокси (англ. moxie) – смелость, отвага; дерзость, решимость
Кандор (англ. candor) – доброта; доброжелательность
Асраи – в шотландском фольклоре водяные фейри. Робкие, застенчивые, они обитают на дне моря и в глубоких озерах. На поверхность асраи поднимаются раз в сто лет, чтобы полюбоваться лунным светом. На солнце они испаряются, от них остается лишь крохотная лужица. Главный враг асраи – человек: эти маленькие существа в женском облике настолько прекрасны, что люди не могут удержаться от искушения схватить их.
Бывают такие вещи, которые вроде бы не нужны, мешают, жмут и даже безмерно раздражают, но с ними, увы, легче смириться, чем избавиться раз и навсегда. Примеров привести можно уйму. Башмаки с неудобной колодкой, жесткие, невзрачные, а вот не выкинешь, потому что единственная пара и денег на другие нет. Невкусная еда, грязь в доме, одежда в дырках и дурацкие занавески, а не избавишься, потому что жена – это на всю жизнь и на следующую тоже. Плохая речь, неправильный прикус и жуткое косоглазие – наследственность, что может быть хуже!
Вот таким вот неудобным башмаком, нерадивой женой и плохой наследственностью являлся Чозен для Норден и Сур. Маленькая страна между двумя могущественными державами. Кость в горле, камушек в жерновах: Чозен очень и очень мешал соседям воевать между собой. Казалось бы, для таких могучих держав подобная кроха на один зуб, раздавить – как раз плюнуть. А вот и нет. Чозен оказался именно той неприятностью, с которой легче смириться, чем избавиться. И все из-за магов. Белые, черные, алхимики и просто сумасшедшие от магии рождались только там, в Чозене. Крошечная, третья-лишняя во всех смыслах, состоящая из одной дороги, двух деревень и города страна диктовала, требовала и настаивала на своем, будто сверхдержавой была именно она. Вернее, могла бы диктовать, но королю Чозена заниматься такой чепухой было лень и недосуг. Неудобная страна этот Чозен.
Рождение магов тоже происходило не просто так, а даже в некоторой степени закономерно. В Райтварде рождались одни темные маги, а в Лефтварде, соответственно, белые. Конечно, иногда боги проявляли чувство юмора, и маги рождались не в тех деревнях. Детей жалко, зато какой повод поддеть соседа.
Деревни разделяла лишь главная дорога, которая пересекала единственный в стране перекресток, и дальше бежала к городу Джиз, столице Чозена. Туда, в Джиз, сливали неликвид.
Ваш старший сын, вампир из древнего рода, отказывается пить кровь, поддавшись влиянию тайной открытой секты глаттонистов, которая исповедует путь агрессивного вегетарианства, якобы очищающий душу? Джиз его ждет! Ваш муж начал вышивать крестиком и выть по ночам, как самый распоследний оборотень? Даже если он действительно оборотень, это не дает ему права грызть ножки мебели и устраивать концерты под окнами. Врата Джиза открыты! Ваша дочь предпочитает играть в солдатики, коллекционирует ржавые ножи и заявляет, что они ужасно милые, к тому же начинает предъявлять права на женщин? Пока не поздно, отправляйте ее в Джиз и честь семьи будет спасена! Жена мешает привести любовницу? Придумайте вашей благоверной странность и отправляйте ее в Джиз! Сын покойного мужа мешает получить наследство? Джиз – вот ответ! Вы третий ребенок в семье? Ничего не делайте, вы и так туда попадете. Джиз любит «не таких» людей, лишних людей, неправильных, людей со странностями или – более тактичный вариант – людей с повышенной экстравагантностью. Правда, никто и никогда не спрашивал, а хотят ли сами отсылаемые навсегда уезжать из дома. Население Норден и Сур было не только весьма благовоспитанно, но и крайне консервативно. О населении Чозена такое сказать никому в голову бы не пришло.
Но два дня назад Чозен начал, как тот старый башмак, активно и особенно рьяно натирать мозоли соседям. Дело в том, что две деревни поссорились. С главного и единственного перекрестка страны украли яблоню. Нагло сперли, можно сказать. Впервые в истории трех стран конфликт готовился перерасти из мелкой бытовой ссоры в скандал с мировым размахом. Потому что маги, да. Тут было о чем беспокоиться. Южная, жаркая климатом, но не характером Норден, едва услышав об инциденте, сразу же выслала с дипломатической миссией своего лучшего специалиста, хладнокровного и несколько чрезмерно здравомыслящего господина Ваго. Своим нетипичным для норденцев именем Ваго был обязан двоюродной бабушке, которая славилась проказливым и вздорным нравом. Она первой добралась до городской мэрии, где вовсю повеселилась над метрикой своего двоюродного внука, подарив ему не только сурское имя, но и много чего другого, о чем Ваго до сих пор предпочитает молчать. Итак, второго дня первого месяца лета новоиспеченный посол выехал в Чозен. Стоял душный засушливый децембр.
Сур, северная, вьюжная, но широко известная своим несдержанным в плане темперамента народом, со своей стороны также выслала представителя – разгильдяя, весьма и весьма рассеянного и несерьезного господина Эклига, у которого в родственниках, как ни странно, тоже имелась двоюродная бабушка со вздорным характером, любящая пошутить. Она также первой из семьи добралась до городской мэрии. Все двоюродные бабушки одинаковы. Эклига в Чозен собирали всей семьей, даже пригласили городского мага, дабы тот наложил заклинание «непотери» на самые необходимые вещи: карету, обувь, плащ, кошелек и верного слугу Пелусу. Доблестный Эклиг имел дурную привычку их терять. Впрочем, заклинание не помогло. Как только господин посол отъехал от дома, он сей же час умудрился лишиться верного слуги Пелусы. В Чозен посол уехал один. Падал снег. В Суре только-только начиналась зима, в силу входил первый месяц – джунио.
Чозен встретил Ваго ямой, толпой и причитаниями. На перекрестке, где сходятся четыре дороги и, откуда, собственно, ведет единственная дорога на столицу, зияла глубокая черная яма. Вокруг нее с причитаниями и подвываниями бегало двое престранного вида мужчин. Один – толстый, высокий, слегка сутулый, неловкий в движениях, в тулупе мехом наружу и ядовито-зеленых штанах, пышно расшитых золотой канителью с каменьями, второй – худой, как скелет, маленький, со всклокоченными волосами, в съехавшем набок ночном колпаке, в ночной же сорочке на голое тело, зато в рейтузах канареечного цвета, отороченных понизу красным, но босиком. Глядеть на их мельтешение было больно и даже опасно для зрения. Чуть дальше, за спинами мужчин, две толпы справа и слева от дороги самозабвенно, от всей души яростно орали друг на друга. Некоторые для пущей аргументации держали в руках лопаты и вилы, испещренные заклинаниями по всей поверхности. Время от времени над обеими толпами мелькали молнии. В сторонке скромно топталось зомби. Дискуссия находилась в самом разгаре и проехать мимо нее никакой возможности не было. Экипаж остановился.
– Моя яблонька! – причитали зеленые штаны.
– Мое деревце! – выли желтые рейтузы.
– Отдай-не ваше-ваше-Пруденса на вас нет-прокляну-именем Мокси, заклинаю, отдайте яблоню-дурак, не размахивай лопатой-сожгу-благословлю-всю жизнь святым будешь-зомби давненько на обед к вам не приходили-да мы ж тебя излечим по самое немогу-век не помрешь!!!! – гудела неистово толпа с двух сторон. Галдеж стоял такой, что уши закладывало. И над всем этим лебединой песней неслось:
– Моя яблонька, кормилица на-а-а-аша!!! Все эти-и-и фибберы, они сперли!!! Не будет им покоя!
– Яблоня ты моя, где сейчас пропадаешь, несчастная ты моя, дерево ты мо-о-о-о-е! Да падет проклятье на джаглеров за содеянное ими!!!
– Мой родно-о-о-ой до-о-ом! – вдруг взвыл третий, новый, голос.
– Видуркис, имей совесть, какой родной дом?! – вскинулись плакальщики, да и толпа приутихла.
– Ну как же, я же здесь родился, под яблоней, вот. – Молодой человек, которого назвали Видуркисом, глазами, полными слез, глядел в яму, заламывая руки. – Моя мама съела с дерева яблоко и тут же родила.
– Твоя мать зацепилась за корень и упала, оттого и родила, а не от яблока. Не клевещи на яблоню! – Обладатель желтых рейтуз, грозно выпятив живот, тыкал пальцем в грудь парню, его ночная сорочка вздувалась и хлопала на ветру. – То, что ты родился на дороге ночью, под яблоней – это еще не аргумент и не повод!!! Это моя яблоня! Нечего всяким бездомным к моей яблоньке примазываться!
– Нет, моя!!! – Зеленые рейтузы блеснули золотом. – Она моя!!!!
– Нет, моя!!! Ябло-о-онька-а-а!!!
– Моя!!! Корм-и-и-лица-а-а!!!
– Моя оби-и-итель!!!
– Ябло-о-о-онька!!!
– Дере-е-е-евце!!!!
– Родно-о-о-ой очаг!!!
Когда причитания пошли на десятый круг и молнии начали мелькать чаще, железная, казалось бы, выдержка изменила послу Ваго. Он вышел из кареты.
– Здравствуйте, простите покорно, господа, но не могли бы вы уступить дорогу? Мне срочно нужно в Джиз, меня ждет король!
– Ишь, еще ничего не сделал, а уже прощения просит! – В этот раз обладатели разноцветных штанов были единодушны. – Горе у нас, не видите, езжайте другой дорогой!
– Так нет же другой дороги!
– Это ваши проблемы, господин.
Спорщики отвернулись. Возобновился ор, вопли и махание лопатами.
– Нет-нет, погодите, вы не понимаете, мне срочно надо к королю! – Посол старался перекричать толпу. Одна мысль не давала покоя Ваго, даже, можно сказать, пугала: если такое творится в деревнях на въезде в страну, что же его ждет в самой столице? Стоило призадуматься. – Я как раз еду к королю по поводу яблони. Моя страна желает помочь вашей решить эту проблему! В ваших же интересах пропустить меня!
Над дорогой установилась тишина. Гулкая, внезапная, всеобъемлющая. Даже мухи перестали жужжать.
– О как! Что, правда, что ли?! Вы найдете яблоню?! – закричали одновременно плакальщики, все трое. – Такой столичный хлыщ – и найдет?! Небось, врет!
– За этим меня и прислали! Посол Ваго к вашим услугам.
Как бы патетично и напыщенно это ни звучало, но Ваго был действительно уверен в своих словах, так же, как был уверен в идеальном состоянии своей обуви или кареты. У педантичного аккуратиста Ваго иначе быть не могло. И мысли не допускалось. Все находилось под безупречным контролем и работало, как часы. К большой досаде посла только от самой жизни и человечества в целом он никак не мог добиться совершенства. Человечество раз за разом его разочаровывало. Но в данный момент господин Ваго упускал еще кое-что важное. Он приехал в Чозен. Здесь ни в чем никогда нельзя быть уверенным.
Вдруг толпа заговорила вся разом, неразборчиво, будто выплевывая из себя слова, сливая звуки в один возмущенный бурлящий поток. Различить можно было только отдельные реплики: про проклятых фибберов, негодяев джаглеров, идиота чужака, лезущего не в свое дело, что Норден здесь неспроста, что все бред и малыш не справится (вот здесь Ваго обиделся, не такой уж он и малыш, ну, невысокий, да, но не малыш), врет он все, и снова в который раз звучали обвинения в адрес неизвестных послу фибберов и джаглеров. Где-то на заднем плане убивался Видуркис.
– Я найду вашу яблоню! – пафосно, гордо и несколько опрометчиво заявил Ваго. Он пообещал бы что угодно – уж очень хотелось послу попасть к королю. И как можно скорее. – Дайте мне три дня и я верну ее обратно!
– Ха-ха-ха-ха! – заржали разноцветные штаны. – Во дает!
– Эй, Фэт, а ведь парень справа стоит, – неожиданно заметили зеленые штаны.
– И вправду, справа, – согласились желтые рейтузы. – Ладно, посол. У вас три дня. Мы-то, может, три дня потерпим. Ну, там, проклянем пару-тройку фибберов, а так потерпим. Но за три дня управьтесь уж.
– Да, мы, так уж и быть, потерпим. Ну, благословим пару-тройку джаглеров, чего уж, – вставили зеленые штаны.
– Я Фэт, для друзей Фэтти. – Видя легкое недоумение посла, Фэт махнул рукой влево, где топорщилась высокими заборами деревня. – Староста Райтварда.
Ни тебе поклонов, ни тебе здравствуйте.
– Хотя хилый вы какой-то для спасителя. Как яблоню назад дотащите-то? – спросил хозяин зеленых штанов, недовольно хмуря брови. Затем указал вправо. – Денди я, староста Лефтварда. Если и вправду отыщете яблоню, мы, так и быть, замолвим за вас словечко перед божественным Мокси, авось и благословит.
– Нет, покорнейше благодарю, я чту другого бога. Мой бог Нох и другого для меня нет!
– Да ладно, все они там на чай к другу ходят. Разок помолитесь Мокси, он потом вашему все и передаст. Делов-то.
– И все же нет. И потом, я не спаситель. Я посол! У меня другая миссия. И раз я уже вышел из кареты и дал обещание… – Ваго задумчиво пожевал нижнюю губу, пытаясь напустить на себя суровый вид умудренного опытом сыщика. – А когда случилась… эээ… кража, вы не заметили чего-нибудь странного? Может, слышали? Подозрительные личности, непонятные звуки? Хоть что-нибудь? Что-нибудь, выходящее за рамки вашей обычной жизни?
– Нет, конечно! Ночь же была. Ну, разве что свинья у кузнеца окотилась, да у Фло близнецы родились, пройдоха Пруденс опять нам детей подменил, напрочь светлые, хоть бы второй темным был, так нет же! А такого лет десять не случалось. – Староста Райтварда принялся загибать пальцы. – Картошка морковкой взошла, Никс опять спалил крышу у соседа, не иначе топси-турви подсобили, кошка сожрала флюгер на крыше нашего судьи, моя канарейка перестала призывать души умерших предков, старая карга трактирщица весь день наливала настоящее вино. Нет, ничего странного в ту ночь не происходило. Абсолютно.
– И у нас тоже, – подтвердил Денди, ему из-за спины еще и односельчане подсказывали, – совершенно ничего. Блудный сын Лейзи вернулся, десять лет пропадал, а тут вернулся с женой, двумя детьми и третьим, и все без магического дара, позор какой, морковка взошла картошкой, асраи с болот приходила, песни пекарю пела, удивительно, что всех не перебудила, нищему Ричу наконец удалось упокоить петуха с конька крыши, а то все про далекого правителя речи заводил, про бабу какую-то, на радостях Рич открыл свой винный погреб, хорошее у него вино, крепкое. А странного нет, ничего не было.
Помолчали. Ваго – огорошено, а толпа – пытаясь вспомнить что-нибудь из ряда вон выходящее. Зомби все так же неуверенно топтался в сторонке. Каркали вороны.
– Но могу сказать точно: яблоню выкопали, – вновь заговорил Фэт и указал на яму, – лопатой.
Иногда Ваго позволял себе поразмышлять о силе человеческого разума. В данный момент яркий пример разумности был перед ним. Три примера.
– Точно лопатой?
– Точно, я совершенно в этом уверен. Лопатой!
– Господа, господа! – Ничего, решительно ничего он здесь не добьется. – Я благодарен за предоставленную информацию. Я не забуду упомянуть перед королем о вашем содействии. Но сейчас, будьте добры, уступите дорогу, меня ждет король!
– Езжайте, посол, но помните – у вас три дня. Если не справитесь, в первую очередь мы придем за вами. – Старейшины любезно улыбнулись. – Три дня, господин Ваго.
Толпа расступилась, давая путь к экипажу. Посол запрыгнул в него и уже было собирался приказать кучеру ехать дальше, как его окликнули:
– Посол, эй, посол, подождите! – К Ваго бежал Видуркис. Короткая куртка, потертые штаны, стоптанные, видавшие виды сапоги. Богачом Видуркис отнюдь не выглядел. – Возьмите меня с собой, мне тоже в Джиз надо.
Он забрался внутрь, раскинул свое длинное нескладное тело на соседнем сидении и выдохнул:
– Все, теперь можно ехать.
– Спасибо, что разрешили. – Ваго подал знак кучеру. Карета дернулась и покатила.
– Вообще-то, меня зовут Нифу Нифа, а Видуркис – это так, прозвище.
– Приятно познакомиться, господин Нифу Нифа. Вы, как я понял, родом отсюда? Правда, я не совсем разобрался, из какой именно деревни, на мага вы не похожи.
– О, я действительно родился под яблоней, – засмеялся молодой человек, – ровно между Джизом, Райтвардом и Лефтвардом. Можно сказать, что я родился нигде и везде, а лучше – посерединке.
– Аха, – крякнул Ваго и неловко замолчал.
– Моя мать, – тем временем продолжал Нифу Нифа, – отличалась повышенной экстравагантностью. Ну, все мы здесь такие. Мать из Сура, ее в Джиз отправил отец, мой дед, когда обнаружилось, что мама любит залипать. Вы когда-нибудь залипали на чем-нибудь? Вижу, что нет. Стоило матери увидеть какой-нибудь блестящий предмет, и она уже не могла от него оторваться. Спала с ним, носила на руках или, если предмет оказывался достаточно большим, сидела часами, днями подле него и гладила, гладила, гладила. Через, пару-тройку дней она залипала на чем-нибудь другом. Моя мать не отличалась постоянством, да. Однажды она залипла на витрину обувного магазина, самого большого в городе. Мама просидела возле витрины две недели. Две! Оттащить ее никому не удавалось. Она в буквальном смысле прилипла к стеклу. Теперь вы поняли, как именно моя мать залипала?
Господин Нифу Нифа снова рассмеялся, уже не стесняясь, вытянулся во весь рост. Закинул руки за голову, согнул ноги в коленях и водрузил грязные сапоги на сидение. Как уже отмечалось ранее, господин Ваго был очень воспитанным человеком. Более чем.
– Понимаете, после такого у деда был только один выход – отправить дочь в Джиз. Что он и сделал. Снабдил деньгами, двумя служанками, купил дом в столице и напрочь забыл, что у него когда-то была дочка. С глаз долой – из сердца вон, да. Уже в Джизе обнаружилось, что мама залипает не только на неодушевленные предметы, но и на очень даже одушевленные. Только в отличие от первых, от вторых может случится лишняя жизнь в животе. Так и вышло. Мама залипла на красивого щеголеватого повесу, мучила его две недели, изводила, пока кто-то не показал ей отполированное до блеска серебряное блюдо. Повеса был мгновенно забыт. Но вот святая Фазер маму не забыла. Вы наверняка в курсе, что дети, благословленные святой Фазер, всегда появлялись в неудобное для их матерей время. Всегда. Так что я – ребенок, благословленный богиней и рожденный под яблоней. Неплохо устроился, да?
– Но почему под яблоней, так далеко от города? Как ваша мать там оказалась одна, ночью?
– Ха! Моя мама залипла на медный фонарь, подвешенный позади кареты. Она за ним шла! Но не дошла: то ли действительно споткнулась о корень дерева, то ли просто пришло время, но у нее начались схватки. Мне повезло, что тогда мама рожала на земле, насквозь пропитанной магией, под деревом, рождающим магию, повезло, что само место было священным. Воистину я везучий. А так бы помер, да. Вместе с матерью.
– Но с вашей матерью все обошлось, она жива?
– Конечно, жива, упаси ее Фазер, еще как жива. Она благополучно родила, замотала меня в шаль и ушла обратно. Дома, в восемь часов ей подают завтрак в постель. А она и так уже опаздывала. Утром меня обнаружили лазутчики из обоих деревень. Они крались наворовать себе яблок, а тут я лежу. Таскали мне потом молоко, каши всякие, фрукты, маги тайком от старейшин пытались обучить магии; тут у них, конечно, ничего не вышло, но внимание-то все равно приятно. А я, как подрос, начал шататься по деревням, то в Райтварде потопчусь, то в Лефтварде. В пятнадцать собрался и рванул в город, да и там не особо задержался. Так и мотаюсь между столицей и деревнями.
– Действительно, живёте посередине, – улыбнулся Ваго, – хоть и неудобно.
– Зато весело!
– Наверное. – На самом деле, ничего веселого Ваго в этом не видел, но хотел поддержать человека, оказавшегося лишним от самого рождения.
Некоторое время они ехали в тишине. За окном мелькали деревья, дорожные столбы, два силвана, пьяный вусмерть маг, пляшущие зомби, поднятые магом, вороны, о чем-то спорящие между собой и, кажется, белка. И облака. Облака были чудесны, ослепительно белы, чисты, они неспеша плыли в сторону Джиза, цепляясь пушистыми белоснежными боками за верхушки деревьев. Два облачка зацепились за деревья настолько прочно, что неба им еще долго не видать. Ветер лениво трепал их за ватные холки. Идиллия.
– Господин Нифу Нифа, но почему яблоня? Что в ней такого?
– А? – Нифу Нифа успел задремать и вопрос, заданный так внезапно, разбудил его. – Так вы не знаете о Яблоне? Совсем ничего?
– Ну, я как-то раньше не интересовался фруктовыми деревьями, – смутился посол. – И яблоки я как-то не очень. То есть я искал в библиотеке хоть какие-то упоминания о вашем дереве, но все книги о Яблоне находились в отделе сказок.
– Хехе, я так и думал. Земля у нас здесь магическая. Волшебная. Сажаешь картошку – вырастает морковь, сажаешь морковь – всходит картошка, во второй раз сажаешь морковь в надежде на урожай картошки, а вот нет – на этот раз морковка! Местные приловчились, маги все-таки, а вот приезжим диво каждый день. Наша Яблоня умудрилась вырасти на том месте, где сходятся все магические потоки. Ничего удивительного, что яблоня оказалась не совсем деревом, и не совсем фруктовым. – Нифу Нифа хлопнул в ладоши, громко засмеялся. – Наша яблоня плодоносит магией. Волшебные яблочки, да. Съел яблочко – пополнил запас магических сил, а то и восстановил под завязку. Благодать…
Молодые люди проводили взглядом телегу, груженную метлами, клетками с летучими мышами, совами, змеями, тюками темной ткани и бутылями с чем-то вязким. Сзади на телеге что-то белело, оказалось, рекламный плакат: «6-й общегородской конкурс на лучшую домохозяйку пройдет седьмого дня мэя шестого года правления короля Гузи III (да пребудет с ним благословение братьев Пруденс, Мокси и матери их Фазер) Торопитесь! Торопитесь! Вас ожидает много интересного, особенно если вы являетесь супругом одной из участниц».
– Ну, так вот, – продолжил Нифу Нифа, – яблоня оказалась с характером. Яблоки родились отменные, но! Но! Одна половина дерева уродилась яблоками с темной магией, а вторая – с белой. Вроде бы фибберы с джаглерами должны быть счастливы…
– Погодите, погодите! – перебил Ваго. – Расскажите наконец – что за фибберы и джаглеры? Кто это?!
– Э-э-э, ну как же, чего тут не понятного, в Райтварде живут джаглеры, а в Лефтварде – фибберы.
– Но почему их по-разному называют: деревни по-одному, а жителей по-другому?
– А что, их должны называть одинаково? Конечно, их называют по-разному, чтобы всем сразу стало понятно, о ком идет речь. Не отвлекайте меня! – замахал руками господин Нифу Нифа. – Ну вот, сбился. О чем я говорил? Ах, да, фибберы и джаглеры должны бы радовать, каждому дерево угодило. Угодило-то угодило, да не так. Яблоки выросли не на той стороне. Лефтаварду достались яблоки с темной магией, а Райтварду – с белой. А у магов с дележом территории строго. Разгильдяи те еще, а вот границу, главную дорогу Чозена, с давних времен чтут. И чужое стараются не брать. По крайней мере, в открытую. А тут такая оказия. Ну, деревенские не долго думали, выкопали яблоню, перевернули, посадили обратно и сели ждать следующего года, будучи уверенными, что на это раз урожай будет правильным. Ха! Яблоня опять уродила обильно, но вновь наоборот! Яблоки со светлой магией были опять со стороны Райтварда, а с темной магией – со стороны Лефтварда. Маги в ужасе. Они не отошли еще от прошлого года, когда обмен яблоками между деревнями стоял такой, что аж в городе слышали. А тут – снова здравствуйте. Маги опять выкопали яблоню, перевернули, посадили и пошли отбивать поклоны в святилищах Пруденса и Мокси. Боги их услышали. Запомните, никогда не молитесь одновременно двум богам, господин Ваго, никогда. Они, боги, все там наверху чай за одним столом пьют, сговариваются божественные, чтоб их. Вот и братья договорились.
Нифу Нифа захихикал, достал откуда-то из-под куртки яблоко, начал с хрустом жевать. Брызги летели во все стороны.
– На следующий год яблоня опять дала богатый урожай, – размахивал яблоком Нифу Нифа. Посол Ваго едва заметно поморщился. – Все дерево в яблоках! Огромных, тугих, сочных! Но братья перемешали все яблоки! Все! Ни одного одинакового на одной ветке. Может, это и не шутка богов была, а яблоне самой надоело, что ее каждый раз пересаживают. Не знаю, но с тех пор на дереве яблоки с магией распределялись вперемешку. На сбор урожая даже из Джиза приезжали, такое представление нельзя пропустить. Праздник урожая, да. Яблоки эти – основной доход обоих деревень. Они их потом и в Сур, и в Норден продают, и королю нашему на стол подают. Король, как и я, невосприимчив к магии, над ним что колдуй, что не колдуй – все впустую. Он эти яблоки просто так ест, нравятся они ему. Очень вкусные, говорит.
– А почему... – Ваго достал белый накрахмаленный платок, резко нагнулся к Нифу Нифа, вырвал из его рук яблоко и выкинул в окно. После уже спокойно, откинувшись на спинку кресла, продолжил: – Почему нельзя было взять от дерева по саженцу и посадить каждый в своей деревне? Или воспользоваться магией, если и так вокруг одни маги.
– Умный, да? – Все еще ошарашенный выходкой посла, Нифу Нифа ответил не сразу. – Я вам что, просто так про потоки говорил, про особое место? На другом месте это была бы обычная яблоня. Ну, плодоносила бы раз в четыре года вишнями и все, никакой тебе магии. Вот так вот. Вам вообще очень повезло, что вы справа стояли, когда обещали дерево за три дня найти. Очень повезло.
– Почему повезло? Признаться, я был удивлен столь быстрым согласием старост, как только выяснилось, что я стою справа. И что бы произошло, если бы я находился слева?
– Побили бы. У нас лгунов не любят. – Нифу Нифа достал второе яблоко, но, помня судьбу первого, теперь ел аккуратно, опасливо косясь на посла. – Справа стоишь – правду говоришь, слева – врешь и не краснеешь. Традиция, понимаешь.
– Но ведь ничто не мешает соврать, даже если стоишь справа?!
– Во-о-о-т, правильно мыслите. Главное – врать так, чтобы не смогли доказать и поймать за руку. Ты, если уж соврал, стараешься становиться все время слева от собеседника, но будь готов к тому, что тот будет делать то же самое. Игра занятная, плохо будет только, если поймают.
– Побьют?
– И это тоже! А потом еще и благословят, или проклянут, а то и все сразу.
– Н-да. Мне вот что еще непонятно. – Посол задумчиво вытирал руки платком. – Яблоню украли два дня назад, два дня деревни ссорились... и что, все это время старосты бегали вокруг ямы и плакались, а толпы перекидывались молниями? И все два дня дорога была перекрыта?!
– Нет, конечно, старосты просто знали, что к нам едут послы. Вы приехали первым.
– О-о-о-. И вы тоже о приезде послов знали?
– Я? Нет-нет, что вы! – господин Нифу Нифа был сама невинность и искренность. Приложив руки к груди, повернувшись чуть вправо, чтобы лучше видеть посла, он сердечно заверил: – Я ничего не знал! Я честно страдал! Это была такая неожиданность!
– Ну да, ну да. – Господин Ваго только вздохнул. Все в этой стране сбивало с толку, все было неправильным, диким, вывернутым.
Остальную часть пути до столицы проделали молча. Нифу Нифа спал, а Ваго дремал, постоянно вскидываясь и вздрагивая. Господин посол нервничал. В Нордене родственники не всегда отсылали в Джиз детей с повышенной экстравагантностью. Это же добровольное дело каждого. Сдавать или не сдавать. Ваго был именно таким ребенком. Особенным. Ваго видел магию. Нет, магом он не был, но вот у других он ее видел. Мог сходу определить, какой масти маг, какой силы, какой мощности магический источник, а мог и сам источник найти. На месте развороченной ямы господин посол увидел обрывы магических потоков и, если наверху больше дрались словами, то там, на дне ямы, под землей, назревал иной конфликт, более опасный, чем ссора двух деревень. В недрах земли магия сворачивались в узлы, запутывалась, неправильно смешивалась. Кто-то очень неаккуратно, грубо вырвал яблоню, тем самым нарушив равновесие. И магические потоки, в отличие от людей, три дня ждать не будут. Им наплевать, справа ты стоишь или слева, врешь или говоришь искренне, они просто взорвутся и все дела. Времени было мало.
Джиз начался внезапно, неожиданно. Вот вроде бы была пустая дорога, только некоторые асраи, перепутав ночь с днем, сверкали полупрозрачными телами вдоль обочин, и о-па – уже город. Ни тебе ворот, ни тебе стен. За поворотом сразу же начинались дома и палатки с уличными торговцами.
– О, трижды Нох, какой ужас! – потрясенно воскликнул Ваго. – То есть, я хотел сказать, какой удивительный у вас город.
– Да, в первый раз все так реагируют. С непривычки город очень впечатляет.
Город с непривычки ужасал, ослеплял, оглушал! Город выглядел так, будто он изнутри взорвался. Будто здесь устроили танцы все боги разом. Будто у художника случился острый приступ бешенства, прогрессирующего невроза и ненависти к человечеству одновременно. Все в городе было чересчур. Чересчур ярко, чересчур громко, чересчур людно. Дома нависали над улицами, практически соединяясь крышами, соседи с верхних этажей спокойно могли устраивать совместную трапезу на общем подоконнике. Повсюду были цветы, ведь горшки – такой удобный аргумент в споре. Как будто в доказательство в одно из окон второго этажа высунулась женщина и со всего размаху запустила горшком в голову стоящего внизу господина. Горшок пролетел мимо, но сапоги господину изрядно обляпал. Господин отряхнул грязь с обуви, открыл зонт и остался стоять, где стоял.
– Не обращай внимания, Прити, – успокоил он белого кролика у своих ног. Белый кролик прял ушами и продолжал невозмутимо поедать камни мостовой. – Эта женщина просто не любит кроликов. А ты кушай, кушай.
Шум, гам, скрип колес, стук копыт, крики зазывал. И вдруг над улицей поплыло:
– Готовьтесь, дети нашей Фазер!!! Близится день, он уже скоро! Он приближается! Дадада! Город ожидает гибель!!!! – надрывался мужчина, закутанный в ярко-красную накидку с прорезанными проймами, подвязанную черным поясом. «Предсказатель», раскачиваясь, сидел высоко на фонаре. Там ему надрываться никто не мешал. По небу, над головой мужчины, медленно проплывала повозка, лошадь выглядела несколько удивленной, но траву продолжала жевать. – Падающий мост падет!!! Слышите тихий грохот? Это топси-турви спешат на помощь! Когда солнце остановится посередине неба, а дома перестанут отбрасывать тени, страшный час настанет!!! Возмездие близко!
– О, терпеливый Нох, кто это? Местный сумасшедший?
– Сумасшедший? Помилуй вас Фазер, это наш часокрик! Он любит заигрывать с публикой, но падение моста предсказывает точно.
– Падение моста?!
– Ну да, стоял, стоял мост, бац – и упал. Думаете, Падающий мост назвали падающим просто так? Нет! Он падает! Иногда два раза на день, иногда постоянно. Вам следует поторопиться, а то к королю не попадете. В полдень мост падет! – передразнил «предсказателя» Нифу Нифа. – Падающий мост ведет в резиденцию короля. Наш король не очень любит людей, господин Ваго. Они ему мешают не править королевством. А это раздражает. Потому мост падает. Вам лучше поторопиться. Конечно, у замка есть черный ход, но туда долго ехать – два поворота направо и один налево – вы точно тогда не успеете. Вам лучше ехать прямой дорогой. Сначала влево-влево-влево, потом поворот направо, дальше прямо-прямо, поворот налево, поворот направо, опять направо, снова направо, поворот налево, постоите немного, там великан живет, он ближе к полудню чихать начинает, надо немного переждать, ну, а дальше совсем просто – направо-налево-налево-направо и три улицы назад проедете, а то я сам немного напутал. В общем, не заблудитесь. Ориентируйтесь на панталоны. Пока-пока. Удачи!
Нифу Нифа на ходу выпрыгнул из кареты и был таков.
– Постойте… – робко окликнул Ваго, выскочив вслед за ним. – Я ничего не запомнил.
Господин посол в надежде посмотрел на кучера. Кучер сладко спал, а лошади потихоньку, вразвалочку ехали дальше по улице. Ваго вернулся в карету, благо, она ехала медленно, и догнать ее не стоило труда. Господин посол решил отдаться в руки судьбы. Будь что будет. Он устал.
Сквозь хаотичное сплетение крыш, башенок и дымоходов проглядывались вдалеке белые стены с синими полосами. (Замок был последним проектом королевы Мейсон и строился в дикой спешке. Белого кирпича постоянно не хватало, зато синего было в достатке.) На самой высокой башне развевалось нечто розовое. «По крайне мере, направление известно», – подумал Ваго.
Близился полдень.
Гузи III являлся первым королем в истории Чозена. До этого страной правили одни королевы. Давняя чозенская традиция. Одно недописанное слово в официальном документе, и все – история целого государства почти навсегда была изменена. Дело в том, что свое завещание венценосная особа пишет сама, в одиночестве, без свидетелей. А это чревато. Первая королева Чозена жила очень, очень, очень долго. Правнуки правнуков уже успели вырасти, а она все жила и правила, правила и жила. Всем надоела. Пока однажды королева не надумала писать завещание. Закрылась у себя в комнате, достала перо, чернила, бумагу, написала первые строки и умерла. Сначала родственники возрадовались, потом прочитали завещание. «Право на наследование трона имеет только королев…» Дальше шло неразборчиво. Старая карга славилась крайне плохим почерком. Но завещание есть завещание. Правда, чозенцы его восприняли буквально: с тех пор и до нынешнего времени страной правили одни только королевы, даже если некоторые из них говорили низким басом от рождения, брились по утрам и предпочитали делать детей, а не вынашивать их. Гузи становиться королевой не пожелал, ему надоела эта традиция. И во время коронации, когда он сменил на престоле королеву Мэйсон, юный правитель провозгласил себя королем Гузи III, из-за чего и прослыл злостным реформатором и попирателем традиций. Приставка «третий», по мнению короля, делала имя более солидным и весомым.
Как ни странно, но господин Ваго добрался до замка без приключений и даже успел до падения моста. Замок был огромен: чуть больше деревенского дома, но зато с тремя башнями и роскошным садом.
Во дворе раздавался еле слышный скрип мельничного колеса. Перед замком мирно паслись куры и кролики. На главной башне вместо флага, громко хлопая на ветру, развевались розовые в белый горошек панталоны. В самом замке пахло сеном и ржаными лепешками: обитатели готовились к большому королевскому ланчу. Господин Ваго поспешил в тронный зал, он опаздывал.
Король Гузи III сидел на троне и зашивал штаны.
– О, приветствую вас, господин Ваго, – поздоровался правитель и с улыбкой кивнул на штаны, – Представляете, порвались. Как доехали? Я слышал, вам дали три дня.
Служба донесений при королевском дворе работала, как полагается.
– Хорошо, благодарю. И у меня действительно три дня, чтобы найти яблоню, а не то ваши маги придут за мной.
– О, вы действительно профессионал, как мне и говорили. Только приехали в страну, и сразу за дело. Я поражен! – Король полюбовался получившимся швом, натянул брюки. – Идемте, господин Ваго, в сад. О государственных делах в тронном зале говорить не принято.
Но перед прогулкой Ваго и его величество успели принять участие в большом королевском ланче, поиграть с младшим принцем в «убей короля» (победителем вышла кроватная собачка королевы – она съела короля), поговорить с предыдущей королевой Мейсон и женой его Дикей, и лишь только затем отправились обсудить государственные дела.
В саду было хорошо: сплошные яблони, грядки с зеленью, беспорядочные ряды стриженных вересковых кустарников, маленькая мельница и пруд с гусями. И главное, там было тихо.
– М-м-м, простите, Ваше Величество, даже не знаю, как вам сказать… – мялся Ваго, смущенно теребя рукава куртки, – так неловко, все время над этим думал. Может быть, вы не заметили, но у вас на главной башне вместо флага, простите, ради Ноха, мою грубость, развеваются женские панталоны.
– Розовые в горошек?
– Д-да-а.
– Пыф, я ведь говорил главному канцлеру, чтобы вывешивал панталоны моего дядюшки. Они такие синие, особенно когда новые, прекрасно гармонируют с синими стенами замка.
– О-о-о…
Помолчали. Падающий мост снова упал, второй раз за полчаса.
– Насчет яблони...
– О да, я приложу все усилия, клянусь именем Ноха! Моя страна искренне хочет помочь в этой неприятной для вас ситуации.
– Ну, эта ситуация скорее неприятна для вас, мой дорогой господин Ваго. – Взгляд короля лучился неподдельной отеческой заботой. – А мы постараемся оказать максимальное содействие со своей стороны.
– Я рад это слышать. – Луч солнца нещадно бил прямо в левый глаз Ваго, отчего король слегка расплывался и двоился. – Я над…
Внезапно разговор был прерван шорохом и треском, идущим со стороны грядок. Остервенело продираясь сквозь низкие вересковые кусты, на мощеную садовую дорожку спиной назад вывалился молодой мужчина. В отличие от того же посла, который, казалось, состоял из одних острых углов, нарушитель был округл, в филейных частях несколько пухл, а намечающийся животик как бы намекал на неограниченную любовь хозяина к вкусной и здоровой пище. Весь в земле, без одного сапога, в мятой, не первой свежести куртке, в плохо сидящих, грязных и явно слишком узких штанах неизвестный господин производил впечатление исключительно благородного человека. Над его головой вились мелкие птички, принявшие всклокоченную кучерявую шевелюру за готовое, но бесхозное гнездо. Он в растерянности крутил головой, явно не понимая, где находится.
– Приветствую, господин Эклиг! Рад, что вы, наконец, почтили нас своим присутствием. Долго же вы ехали.
– О! Так это замок! Я на месте! – Эклиг, посол северной страны, разогнал птичек, пригладил торчащие волосы, оправил куртку, почесав левой, босой ногой правую, и радостно вскричал: – Буэнос Диас, Ваше Величество! Я рад вас видеть! Ваш город ужасен!
Неприкрытый сурский акцент делал еще более очевидным полное отсутствие у господина Эклига дипломатичности как таковой.
– Да что вы говорите?! – А вот король был дипломатом. Ну, или просто очень хорошо владел собой. – И что вас задержало в пути так долго?
– Какой-то идиот вырыл на перекрестке яму, и пока мы ее объезжали, заблудились. У вас нет ни одной прямой дороги к столице! – Здесь Ваго еле слышно застонал. – Потом я потерял карету, кучера, кошелек и в конце концов на меня упал мост. И вообще у вас…
– Знаю, знаю, на главной башне вывешены панталоны.
– Что?! Я думал это такой флаг. Нет, я имел в виду ваш парадный вход. С ним надо что-то делать! А то темно, сыро, корни торчат, земля сыплется. Очень непродуманно! И ходить там неудобно. Вот, вымазался весь, – раздосадовано закончил Эклиг. Падение моста ни для кого не проходит бесследно.
Посол Ваго издал каркающий звук и, стремительно развернувшись, удалился в яблони. Оттуда раздались возгласы, всхлипы и молитва Ноху. Через пару минут Ваго вернулся.
– Хороший у вас сад. Деревья такими ровными рядами растут. Успокаивает.
– Приятно это слышать. – Гузи III оглянулся на абсолютно хаотично посаженые деревья. – Рад, что вы оценили мои яблоньки.
– Особенно эту. – Ваго указал на роскошное большое дерево в центре сада. О да, дуб был прекрасен.
– Да, очень красивая яблоня, жемчужина сада! Только позавчера нашел. Валялась под забором.
– Ну что же, молодые люди, теперь все в сборе, – внезапно сменив тему, продолжил король. – Я думаю, вам надо объединить усилия и вместе искать яблоню. Возьмете господина Эклига под свое крыло, посол Ваго?
– А…э-э-э, кгм…
– Вот и славно, господин Ваго! Пора прощаться, у вас столько дел, столько дел!
– Но, – возмутился было посол, – мы же ничего не обсудили!
– Как это не обсудили? Мы с вами вместе поели, поиграли, полюбовались садом. Прекрасно провели время, я считаю.
– Но мы совершенно не обсудили дело, ради которого меня сюда прислали! Вы же обещали! – Голос Ваго сорвался. – Обещали оказать полное содействие! Помочь!
– Ах да, содействие, помощь, все такое. – Король приобнял за плечи взволнованного посла. – Дорогой господин Ваго... Я же могу так вас называть? Ну так вот, дорогой мой господин Ваго, видите вот эту дорожку? Видите. Сейчас вы вместе с милым господином Эклигом пойдете прямо, выйдете вот в эти двери, потом опять пойдете прямо, выйдете через главные ворота, приобнимите за плечи – вот как я вас сейчас – первого встречного и скажете со всей искренностью и душевностью: «Ах, как я рад, что вы согласились мне помочь, моя благодарность не знает границ, ваша доброта окупится сторицей!» И вам помогут! У меня очень добрые и отзывчивые подданные! Окажут любое посильное содействие, все что угодно! Главное, быстро скажите эту фразу, а то могут и догнать. Вы все поняли, мой дорогой господин Ваго?
– Всее, д-д-д-а-а.
– Вот и прекрасно! Вперед, мои юные друзья! Моя страна надеется на вас! – Король подтолкнул к выходу обоих ошеломленных послов. – Тем более, если вы облажаетесь, мне предоставится такой удобный случай переключить внимание магов на что-нибудь другое. Например, на ваши страны.
– Но, Ваше Величество, магические потоки, узлы, дыра…бабах…!!!
– Совершенно согласен! Бабах будет сильный, вам следует поторопиться!
С этим словами его величество король вытолкал послов за двери и, облегченно вздохнув, удалился доедать ржаную лепешку, оставшуюся после ланча. Больше всего на свете, после правления страной, Гузи III ненавидел вести дипломатические разговоры и решать разного рода конфликты. За него это прекрасно делали другие. Главное – правильно задать направление. А в этом деле его величество Гузи III достиг совершенства. Тем более, ему надо было распорядиться поменять розовые панталоны на более подходящие синие.
– Ээээ… господин Ваго, что будем делать? – Эклиг еще не совсем пришел в себя.
Господин Ваго ничего не ответил, он уже увидел впереди знакомую потертую куртку и рванулся вперед.
– Ах, как я рад, что вы, господин Нифу Нифа, согласились мне помочь, – затараторил посол, крепко обнимая давешнего попутчика за плечи. Тот начал стремительно бледнеть. – Моя благодарность не знает границ, ваша доброта окупится сторицей!!!
– О, пресвятая Фазер и сыновья ее, кто вас надоумил?! Король, да?! – Сказать, что Нифу Нифа был расстроен, значит, ничего не сказать. Он шумно вздохнул. – Вы меня подловили.
Ваго смущенно потупился, но при этом не спешил отпускать Нифу Нифа.
– Значит, вы мне поможете?
– А куда я денусь?! Вы только что произнесли волшебные слова. – Нифу Нифа чуть было не плакал. – Теперь я вынужден.
– Простите меня, но король велел обратиться к первому встречному. – Ваго слабо улыбнулся. Левый рукав посла соприкасался с тканью правого рукава Нифу Нифа.
– Ладно, проехали. А это кто? – спросил тот, указывая на Эклига. Эклиг в это время задумчиво крутил в руках оставшийся сапог, явно намереваясь швырнуть его в открытую дверь дома, возле которого стоял.
– Господин Эклиг! – заорал Ваго, рванулся к сурскому послу и подтащил его к Нифу Нифа. – Это сурский посол, господин Эклиг. Он немного рассеян. На него только что упал мост.
– О, я вижу. Ну что ж, нам, пожалуй, нужен Голдбрик и новые сапоги господину Эклигу. Сапоги в первую очередь. У вас же есть деньги, господин посол?
– Голдбрик? Сапоги? Ах да, сапоги. Нет, денег у господина Эклига нет. – Сурский посол подмигнул и все-таки выкинул сапог. Ваго закатил глаза. – Господин посол потерял кошелек. И карету, и кучера, и только что лишился второго сапога. У господина Эклига ничего нет.
– Замечательно, значит идем покупать сапоги, а потом к Голдбрику в «Маскулин клаб».
– А на чьи деньги мы будем покупать? О-о-о... – Ваго бросил злой взгляд в спину Эклигу. Эклиг почесался. Ничего удивительного, что две страны так долго и так непримиримо враждовали.
– И чем Голдбрик нам сможет помочь? – спросил господин Ваго после того, как были куплены сапоги и новая куртка для Эклига. Эклиг, конечно, в благодарность за такой щедрый подарок тут же умудрился потеряться. Еле нашли.
– О! Если ты чего-то не знаешь или тебе нужно что-то очень срочно узнать, следует идти к Голдбрику. Он знает все, что происходит в стране и не только в стране. Все! Надеюсь, он будет свободен и сможет нам уделить пару минут. Голдбрик очень занятой человек, – ответил Нифу Нифа, таща на веревке Эклига. Господин Эклиг внимательно слушал, но в разговоре участия не принимал. – Голдбрик нам все и расскажет. Он ведь оракул.
– Вот прямо все так и расскажет? Все? Просто так? – не верил Ваго.
– Конечно, расскажет! Просто так. За двадцать золотых.
– У меня столько нет!
– Тогда за десять.
Послеполуденное солнце вызолотило крыши, дома бросали длинные тени через улицы, пели кошки. Внезапно резко стемнело, из подворотен пополз туман, троих молодых людей буквально окутала зловещая атмосфера. На улицах стало сумеречно и таинственно. Пение кошек доносилось как будто издалека.
– О великая Сордо, что случилось? Только что день был, – удивился Эклиг.
– Ничего не случилось, мы почти пришли. «Маскулин клаб» – тайное открытое общество. Здесь всегда должно быть сумеречно, таинственно и зловеще, – сделал большие глаза Нифу Нифа. – Зааагадка, тааайна!
– Вот как...
Дома здесь тоже были серые, невзрачные, неприятные. Под ярко светящейся вывеской «Маскулин клаб» курил невысокий, плотно сбитый мужчина, закутанный в старый серый плащ. Он явно кого-то ждал, притом очень долго. Возле его правой ноги возвышалась горка пепла, доходящая курильщику до колена.
– Ба, да не уж то Видуркис! – Оракул выбросил трубку.
– Голдбрик, какая встреча! – обрадовался тот. – А мы как раз к тебе.
– Знаю. Десять золотых. – Голдбрик даром время не терял.
– Эээ, что, прямо здесь давать?! – Ваго Голдбрик не понравился. Очень.
– Ну, можно и не здесь, но там. – Оракул указал на дверь. – Это будет стоить уже пятнадцать.
– Почему?!
– Потому что там у меня репутация! Ну, так что?
– Хорошо. – Ваго достал кошелек, отсчитал десять золотых, высыпал деньги в сложенные ковшиком широкие ладони Голдбрика.
– Идемте. – Оракул распахнул двери, пропуская троицу внутрь. За дверью оказался мрачный подъезд, освещенный одинокой лампочкой без плафона. Разбитая плитка хрустела под ногами. Лестница шаталась и подозрительно поскрипывала. Было таинственно. Голдбрик распахнул одну из двух дверей на площадке. Блеснула табличка «только для мужчин». – Прошу! Добро пожаловать!
В зале царил полумрак, лампы заливали помещение ровным, но тусклым красным светом. Посреди зала стояла женщина и демонстрировала чулки. Отовсюду слышался женский смех, жаркие споры о посевах пшеницы, дурной моде, невоспитанной молодежи, новом любовнике канцлера, политических репрессиях, в левом углу громко обсуждали мужчин, у окна играли в вист. Порхали юбки. В правом, самом темном, углу, компания женщин уселась в кружок, по рукам ходила шляпа. Дым стоял коромыслом, душно пахло розами и еще чем-то приторно-сладким. Женщины были везде. Вошедшие ошарашено молчали.
– Ой, не та дверь. Прощу прощения. Господа, нам сюда. – Голдбрик закрыл первую дверь, открыл вторую. Блеснула табличка «только для мужчин».
В зале царил полумрак. Посреди зала стоял мужчина и демонстрировал чулки. Отовсюду слышался мужской смех, жаркие споры о посевах пшеницы, дурной моде, невоспитанной молодежи, новой любовнице канцлера, политических репрессиях, в левом углу громко обсуждали женщин, у окна играли в вист. Порхали юбки. В правом, самом темном, углу, компания мужчин уселась в кружок, по рукам ходила бутылка, огромная, тисненая золотом книга и баранья нога. Дым стоял коромыслом, остро пахло табаком и пивом. Вошедшие вздохнули и оживились.
– Ну вот, теперь все правильно.
Голдбрик поманил гостей вглубь комнаты. В левом углу стоял круглый стол, крытый зеленой скатертью, казавшейся коричневой в красном свете ламп, на столе поблескивал прозрачным боком хрустальный шар с золотой пылью внутри. За крепким яблоневым стулом находилась ширма. Из-под ширмы торчали сапоги.
– Присаживайтесь господа.
Сели. Ваго мялся, мялся, но все же не выдержал и спросил:
– Уважаемый Голдбрик, а что делали женщины в той комнате? Я видел, как они передавали по кругу шляпу...
– А это читательский клуб. Литературный вечер такой. Называется «записки без подписи». Собирается группа, садится в кружок и пишет кляузы, жалобы, все, что их раздражает в соседке, матери или там в подруге подруги. Хорошее тоже могут написать, конечно, но редко. Затем записки бросают в шляпу, перемешивают и по одной зачитывают вслух. Жутко веселое занятие. Буквально дней семь назад в пылу веселья избили чтицу.
– Теперь ясно. – Ваго мысленно возблагодарил Ноха за то, что в его стране подобных игр нет. От табачного дыма начали слезиться глаза. Здесь было слишком шумно.
– Итак, господа, начнем. – Голдбрик натянул на себя мантию в золотых звездах, колпак, смахивающий на ночной, и таинственно-просветленное выражение лица, подходящее случаю. Оракул затянул монотонную песню на одной тягучей низкой ноте. Руки в золотых тяжелых кольцах мелькали над хрустальным шаром, золотая пыль взлетала и опадала, ширма позади оракула зашевелилась.
– О, духи, что покинули свои тела! Призраки, витающие в воздухе, видящие то, что сокрыто от глаз человека, ответьте! – Оракул ударил шаром по столу.
– Мы слышим вас, спрашивайте! – ответили духи и закашлялись. В помещении было очень душно.
– О, невидимые, как нам найти потерянную яблоню? Какой нечестивец приложил к этому руку?
– Ну и вопросы! Откуда я знаю?! Я вам что, всевидящее око Фазер, что ли?!
Оракул пнул ширму. Ширма слегка согнулась. Духи сразу стали более сговорчивыми:
– Ищите синекнижника!
– Так он же, как в седьмой раз неудачно женился, так и пропал совсем. Лет сто о нем ничего неизвестно, – обеспокоено вскричал Нифу Нифа. – Где нам его искать-то?
– Все равно ищите! Герр Тротц знает! Карта у него! Все, я пошел! – Резко отдернув ширму, из ниши вышел усталый сгорбившийся старец и удалился.
– Эээээ… – Ваго проследил взглядом за стремительно удаляющимся «призраком». – Ээээ?..
– Ну вот, духи были сегодня благосклонны к вам, – как ни в чем не бывало продолжил Голдбрик. – Сегодня они разговорчивы как никогда.
– Благосклонны?! Ваш так называемый дух более чем материален!!!
– Ну, с кем не бывает. Духи они такие, разные, – невозмутимо ответил оракул.
– Голдбрик! – Ваго начал угрожающе подниматься из-за стола. – Да что вы себе позв…
– Большое спасибо за помощь, оракул. – Нифу Нифа быстро вскочил, схватил Ваго за руку и потащил к выходу. Следом за ними волочил стул Эклиг. Ему понравилось говорить с духами. – Мы пошли. До встречи!
Голдбрик кивнул и помахал ручкой. Свои десять золотых он отработал честно, хоть и быстро.
На улице же господин Ваго, вырвавшись из рук Нифу Нифа, принялся яростно бушевать и негодовать.
– Балаган! Оракул – шарлатан! Нифу Нифа, возвращайте мои деньги, вы привели меня к шарлатану! Да что это такое! Я думал, это приличное место, цивилизованный город, а тут врут на каждом шагу! Это помощь, по-вашему?! – Господин посол метался по переулку. За ним сверху, из окон двух комнат «Маскулин клаб», заинтересованно наблюдали и даже подбадривали. Женщины звали к себе. Мужчины предлагали баранью ногу. Ваго вскинул голову, разразился очередной тирадой, резко развернулся и быстро зашагал прочь. Грохоча стулом, Эклиг бросился следом. Нифу Нифа закурил трубку, покачал головой и неспеша пошел догонять.
Вечерело.
(продолжение в комментариях)
@темы: Радуга-2, рассказ, внеконкурс
-
-
14.12.2010 в 01:27-
-
14.12.2010 в 01:29-
-
14.12.2010 в 01:31-
-
14.12.2010 в 01:32-
-
14.12.2010 в 01:33-
-
14.12.2010 в 01:34-
-
14.12.2010 в 01:35-
-
14.12.2010 в 17:16Милый автор, ты невероятно прекрасен и прекрасно невероятен! но, по-моему, ты и так об этом знаешь )))
штурман
-
-
14.12.2010 в 21:50Этот текст сделал мне непоправимый экстаз. Обожаю-нимагу.
первый пилот
-
-
15.12.2010 в 22:50-
-
20.12.2010 в 11:59-
-
20.12.2010 в 23:23Да-да, мы тоже очень любим нашего автора!
Все тот же первый пилот