[Зверь из бездны]

Название: Чайка по имени Райли Смит
Тема: Голод укрощает даже львов
Автор: Каинька
Бета: Kage Tsukiyama
Предупреждения: условный 1700 год, нравы эпохи, упоминаются трупы в количестве
Примечания: Автор пил, а его мнение может не совпадать с мнением персонажей
Комментарии: разрешены

Читать →

Райли считал, что корабль прокляли.

Возможно, это была ведьма — старая и иссохшая, скорченная и скрюченная, сморщенная, как прошлогодний изюм, и такая же тёмная, с прогорклым дыханием и молочным бельмом на левом глазу. Она не вопила и не визжала, как её молодые товарки, она просто цеплялась узловатыми пальцами за всё подряд: за пасмы травяной верёвки, за корни кустарников на обочине, за копыта грузовых ослов, за ступеньки трапа, за доски борта. И молчала, широко разевая беззубый рот. И отчего-то это сильнее всего пугало Райли — молодого, крепкого, сильного, уверенного в своей правоте и своём праве.

Он привычно продел цепь в кольца ошейника, заклепал болты и повернулся к следующей штуке товара, но по лодыжке скользнули сухие пальцы — тёплые, шершавые, чужеродные, как шкурка ядовитой змеи, — и он чуть не заорал от ужаса. В тот же миг ему показалось, что эта старая колдунья узнала его, узнала его имя, узнала о мечтах, и страхах, и робкой надежде вернуться к семье в далёкий Уилтшир.

И не сказала ничего, только снова раззявила пасть, как безгубый червяк, то ли зевнула, то ли улыбнулась, завесила подслеповатый глаз свалявшимися космами и повалилась на бок неопрятным кулём мешковины. А Райли ещё полвахты чувствовал между лопаток капли пота, ледяные даже на жгучем африканском солнце.

“Мариэтта” продолжала путь вдоль побережья, подбирая с лодок местных торговцев партии товара, не гнушаясь корзины мелких увядших фруктов или связки старых и хлипких негров. Райли приковывал всех — ошейник для женщин, пояс для детей, кандалы для мужчин — и не запоминал никого. Его работа — продевать цепь и крепить её к борту, а не прикидывать, сколько останется живых к концу путешествия.

Последняя партия, из Сьерра-Леоне, почти целиком состояла из здоровых мужчин. Они выглядели воинами с железными мускулами и сухими телами, но взгляд их плыл не в силах зацепиться ни за мачту корабля, ни за дыру трюмного люка. Старые шрамы говорили о былой доблести, но новых ран не было видно — а значит, скорее всего, их захватили хитростью, а не силой.

Впрочем, какое Райли дело до туземных войн, сделок и предательств? Ему нужно только найти дополнительные обручи да укрепить стены отдельной каморки, ведь сажать десяток отборных воинов в общий трюм — это сознательно напрашиваться на неприятности.

— Просто обноси их едой, — посоветовал Освальд, поседевший на кораблях Треугольника. — Тот, кому не хватает сил прикрыть срам шкурой, не метнёт тебе в голову ядро.

Один из воинов, даже опоенный и одурманенный, всё ещё пытался сражаться — пинался и лягался, — и Райли мстительно добавлял и добавлял обручи ему на ноги, уже не отличая ржавых от новых: вырваться он всё равно не сможет, а вот стесать кожу о зазубрины и лохмотья — легко! И думал, что горячка уничтожит товар раньше, чем сбудутся его проклятия, если, конечно, сейчас из обмётанного рта рвались именно они.

Прошло два месяца, и Райли готов был признать, что ошибся.

Корабль попал в безумный, невероятный, невозможный штиль. Бортовой журнал и зарубки на доске палубы говорили, что они дрейфуют пятую неделю, но Райли казалось, что они проживают один и тот же день. Ещё немного, и он поклянётся, что уже в сороковой раз видит одну и ту же чайку, которая присаживается на рей около полудня — и откуда только берётся эта мелкая птица посреди океана?

А вдруг это и правда чёрное колдовство? Вдруг они застряли в одной волне? И пока корабль переваливает через гребень, команде кажется, что прошли месяцы? От таких мыслей Райли просыпался среди ночи и крался пересчитывать бочки с ромом, водой и провизией. Они убывали, как и положено: по кружке воды команде, утром и вечером, по бочке товару каждые два дня. В каморку воду носил лейтенант. И Райли не желал знать, что он там делал по полчаса.

А солонина тухла в экваториальной адской жаре, и всё чаще приходилось выбирать: голодать или травиться. А у дока из лекарств оставался только медный крест да крепкое словцо.

Матросы кучковались у борта и шёпотом пересказывали страшные истории. О кораблях-призраках, о голоде, высасывающем силы, о чудовищах, которые пьют кровь. О колониях в Новом Свете, где из нетронутых домов пропадали жители, о мертвецах, которые не лежат спокойно, о кровожадных дикарях с далёких островов.

На рассказах про Александра Бина, которые особенно любил старина Освальд, Райли отползал в сторонку подышать. Казалось бы, тот же корабль, та же палуба, а привалишься плечом к другой доске — и будто в другое место попал. Воздух такой же густой и плотный, хоть ножом режь да ложкой загребай, но в нём хотя бы нет затхлого привкуса страха. Не перед смертью, нет, Райли давно привык, что ходит всего в трёх футах от неё. Перед подавленным ужасом людоедства, который никто даже не называл по имени.

Райли поднял глаза к небу, вознося бессловесную молитву. Хотел бы он знать, что означают звёзды над головой и что за ржавая искра подмигивает у горизонта. А может, и не стоит. Вон офицеры знают, ходят по очереди смотрят в подзорную трубу и крутят секстанты, но что-то не видно на их лицах особенной радости. И разговоры в кают-компании ведутся всё больше про соусы к мясу: то мятный, то яблочный, то вообще какой-то камберлендский.

В ночной духоте даже “Мариэтта” скрипела лениво и нехотя, словно через силу. Райли потёр лоб и сплюнул, густо и вязко. Руки шевелились неохотно, будто их надо было продавливать сквозь толщу воды, зато голова колыхалась от плеча к плечу, как пустое ведро в кильватерной струе. Вдруг вспомнилась соседская девчонка, та, которой юный Райли робко подкладывал букетики маргариток на скамью в церкви. Нынешний Райли — просоленный морской волк — уже не тешил себя надеждами разбогатеть и вернуться к ней во блеске и славе, но всё-таки очень хотелось вернуться.

Он снова пересчитал тёмные громады бочек, загибая от старания пальцы. По всему выходило, что остались только питьевые да офицерские.

— Я вот думаю, — донёсся до него зычный рокот Освальда, — если ты поднял из-за борта что, то это ведь уже дар моря, так? И кому какое дело, чем он был до того, как в воде оказался?

— Конечно я не предлагаю! — долетали с другой стороны отголоски спора из каюты офицеров. — У нас нет ни компании, ни страховки…

Райли нашёл закуток под парусиной, свернулся в клубок и заткнул уши. Уже не первый раз закидывались удочки про выбросить и выловить. Потерять часть товара, накормить часть команды, перебрать гнильё в трюме. Райли дремал, и снились ему горы петрушки и пастернака в хозяйском погребе, он перекатывал в ладонях округлые бока, соскребал ногтями комья земли, чавкал, и хрумкал, и давился волокнистой твёрдостью. А по белёным глиняным стенам сочились капли восхитительно холодной воды, которая пахла мхом, и болотом, и корнями, и самую чуточку дымом.

Наутро ничего не изменилось: солнце не пряталось, ветер не дул, плавники за бортом не появились. Паруса висели бесполезными тряпками, а из трюма воняло кровью и дерьмом. У старой ведьмы неделю назад прорезался голос, и с тех пор она выла, монотонно и непрестанно, тянула одну бесконечную ноту, что плыла над трюмом, как каракка над медузами, и ввинчивалась в череп любому, кто подходил к решётке трюма.

Из каморки вышел хмурый лейтенант; рыжие баки торчали лохмами, будто кто-то только что в отчаянии вырывал из них клочья. Но суконный мундир, несмотря на жару, оставался застёгнутым на все пуговицы, и Райли незаметно перевёл дух. Про лейтенанта и честь его мундира ходило много сплетен, но пересказывали их только на суше, в портовых тавернах, под громкий стук кружек и самым тихим шёпотом. Лейтенант Готорн был знаменит не только ярко-медными волосами, но ещё и непрошибаемой вежливостью, и почитанием устава. Он редко говорил, резко бил, и единственным предупреждением перед дракой были поддёрнутые рукава. Освальд ещё клялся, что однажды видел лейтенанта вусмерть пьяным и с расстёгнутой пуговицей у воротника, но в такие небылицы не верил даже юный салажонок Бо.

Вот и сейчас тяжёлый взгляд едва коснулся Райли — будто каменный топор приложили к загривку — как он уже подскочил ближе, ожидая приказаний.

— Переведите их в трюм, — сухо приказал лейтенант и расщедрился на пояснение: — Нам нужна эта каюта, здесь самая крепкая дверь.

И пока Райли недоуменно моргал, пытаясь сообразить, кого же собираются здесь запереть, лейтенант огорошил его ещё сильнее.

— И Райли, — сказал он поморщившись, будто фамильярность обжигала ему язык, — снимите с него половину железа. Он не младенец, которого надо пеленать, а оно того и гляди свалится.

Райли шарахнулся исполнять приказ, даже не успев обидеться, что его обвинили в недобросовестной работе — можно подумать, он первый день кузнечным делом занят! Не с его опытом в размере оков ошибаться! Он их по ноге, можно сказать, подбирал — как влитые сидели!

Когда он вошёл в каморку, то сначала подумал, что его подводят глаза или память. Он помнил яростного воина, блестящую на солнце статую, красновато-коричневую, как драгоценное полированное дерево. А увидел сухую изломанную мумию, посеревшую и выцветшую, и оковы действительно болтались на тощих бёдрах. Рядом валялись такие же скелеты, обтянутые пергаментом, с запавшими глазами и распухшими животами.

Будь это люди, Райли бы мог в одиночку перетаскать их на руках и даже не запыхаться. А так пришлось расклёпывать крепежи, перевязывать верёвкой, подтаскивать упакованные тюки и цеплять на погрузочный крюк. Они работали вместе с Освальдом и то провозились не одну склянку. К голоду Райли уже привык, но теперь руки двигались медленнее, работа не так споро ладилась, и молот, к которому он давно не прикасался, казался особенно тяжёлым. Но всё же они переправили весь груз в трюм под неумолчный вой ведьмы и глухой бубнёж остальных.

Хотя Освальд и косился со значением на море, и подначивал крутануть шпиль в другую сторону. Но Райли уже видел, что бывает за потерю груза — особенно за умышленную и нарочитую, — и не желал рисковать своей шкурой. “Мариэтта” была вольным кораблём, без договоров и учредителей, а значит капитан здесь был и царь и бог, и закон и порядок. И он вполне мог решить, что выгода будет больше, если в экипаже станет на двух человек меньше. А доля остальных увеличится, так что они поддержат его решение. Поэтому нет, Райли не собирался терять ни штуки товара, как бы седой хитрюга ему ни подмигивал.

Над головой хрипло и пронзительно заорала чайка, и день покатился дальше по уже приевшемуся распорядку.

Дни шли, ветер не поднимался. Мимо не проходил ни один корабль, будто “Мариэтта” попала в центр огромного шторма, отгороженная от остального мира стеной ревущей воды. Лейтенант изо всех сил не давал команде заскучать, но люди не выдерживали. Кто-то бредил от голода, кого-то лихорадило от жары, малыш Бо шагнул за борт, крича про сияющую дорогу, которая приведёт его к счастью. Так и ушёл под воду: счастливый и в солнечном блике.

По палубе ползали, как сонные мухи, в трюм уже даже не заглядывали. Закрыли решётку, подпёрли петли железным прутом, согнутым дугой, и отложили вопрос о товаре до лучших времён. Последние мешки и бочки с провизией закатили в каморку с крепкой дверью, и зачерпывал кок оттуда под присмотром глаз и прицелом ружей.

Порции получались крохотные, но одинаковые: Райли смутно догадывался, что любая лишняя щепотка еды в миске соседа может стать той искрой, которая взорвёт хрупкий мир на корабле. И тогда отчаяние сорвёт тонкий налёт цивилизации, и останутся только кулаки и зубы, клыки и когти. Райли не считал себя примерным прихожанином, но что-то внутри него протестовало против такого нарушения нравственных законов. Пусть он и не образованный джентльмен, но всё же англичанин, а не животное и не дикарь какой!

Вечерами уже никто не рассказывал страшилок, будто боялись, что названное воплотится. Ночами Райли снились длинные зубы, которые втыкались в шею, как хоботок москита, и пульсировали, наливаясь кровью, наполняясь жизнью. Днём же ему мерещились птицы, которые кружили над кораблём, спускаясь всё ниже и ниже, как стервятники над убоиной — но на рей садилась только одна чайка.

А потом умер Освальд. Казалось, что вот он только что сипел что-то про скотину и что глупо умирать от голода в полном хлеву, а теперь лежит, молчит, и вместо священника его отпевает безумная ведьма.

— Он не скотина, — бормотал Райли пересохшими губами. — Не добыча и не дар моря.

Рядом тяжело молчал лейтенант, застёгнутый на все пуговицы, и только пальцы судорожно дёргали рукав по запястью: вверх, вниз, опять вверх и снова вниз.

— Мы похороним его, как подобает, — сказал капитан. — С саваном, молитвой и камнем в ногах.

Освальда завернули в парусину, перетянули верёвкой и отправили за борт. И на мгновение — крохотное, но бесконечно долгое — Райли показалось, что он опускает в погреб рождественский окорок. Огромный, ароматный, аппетитный, которым можно накормить целую деревню, а мясо всё будет нарастать и нарастать на кость, сверху копчёное, а снизу жареное…

Он так и отключился в своём закутке под парусиной: всхлипывая, поскуливая, сглатывая вязкую слюну и слизывая с рук свои же солёные слёзы. А очнулся от тишины.

Сначала ему даже показалось, что это просто ещё один сон. Было тихо, так тихо, что он чувствовал, как поскрипывают под щекой доски “Мариэтты”. Чёрная ведьма умолкла. А над кораблём, низко, грузно, почти задевая брюхом верхушки мачт, висело чёрное грозовое облако. Райли видел и чувствовал, что оно полно воды, и ветра, и горя, и ярости, и злобного торжества.

А в его тени — глубокой и чёрной, пронизанной отсветами беззвучных зарниц — стояли друг напротив друга двое. Рыжий лейтенант, будто выточенный из кости клинок в суконных ножнах, сухой и несгибаемый, закованный в броню из традиций, правил и начищенных пуговиц. И полуголый великан, чья кожа отливала алым, будто он искупался в крови. Он держал в руке обломок металла и бесстрашно смотрел прямо в дуло пистолету.

Райли испуганно сглотнул, и в его мир ворвались звуки. Рёв ветра, треск молний, львиный рык.

— Стреляй! — рычал великан на ломаном английском. — Стреляй, если посмеешь! Если поверишь, что я живой человек. Я же вышел из трюма, в который вы бросили нас, как вещи, в котором вы заперли нас, как мусор, в котором вы оставили нас умирать без еды и воды. Мы рыдали вам, мы молили о милосердии, которое обещал ваш Бог — но нас не слышал ни он, ни ты! Мы кричали нашим духам, мы просили о мести, мы звали Смерть — и она пришла на наш зов.

Лейтенант молчал, а пистолет в его руке подрагивал, кренясь вниз под своим весом.

— Десятки умерли, — продолжал великан, — чтобы выпоить меня кровью, чтобы выкормить мясом. А что сделал для тебя твой Бог и твой народ? Теперь я Лев, теперь я Месть, теперь я Смерть! А ты слабая добыча, которая лживо рядится в львиные цвета!

Лейтенант вскинул руку и спустил курок. Сухо щёлкнул и зашипел отсыревший порох. Великан яростно взревел и бросился вперёд.

Райли слышал стук, и треск, и скрежет, а когда понял, что означает влажный чавкающий звук, то тоненько заскулил. Он вдруг сообразил, что по палубе раскиданы не мешки, а тела, что над головой не колдовская гроза, а ночное небо, что перед ним не сказочный великан, а тот неукротимый воин. И что дрожит Райли не только от страха, а ещё и от холодного ветра, который гонит корабль в надвигающийся шторм.

Воин обернулся на звук, оскалился в предвкушении, свежая кровь на его щеках и плечах блестела, как львиная грива.

— Обносчик, — почти ласково мурлыкнул он. — Ты думал, что голод укротит меня. Но он лишь придал мне желания жить. А что он подарил тебе?..

Райли поднял непослушную руку в жалкой попытке заслониться, но не помогло. Лев шагнул вперёд, а где-то в сторонке визгливо засмеялась и завыла Смерть.

С рея взлетела серая чайка.

@темы: конкурсная работа, рассказ, Радуга-8

Comments

[LenaElansed]

5/10
жутко. страшные были времена

[Achenne]

Жутковато, да. Единственное но: как-то очень, имхо, в лоб тема и в принципе никаких особых сюжетных поворотов, из-за чего, несмотря на нагнетание атмосферы, немного скучновато. Но это имхо. И еще не совсем понятен фантастический элемент этот великан, он нех какой-то? ну ведьмы и все прочее, оно не прям фантастично в глазах не бог весть какого грамотного и образованного моряка-то в 1700 году) да и под конец не совсем понятно, то ли крышей поехал мужик, то ли правда какое-то ололо)

[Китахара]

Плюсую предыдущему комментатору.
Чисто процессуально очень зашло, вот ваще: классная стилизация, образность такая густая, вязкая и душная, прямо отлично автору удалось передать жуткую атмосферу на этом обреченном корабле. И дух времени. Т.е., ясное дело, постоянно возвращаешься мыслями к "Сказанию о старом мореходе", пока читаешь, но это вообще нисколько не портит впечатление: история со всех сторон классно написана. И тема работорговли в связи с последними событиями, безусловно, острая и актуальная.

А финал у меня тоже оставил впечатление "слишком в лоб". Т.е., Райли грешил на ведьму и "товар" в целом - и да, действительно, боги Африки покарали белых поработителей. С идейной точки зрения все как бы правильно, и разница ценностей в разных культурах интересно подана. Но вышло, что чего ждали - то и случилось. Твиста нет, а его тут как раз хочется.

Ну, и тему воин проговаривает словами через рот "на ломаном английском" - при этом мысли он высказывает довольно сложные, что в совокупности с упоминанием "ломаного" языка выглядит несколько топорно. Лучше бы боги Африки подарили черному великану идеальный английский внезапно - это было бы, наверное, страшнее и сняло бы неловкую условность.

А вообще за историю спасибо, читать (до самого финала) было просто отлично.

[Томаш]

Тоже плюсую предыдущим ораторам (у нас тут традиция такая, нормально)

Отличная атмосфера, отличная стилизация. Но финал такой... Типа, ну да, насуют в трюм кого попало, а потом умирают.
Я чессгря думал, что там еще не одна тысяча слов, а оно взяло и кончилось. И упс.
Кстати, я что-то туплю и не понял про название. При чем тут чайка вообще?

Немножко цитат.

Она не вопила и не визжала, как её молодые товарки, она просто цеплялась узловатыми пальцами за всё подряд: за пасмы травяной верёвки, за корни кустарников на обочине, за копыта грузовых ослов, за ступеньки трапа, за доски борта.

Отличный монтаж! Прямо видно, как их везут, такие клевые склейки между кадрами.

В каморку воду носил лейтенант. И Райли не желал знать, что он там делал по полчаса.

А кстати, что он там делал? Я не Райли, мне интересно)

Они работали вместе с Освальдом и то провозились не одну склянку.

Всегда вызывает уважение знание матчасти

В общем, спасибо, читать было приятно. Но тему я, кстати, не особо нашел, странно. Потому что этих львов, получается, голод как раз не укротил.

Китахара

И тема работорговли в связи с последними событиями, безусловно, острая и актуальная.

Я щас осторожненько так спрошу: это с какими последними событиями? О_о

[Китахара]

Томаш, ну даже не знаю, black lives matter, антирасистские протесты.Нет?

[Томаш]

Китахара, а, хух, прояснилось. Я просто blm в голове как-то именно вот с работорговлей не соотношу, мне казалось, оно в основном про другое. Но это в данном случае не существенно, главное, мысль понял, спасиб!

[Китахара]

Томаш, изначально про другое, безусловно, но вон уже памятники чувакам, которые имели рабов, начали валить.

[Томаш]

Китахара, я тут ничо не буду говорить, потому что, боюсь, очень быстро нас куда-то унесет, куда не надо.

Автор, простите, я больше не буду флудить не по теме!

[Меррит]

Поддержу традицию и плюсану к предыдущим комментаторам.
Отлично читалось до самой концовки, ровно до нее очень нравилась: мрачная, давящая атмосфера, сеттинг, язык. Но развязка выпрыгивает внезапно, как тот воин из трюма, и честно говоря, убивает для меня текст. Очень неожиданно и разочаровывающе, особенно проговаривание темы словами через рот “на ломанном английском”.
И кстати да, отсылка в названии к Баху - она странная, я не понял, зачем.

[Omen Absit]

Очень здорово. От начала до конца вот прямо идеально.
Про отсылку в названии, правда, я тоже не поняла, как и перекличку между чайкой и самим героем.
Дегуманизация темнокожих такая естественная и ненаигранная через фокал Райли. Вот людей бы он из трюма вынес, а так... Вот лейтенант хороший мужик, человек чести, и груз всегда доставляет как надо, и железной рукой удерживает от хаоса команду. И ничего, что перевозит людей как скот.
Не уверена, что автор вложил это сознательно, но понравилось, что пока белые цеплялись за остатки приличий и голодали, рабы быстро скооперировались и скормили себя защитнику. Тут, как я поняла, кормить кровью и поить мясом могли и метафорически. Раз в итоге получилось такое могучее и явно волшебное существо, которое свободно говорило на языке захватчиков.

Томаш,

А кстати, что он там делал? Я не Райли, мне интересно)

У меня сложилось впечатление, что что-то нехорошее. Не смертельное, но явно такое, о чём даже думать неприлично. Женщин же там тоже немало было.

[Томаш]

Omen Absit

У меня сложилось впечатление, что что-то нехорошее. Не смертельное, но явно такое, о чём даже думать неприлично. Женщин же там тоже немало было.

Вот подлец!

[tapatunya]

Я крч не очень Баха, заэто не понял, что нам хочет сказать заг (ребят, у меня глюки или на какой-то из радуг была еще одна чайка?).

По теме: Какая своеобразная форма укрощения. То есть, если бы не голод, наш воин-великан предпочел бы остаться товаром, но обстоятельства вынудили его стать львом? Сила как проигрыш? В общем, надо подумать над этим)


Текст отлично читается, и пов этого Райли отличный, и множество деталек, и все очень гуд.
Нагнетание-нагнетание-ожидаемый финал, но мне это не испортило впечатления. Так им всем и надо.

Про ломаный английский — чтобы я на нем так разговаривала))))

Вообще, я почитала с удовольствием. Спасибо автору!

[Тангорн]

богата тема на каннибализм атмосферные вещи, с удовольствием и любовью написанные! только финал сбил с настроя. технически и сюжетно внятный, и ужас фокального персонажа ощущается, но до самого сердца не достреливает. каких-то львов голод, может, и укрощает, а каких-то вот нет.

[Медичка Шани]

Любимый сеттинг и славный стиль, сюжет (до развязки) - это все было прекрасно, скучно не было. А развязка - ну, как-то не хватило внутри мира обоснуя и внятного фантастического элемента. Что это было? Колдовство ведьмы? Так не похоже, слишком долго колдовала. Чудо африканских богов? Так о них и подобных чудесах в тексте ни слова нет. В общем, как-то так. Но 3/4 текста очень понравились.

[Bad]

Чудовищно атмосферный текст. Очень зашло описание, небрежность, с которой рисуются сцены работорговли, нынешний ужас нормальной для Райли ситуации. Совершенно прекрасная безумная старуха, этот её прорезавшийся крик по нервам, этот штиль. Этот лейтенант, вроде и отличный стойкий мужик, но с рабами развлекается.

Но я честно пыталась увидеть связь с названием во-первых (Чайка по имени Джонатан Ливингстон мне же не померещилась?), и не увидела. И финал -- такое впечатление, что автору просто не хватило времени дописать развязку, она выпрыгивает как рояль из кустов. Очень такой лобовой рояль. И это несколько жаль, потому что ну отличный же текст, честное слово. Раскрытие темы тоже заставило почесать в затылке, честно говоря, но тут настолько хорош сам текст (ну, большая его часть), что про укрощение львов как-то и не задумываешься.

3/8

[tapatunya]

3/8

[Тангорн]

2/7

[columnist]

4/7

[LenaSt]

4/7

Что мне понравилось: это очень и очень атмосферная история. Вот просто очень. Это огромный плюс. Он перевешивает и буквальное раскрытие темы. В конце концов, никто не сказал, что так нельзя.
Но мне не хватило фант.допущения. Да, я понимаю, что хотел показать автор в финале, но все-таки это очень с большой натяжкой делает рассказ фантастическим.

[Omen Absit]

5/10

[Медичка Шани]

3/8

[Меррит]

2/6

[Теххи Халли]

Я по большому счету +к Томашу.
Но отдельно отмечу, что в стилизацию и атмосферу я тут влюбилась чуть ли не с первых букв Огромное спасибо за такой потрясающий кайф!
3/8

[kazevrazhyna]

3/9

[Томаш]

2/6

[Китахара]

4/7

[Zhaconda Crowling]

4/8

[Коу.]

4/9

[Ночь в окнах]

4/10

[Lios Alfary]

3/7